Возраст: тридцать четыре года; рост: пять футов десять дюймов; вес: сто пятьдесят фунтов. Темные глаза, иногда подернутые ленивой поволокой, иногда яркие, блестящие от возбуждения. Прилизанные темные волосы, почти черные, правильное бледное лицо с большим ртом. Видел я его ничуть не реже, пожалуй, чем его жену, поскольку в театры и рестораны они, как правило, ходили вдвоем. В 1956-м он устроил целое представление в «Глори хоул» в Гринвич-Виллидже – полчаса болтал беспрерывно, отпуская язвительные замечания обо всем на свете. Тогда-то и приметила его Алтея Теддер, вдова Харольда Ф. Теддера, а год спустя вышла за него замуж, или он на ней женился, в зависимости от того, кто это рассказывает.

Полагаю, любая женщина, выходя замуж за мужчину лет на десять моложе себя, становится мишенью для злословия даже среди друзей, не говоря уже о недругах, как бы ни обстояли дела в действительности. Конечно, нередко сплетни не более чем пустые домыслы. Джимми Вейл нравился женщинам всех возрастов, они хотели быть с ним, спору нет, а сам он, нет сомнений, мог бы погуливать налево от супруги хоть семь дней в неделю, возникни у него такое желание, но лично я ничего подобного за ним не замечал. Как по мне, он, если отбросить досужую болтовню, был просто примерным мужем. Я ждал, что она попросит Вулфа последить за ним, потому что стараниями друзей узнала о части слухов.

Между прочим, двадцать пять лет назад она тоже произвела фурор – Алтея Перселл, молочница в пьесе «Луговой жаворонок», бросила театр, чтобы стать женой мужчины старше себя и намного богаче. У них родились двое детей – сын и дочь. Я видел их пару раз во «Фламинго». Теддер умер в 1954-м, и Алтея выждала положенный по приличиям срок, прежде чем снова выйти замуж.

По правде говоря, ни Джимми, ни Алтея не совершили ничего предосудительного или хотя бы скандального за четыре года своего брака. В газетах их имена мелькали часто, но лишь потому, что от них постоянно ожидали чего-то этакого. Она бросила Бродвей на взлете карьеры, чтобы стать женой богатого и довольно знаменитого мужчины средних лет, а он отказался от славы у микрофона ради женитьбы на богатой женщине средних лет. Когда подобная парочка наследует дом и капиталы Теддера, можно ожидать чего угодно, вот пресса и ждала.

С другой стороны, два дня назад наконец-то случилось нечто необычное, экстраординарное, а в газеты до сих пор не просочилось и намека. В объявлении Вулфа, адресованном мистеру Нэппу, не было ни словечка, которое позволило бы связать его с четой Вейл. Попадись оно на глаза Хелен Блаунт, приятельнице миссис Вейл, та, быть может, догадается, но вряд ли станет кричать о том на каждом углу. Лично я увидел объявление вскоре после того, как Вулф удалился в оранжерею. Не дожидаясь половины шестого, когда нам обычно доставляли вечерний выпуск «Газетт», я прогулялся до киоска на углу Тридцать четвертой улицы и Восьмой авеню. Объявление напечатали на пятой полосе, с широкими полями. Ни один Нэпп такое точно не пропустит, но мы-то знаем, что на самом деле похитителя зовут иначе.

На вечер у меня были планы: пообедать с подругой и сходить на спектакль. Доложу я вам, это было приятное отвлечение: работа сыщика, пусть он и правая рука Ниро Вулфа, а также его ноги, сводится в основном к скучной, утомительной рутине, а потому мысль о преследовании женщины, несущей полмиллиона долларов похитителю ее мужа, вводила в соблазн. Во-первых, отличный способ скоротать вечерок, а помимо того – добрая гора возможностей. Однако дело взял Вулф, а я работал на него, поэтому без его ведома и одобрения такие вылазки недопустимы, он же совершенно точно не разрешит. Попросту отмахнется и опять уткнется в книгу. Потому в шесть я поднялся к себе, переоделся и направился в ресторан. Впрочем, на протяжении всего вечера лицо клиентки маячило перед моим мысленным взором, а вернувшись домой около часа ночи, я с трудом поборол искушение набрать ее номер и справиться, как все прошло.

Зазвонил телефон. Среди всех неприятных способов побудки самый мерзкий для меня – это телефонный звонок. Я перекатился на бок, заставил себя открыть глаза, увидел, что уже светло, а часы показывают 7:52, схватил трубку, поднес к уху и ухитрился проворчать:

– Резиденция Ниро Вулфа. Арчи Гудвин слушает.

– Мистер Гудвин?

– Я вроде бы назвался, нет?

– Это Алтея Вейл. Мне нужно переговорить с мистером Вулфом.

– Невозможно, миссис Вейл. До завтрака – никаких разговоров. Если что-то срочное, сообщите мне. Вы…

– Мой муж вернулся! Целый и невредимый!

– Хорошо. Замечательно. Он сейчас с вами?

– Нет, он в нашем загородном доме. Звонил десять минут назад. Сказал, что примет ванну, переоденется, поест, а потом поедет в город. С ним все в порядке, в полном порядке. Я вот почему звоню: он обещал похитителям никому ничего не рассказывать сорок восемь часов и за меня тоже поручился. Я не сказала ему, что ездила к Ниро Вулфу. Подожду, когда он доберется сюда. Нельзя, чтобы мистер Вулф проговорился. Ни он, ни вы. Потому я и звоню. Вы ему передадите?

– С удовольствием. Вы уверены, что звонил именно ваш муж?

– Еще бы! Мне ли не знать его голос?!

– Отлично. Будем считать, что объявление помогло. Перезвоните, пожалуйста, когда ваш муж приедет домой.

Она пообещала, и на этом мы расстались. В радиоприемнике щелкнуло, мужской голос произнес:

– …Располагает пятью удобными помещениями в Нью-Йорке! Одно находится на…

Я протянул руку и выключил радио. Ночью, перед сном, я настроил приемник на восьмичасовой выпуск новостей, но в данный момент никакие другие новости мне не требовались. С несказанным удовлетворением я потянулся, зевнул, изрек вслух: «Какого черта! Что бы ни твердил Джимми Вейл, мы-то знаем, что Нэпп испугался объявления!» – снова зевнул и смирился с тем фактом, что вставание с кровати требует изрядной силы воли.

Над головой ничего не висело, а потому я еще понежился и лишь после половины девятого спустился на первый этаж, вошел в кухню, пожелал доброго утра Фрицу, налил себе стакан апельсинового сока, сделал хороший глоток и насладился благодарным бурчанием живота. Пока спускался, мне было пришло в голову заглянуть к Вулфу, но я быстро передумал. Он наверняка сейчас уминает завтрак – Фриц обычно идет к нему с подносом в восемь пятнадцать.

– Никакого перца в колбасках, – предупредил Фриц. – Это было бы оскорбление вкуса. Мистер Хауи прислал нам свой лучший товар.

– Тогда мне двойную порцию. – Я снова глотнул сока. – Ты порадовал меня хорошими вестями, и я тебя тоже порадую. Женщина, которая приходила вчера, поручила нам дело, и поручение уже выполнено. Вот так. Денег хватит, чтобы нам с тобой платили несколько месяцев.

– Fort bien[1]. – Он подлил масла на сковородку. – Поэтому ты вчера припозднился?

– Нет. Шеф справился, не вставая с кресла.

– Неужели? А разве не ты утверждал, что он без тебя как без рук? Кто же тогда piquer?[2]