Но она так шарахнулась... сравнить даже не с чем. И странно горькое что-то… и непонятное долго еще собиралось где-то под ложечкой и давило то ли обидой, то ли досадой? Смотреть на них не мог! А потом решил, что все к лучшему. Что бы он дальше с ней делал? Ну не его случай - Сашка! Так что… удивился себе который раз, а как только перестала мелькать перед глазами... ну было и было - постарался совсем ее забыть.

Мужик сказал - мужик сделал. В двадцать семь жизнь бьет ключем, причем в хорошем смысле. И женщины не отказывали, и должность хорошая в "Филипп Морис" подвернулась - вернее, он ее добился. А с ней пришли деньги. Вначале они показались шальными, но вместе с доходами росли и запросы. Виктор сделал неплохой ремонт в квартире, но потом посмотрел на него... и безо всякой жалости первое свое жилье продал. Понятие бесконечности не воспринималось им от слова "совсем" - ни применительно ко вселенной, ни к ипотеке. Поэтому он купил убитую трешку в центре и затеял в ней капитальный ремонт - поэтапно и качественно, растянув на пару лет - чтобы по деньгам. Жил пока у отца и тот был только рад - у его женщины было жилье и встречаться им было где. Готовили с батей по очереди, по очереди убирались. Иногда встречались с женщинами.

То есть жил - не тужил. И вот - новая встреча с Сашей. И снова, гадство! И опять то же самое, но уже иначе, с другим оттенком или интонацией - тоскливо и безнадежно. И с чего бы, казалось? Но будто потухло вокруг... то ли света стало меньше, то ли радости. Пару дней назад копытом бил, готовился к переезду - квартиру довели до ума. Счастье же? Но Сашка взглянула... и всякое счастье своим потерянным взглядом потушила.

И что это тогда? Точно не любовь. Он помнил, как бывает и до сих пор пугался тогдашней своей неадекватности. Хорошо - вовремя прозрел. Но то была просто раняя влюбленность. А любовь... отец говорил - будто летают от нее люди. Возле Саши летать не хотелось, скорее лечь рядом и сдохнуть.

За эти пару лет она если и изменилась, то только в лучшую сторону. И не то чтобы беременность ее сильно красила, но наполняла новым - серьезным и важным смыслом. Нет, она и раньше не была пустышкой, Илья ее тоже - дети из глухой глубинки постепенно стали лучшими на курсе.

- Не из выхлопной трубы мамка выдула… и чем еще страдать в глухомани? Только книжки читать, - скривился как-то один из «сынков». И ревниво сплюнул, провожая взглядом двух неразлучников - худые мелкую и сутулую фигуры.

Они никогда не лезли в глаза и не обращали внимания на такие вот фразочки, глядя сквозь... Может и это сказалось, спровоцировав тот поступок, потому что раздражали. И неразлучностью своей тоже.

Сейчас понимал, что было и что-то вроде зависти - мало кто мог позволить себе такую вот независимость и на пустом буквально месте. У них же не было ни крепкого тыла, ни маломальской поддержки, одни только мозги. А еще они друг у друга.

На общих встречах, раньше, Саша почти всегда помалкивала и только иногда тихо о чем-то спрашивала Илью. Осторожно касалась его руки, привлекая внимание и шептала. И тот никогда не отмахивался, всегда отвлекался на нее и отвечал, так же тихо шепча ей на ухо и обнимая за тощие плечи, заботливо заглядывая в лицо. А еще раз за разом поправляя длинную прядку, падавшую ей на глаза. Этот немыслимо терпеливый и часто повторяющийся жест ужасно раздражал Виктора, а когда и просто бесил, заставляя отвернуться, отойти и занять себя чем-то посторонним.

Проще же обрезать до приемлемой длины, чем каждый раз... вот так!

Может и это не раз сдерживаемое раздражение дернуло тогда к ней. Сам себе объяснить потом не мог... Мыслей - вообще никаких, ни одной - только дурной жар... везде горело, а мозг похоже оплавился еще раньше.

И так получается, что она всегда действовала ему на нервы, с самой первой встречи. Нет, после того случая стало понятно, что причина в том числе мужская - тупо химия и похоть. Но это ни черта не успокоило - наоборот, потому что раздражение Тур еще как-то понимал, а вот это - уже сильно вряд ли. Там же взглянуть не на что!

Форма глаз разве? Зеленовато-серых и со странно опущенными вниз внешними уголками. Необычно и трогательно - как у того кошака из мульта. И красиво тоже. А с чего бы еще «восставал» на нее? Да он тысячу раз рассмотрел Сашку с макушки до пят, пытаясь понять причину странного до одури притяжения. И - обычная пацанка в вечных джинсах, незамысловатая сельская девчонка. Вообще ни о чем - только мозги! Ни стиля, ни очарования. Движения и те резкие - женской грации ноль целых хрен десятых. Это уже сейчас, в ее положении, ожидаемо появились и плавная мягкость, и уверенная степенность. Пацанка превратилась в женщину, но красотой так и не обзавелась, нет...

И все ее поведение тогда - то ли забитая, то ли зажатая, то ли себе на уме? А получается - просто спокойная и уверенная в себе. Чужая жена. Беременная.

Илья ее… высокий и немного сутулый, он казался из-за этого узкоплечим. Тощий и медлительный - «ни о чем» мужик. И нельзя вроде - так, особенно сейчас, но... слизняк и инфантил. Ни защитить в случае чего, ни как положено обеспечить свою женщину, как сейчас оказалось. Нищета их хаты, явно съемной, просто выжигала глаза. И на хрена тогда мужику мозг? Чтобы небо перевернуть и землю тоже, а тут... Дорасти вначале до понятия " баба за мужем", а потом женись!

Они тихо расписались сразу после универа - два интернатовца, знающие друг друга с детства. Нет, не сироты, просто выходцы из глухих умирающих деревень, где люди доживают свой век - старики да может еще энтузиасты жизни на природе. Мало хорошего на самом деле - ждать магазин на колесах пару раз в неделю, мир и новых людей видеть хорошо, если