Тренировку и зарядку проф запретил, вместо них будет что-то ультравысокочастотное, чтобы ребра быстрее зажили. В университет меня отпустили при условии, что довезут на элемобиле, а охранник будет выпускать меня из виду только на время лекций и семинаров. Хорошо хоть Марио сегодня выходной — слишком уж он угрожающе выглядит. Так что прилипнет ко мне ужасно недовольный Филиппо: вчера выходным был он, и драгоценного маленького дьявола выручали без него.

Синьор Брессаноне был очень удивлен; кажется, я уже проходил по разряду нормальных людей, и на тебе:

— Галларате, это ваш охранник?

— Мой, — признался я, — он останется за дверью и не помешает вам читать лекцию.

Не буду я ничего объяснять. Преподаватель хмыкнул, но больше ничего не сказал.

Синьор Брессаноне утешился, только когда я решил обе предложенные им задачи и сверх того доказал лемму, оставшуюся с прошлого раза, а может, он заметил под слоем заживляющего аэрозоля впечатляющие ссадины на моей руке.

Домой мы вернулись к обеду, оба синьора Кальтаниссетта уже уехали. Интересно, проф мне что-нибудь расскажет или придется все вычислять самому? Вид у него, кстати, какой-то странный, не то сердитый, не то озадаченный. Раз молчит об этом за обедом, значит, недоволен он именно мной. М-мм, непонятно.

После обеда проф взглядом пригласил меня к себе в кабинет.

— Энрик, мне сегодня звонил отец твоего приятеля Гвидо. Он считает, что твое общество дурно влияет на его сына.

— Э-э, что он имеет в виду?

— Ну он говорит, что раньше мальчик не дерзил учителям и не получал замечаний, да еще в самом начале учебного года и два дня подряд. Последние два месяца вы провели вместе, так что в определенной логике ему не откажешь.

Летучие коты! Откуда мне знать, как я на кого-нибудь влияю? А если отец Гвидо пожаловался еще и отцу Алекса, то это катастрофа! Не знаю, как он там управляет своим заводом, но дома, судя по всему, особенной терпимостью не отличается. Хорошо, хоть Лео в безопасности — отец Гвидо наверняка не знает его фамилию. Ох-ох-ох, с логикой у этого родителя все в порядке: сначала ему не нравится, что единственный сыночек ведет себя как девчонка, а потом он начинает вздыхать о прежних временах.

— Я постарался его успокоить, — продолжил проф, — заметил, что все мальчики в определенном возрасте начинают вести себя подобным образом. Но я надеюсь, что ты как-нибудь решишь эту проблему, особенно учитывая твой собственный не такой уж давний опыт.

Я усмехнулся, а потом засмеялся, хватаясь за ребра.

— Да уж, я решу. — Отсмеявшись, я серьезно добавил: — Мне надо сегодня же выбраться в центр.

— Конечно, — ответил проф.

Я нажал кнопку на коммуникаторе:

— Алекс, привет! Нам надо срочно собраться. Без девчонок.

— Понял, сейчас договорюсь. Где?

— На свежем воздухе, разумеется.

— Хм. Ладно. Сейчас перезвоню. До связи.

— До связи.

— Диоскурами ты тоже так командуешь? — спросил проф.

— Не-е, их надо все время гладить по шерстке, они еще маленькие. По-моему, я никем не командую.

— Кстати, всякие Каникатти пока отменяются. Не до них. Ты не очень разочарован?

— Не надо меня гладить по шерстке.

— Ну да, тебя — только против, ты уже такой большой и серьезный! Охранник, реющий в отдалении, тебе очень помешает?

— Пожалуй, да.

— Понятно. Но до зоны тебя довезут и подождут там.

— Угу.

Через час я уже поджидал своих друзей (плевать я хотел на то, что это слово значит в этна-эсперанто, в древних языках Земли оно значило нечто совершенно другое, гораздо более ценное и важное) в воротах Центрального парка. Гвидо пришел последним, правильнее сказать, приплелся. А пока он не появился, я старательно игнорировал удивление, написанное на лицах Алекса и Лео.

— Пошли, — сказал я и повел ребят на террасу нашего с Ларисой любимого кафе: там есть несколько столиков, стоящих совершенно на отшибе.

По дороге Лео обратил внимание на мои кошмарные конечности.

— Во что это ты влип? — поинтересовался он, присвистнув.

— Расскажу, — пообещал я, — но собрал я вас не поэтому.

Мы дошли до кафе и сели за столик, только Гвидо замешкался.

— Гвидо, сядь, — велел я твердо.

Он закусил губу и осторожно опустился в кресло напротив меня. Его отец что, совсем с ума сошел? Подумаешь, дерзит учителям! Слова — это всего лишь слова.

Алекс посмотрел на меня с явным неодобрением:

— Ты чего?

— Не факт, что тебя не ожидает то же самое сегодня вечером.

— Ты даже знаешь за что? — спокойно спросил Алекс.

— Дурно ты влияешь на бедного ребенка. Помнишь, сам говорил, такой был пай-мальчик.

— Я не жаловался! — возопил Гвидо.

Да у него уже слезы на глазах, допек я его.

— Я и не думал, что жаловался. Но это не имеет значения. Последствия могут быть те же.

— Сходи, умойся, — сжалился над Гвидо Алекс, — а мы пока подумаем, что нам делать.

Гвидо кивнул и ушел.

— Тебе влетит? — забеспокоился Алекс.

— Нет, и Лео тоже, не найдет его разъяренный родитель «испорченного Гвидо». А на тебя он вполне может пожаловаться.

— Ну что ж, в конце концов, это я в прошлый раз вышел сухим из воды. — Алекс у нас настоящий фаталист.

— Какой прошлый раз? — заинтересовался Лео.

Я вкратце рассказал Лео историю спасения Бутса, предупредив, что это до сих пор страшная тайна.

— Ясно, — ухмыльнулся Лео, — ты его действительно испортил. Перестал парень дрожать как заячий хвост. Безобразие!

— Это не я и не тогда. Дрожать он перестал еще на Липари.

— Значит, это объединенный флот Джела, Трапани и Кремоны, — закончил мою мысль Алекс, — на него и свалим.

— А всерьез? Что мы будем делать? — спросил Лео.

— Предупредим храбреца о возможных последствиях; думаю, ему хватит, — ответил я, наблюдая за тем, как несчастный Гвидо бредет к нашему столику.

Ребята согласно кивнули: Гвидо еще маленький — двенадцать лет — и глупый, к тому же ему сейчас очень плохо. И он наш друг!

— Тогда пошли отсюда, — предложил Лео.

И мы удалились на поиски подходящего английского газона.

На травке Гвидо аккуратно устроился на животе, а я сел по-турецки: встать из лежачего положения без посторонней помощи я не могу — больно. Гвидо смотрел на меня со страхом и надеждой.

— Прежде чем что-нибудь сказать, — наставительно начал я, — особенно в школе на уроке, подумай! Потому что цена может оказаться такой, которую ты не захочешь платить, например ты можешь остаться один. Если твой отец захочет тебя изолировать, он это сделает. И помочь тебе в такой ситуации будет очень сложно. Я, во всяком случае, пока не знаю, как это можно сделать.