территорий. Энергия Хаоса здесь очень агрессивна, потоки магии нестабильны и постоянно сбиваются.

Мы уже пытались заблокировать этот ареал три дня назад, но один из потоков взбрыкнул и хлестко выбил часть нашего отряда из ритуального круга. С трудом удалось удержать нити силы и никто не пострадал. Мои ребята проявили немалую отвагу, но и они приобрели седин в волосах.

Мы разобрали ошибки. Учли возможные выбросы, усовершенствовали формулы рунической конструкции, предусмотрели ситуации нестабильности плетей Хаоса.

Останавливаю верена и спешиваюсь. Животным дальше нельзя.

Снег скрипит при каждом шаге, ноги утопают в сугробах. Холод начинает подбираться к телу, не смотря на все теплые одежды… Ррах, как я устал от этого ощущения.

Маги занимают свои позиции по границам ареала. Каждый контролирует свой сектор. И каждого прикрывает более совершенный щит.

Дело за мной. Только я могу войти в сердце мёртвой территории к самому средоточению сил Хаоса, к центру схода всех лучей усовершенствованной ритуальной конструкции.

Отбрасываю мысли о пронизывающем холоде и уверенно шагаю к нужной точке.

Глава 6. Хаосовы монеты

Глава 6. Хаосовы монеты.

Дэниэлла. Селение Шиасс.

Всю ночь я не могла сомкнуть глаз, а на рассвете ко мне пожаловала Тарика. Высокая смуглая тётка с крупными чертами лица и недобрым взглядом. Главная деревенская сплетница.

— Данька! А ну поди сюда! Моя корда ночью вырвалась из хлева. Да поскорее давай, чего копаешься? Надобно ее вернуть, пока не замерзла! — громкий голос расплескивает по округе нотки раздражения.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не ответить какую-нибудь колкость и послать её в лес саму. Тарика — одна из тех, кто не прочь перемыть мне косточки, убеждая селян в моем “дурном” воспитании и скверном влиянии на молодых девиц. Лишь мысль о том, что ссора сделает всё ещё хуже заставляет меня прикусить язык и приоткрыть дверь:

— Благого утра вам, Тарика. Выйду сразу после завтрака. — Растягиваю нарочито широкую улыбку больше похожую на оскал, но мне и это-то дается с трудом.

— Коли старшие тебе говорят, срочно что-то сделать, то не смей перечить! — Тарика слегка приподнимает подбородок и презрительно щурится. Мне всегда казалось, что так она пытается подчеркнуть свою важность. Тарика оценивает мой заспанный вид, а затем бросает любопытные взгляды мне за спину, будто ожидает обнаружить там следы чего-то преступного по её мнению. Но в хижине темно и она разочарованно переводит цепкий взгляд обратно на меня. — Кто знает, что случится с моей кордой пока ты чаи распивать будешь или ещё не пойми чем там заниматься…

Мысленно представляю, как со всей силы закрываю дверь, которая бьёт ее по острому с кривоватой горбинкой носу.

— Ежели так беспокоитесь, то идите вперед, а я уж скоренько догоню. — Не удержалась, но ругать себя буду позже, когда останусь одна и оценю проблему. Сейчас же наивно хлопаю глазами, наблюдая за тем, как багровеет и без того неприятное лицо. Конечно, она понимает, что сама и шагу вглубь леса ступить не может. Но то, что я обладаю даром не дает ей право с меня требовать. А уж попрекать тем более не позволю.

— Ах вот ты как заговорила? Считаешь себя особенной. Думаешь, лучше нас?

— Никогда не считала себя лучше или хуже. Знаю лишь, что каждый заслуживает уважения. Попросите вежливо и я выполню вашу просьбу, нет — идите искать свою корду самостоятельно. — Я больше не улыбаюсь, маска наивной простушки мне сейчас не поможет.

— Ты! Ты! Самая обычная гадкая избалованная девка! И заслуживаешь хорошей выволочки! — она тычет в меня узловатым пальцем и брызжет слюной, едва не переходя на визг. — Помяни мое слово, я сделаю всё, чтобы хорошая палка пересчитала каждое ребро на твоих тощих боках! Это научит тебя почтению!

В последнее время угрозы звучат всё чаще. Так, дальше это продолжаться не может. В иной раз я бы вытолкала Тарику с порога. Но монеты. Эти хаосовы монеты, которые так мне нужны как раз для того, чтобы никогда больше не видеть эту ядовитую рептилию.

— Четверть лиры и монеты вперед! — говорю твёрдо, смотрю прямо.

Тарика сначала бледнеет, потом краснеет, потом беззвучно открывает и закрывает свой слишком крупный рот.

— Строишь из себя благородную, а продаешься как последняя дрянь! — сцеживает каждое слово словно яд.

— Не себя продаю, а свой труд. Четверть лиры. Монеты вперед. — Повторяюсь, не обращая внимания на провокацию. Вкладываю в голос ледяную решительность и даже не моргаю.

Мне нужны монеты, а ей корда. И корда стоит три, а то и четыре лиры! Тарика сверлит меня взглядом, обещающим все кары Хаоса на мою голову. Я выдерживаю её взгляд и умудряюсь не отвести глаза.

Знаю, что не нравлюсь ей. Я расшатываю основы её маленького мирка. Мирка, в котором эта женщина ощущает себя важной и могущественной. Это всё, что у нее есть. Это всё, за что она цепляется. Утверждается, принижая тех, кто слабее её. Я не единственная девица в деревне, попадающая под ее желчные выпады. Но лишь я так упорно сопротивляюсь.

Главная сплетница селения проигрывает и эту битву. Разворачивается и уходит за монетами.

К моменту, когда она возвращается, я успеваю одеться, взять всё необходимое и уже стою на пороге с мешком за плечами. Тарика протягивает мне монетки. Я молча принимаю их, киваю ей и не обращая внимания на шипение за спиной, бодро шагаю в сторону леса. Пусть хоть подавится своим ядом.

Монеты прячу во внутренний потайной карман тулупа. Поздравляю себя, с тем, что в очередной раз выдержала и не показала слабину. Слабость для меня здесь — непростительная роскошь.

***

В лесу, как обычно, тихо. Под ногами приятно похрустывает снег. Но все же что-то изменилось. Как будто энергия притаилась. Я не чувствую ни привычного волнения Хаоса, ни испуганного шипения плетей, пытающихся коснуться моего разума и отступающих под обжигающим светом Гармонии.

Меня Хаос не трогает. Но прежде я всегда ощущала его здесь. Сейчас же плети гиблой энергии вяло шевелятся, даже не пытаясь приблизиться к живому сознанию. Словно враз ослабели. Очень любопытно.

Я брожу достаточно долго, пытаясь почувствовать разум испуганного животного. Но, когда энергии спят, сделать это довольно трудно. Так, ладно. Попробуем иначе. Я снова возвращаюсь ближе к краю гиблого ареала. И наконец мне удаётся разглядеть следы корды. Возношу хвалебную оду Светлым Небесам и уверенно шагаю по следам животного.

Корда обнаруживается, когда я уже сбиваюсь от усталости и снимаю меховую шапку, чтобы вытереть взмокший лоб. Да, если так бегать, то даже в мороз становится жарко.