— Чуть приобняв, толкаю его веред. — Пойдем, расскажешь, что там в степи творится.

* * *

Опрокинув в себя кубок крепкой брусничной настойки, Ванька утер ладонью усы и весело оскалился.

— Ох и хороша у тебя настойка, господин консул! Как закончу службу, выстрою себе хутор и тож буду такую же гнать.

Вот так без затей он открывает мне, что мой секрет выгонки спирта уже и не секрет вовсе.

«А чего ты хотел⁈ — Подхожу к вопросу философски. — Как говаривали в древнем Риме — знают двое, знает и свинья! За пятнадцать лет никакой секрет за забором не утаить!»

Соболь ставит на стол пустой кубок и, чуть пододвигая его в мою сторону, намекает, что не против повторить. Оставляю его желание без внимания и перехожу к сути.

— Ну как там дела у нас идут, рассказывай!

Разочарованно вздохнув, Ванька еще раз утер губы.

— Скажу так, скачут монголы быстро, и днем, и ночью, не останавливаясь! Тягаться с ними трудно, но лес — это им не степь! Лес кружить любит! В общем прижали мы пару раз степняков к реке да проредили малость. А потом, как на простор степной вышли, так оторвались они, уж не взыщи, господин консул.

Это все для меня не новость, поэтому одобрительно кивнув, спрашиваю о том, что меня интересует.

— А что Александр?

На миг запнувшись, Ванька тут же понял о ком я.

— Александр Ярославич с ордой к верховьям Дона не пошел. Вскорости свернул на запад, и с ним Даниил Московский тож туда двинул. Их, как ты и приказал, мы не трогали, только издали следили. Они с остатками своих дружин пошли на Киев, и мой разъезд их почти до самого Подола проводил.

«Это хорошо! — Подвел я мысленную черту. — Хорошо, что он не рискнул сразу в Сарай ехать! Сейчас он там совсем ни к чему!»

Дело в том, что тот памятный разговор с Великим князем не прошел зря. Мои доводы и здравый смысл взяли-таки верх. Правда, и излишне рисковать своей шкурой князь Андрей тоже не захотел. Оно и понятно, ехать в Сарай сразу после разгрома ханского войска, да еще самому — это как в клетку к разъяренному тигру войти.

Я к этой его осторожности отнесся с пониманием, тем более что все равно ни Батыя, ни Сартака в Золотом Сарае летом не найти, они оба в степи кочуют и вернутся в столицу только ближе к зиме. Поэтому решили тогда так. В августе отправить малое посольство с дарами, разъяснениями и клятвами в верности. Оно должно было прояснить ситуацию и по возможности получить гарантии безопасности для Великого князя и брата его Ярослава Тверского, коих по понятным причинам в Орде могли считать главными виновниками неповиновения. В случае получения гарантий, Андрей согласился ехать к Батыю просить мира, но уже в декабре после становления санного пути.

Малое посольство возглавили два человека, Великокняжеский боярин Стоян Жидиславич и ближний советник Ярослава, боярин Малой Фрол Игнатич. На кандидатуре Малого настоял лично я, поскольку это единственный боярин, которому, по моему мнению, можно было доверить такую миссию. Ему же я настоятельно посоветовал по прибытии в Сарай первым делом нанести визит вежливости темнику Турслану Хаши и передать от меня подарки. В одном из них было спрятано тайное письмо, где я вкратце изложил ему два своих предложения. Оба они в будущем сулили, как Турслану лично, так и хану огромные дивиденды, и я очень надеялся, что природная человеческая жадность все-таки возьмет верх над гневом и желанием поквитаться.

В общем, задача малого посольства сводилась к тому, чтобы подготовить почву для приезда князей. Требовалось задарить всех, кто хоть сколько-нибудь мог повлиять на решение хана по его возвращении в Сарай, и присутствие там в этот момент Александра на пользу делу точно бы не пошло. Тем более, что всегда надо учитывать — Сартак постарается побратима своего не обидеть.

Эти воспоминания стремительно пронеслись в моей голове, и я вновь сосредоточился на том, что говорит Соболь.

— Как в степь вышли, так я своих остановил. Разбили лагерь у речки Воронеж, и уже оттуда я стал разъезды пускать. Ордынцы ушли дальше к Волге, и стало тихо совсем. Так вот мы в тишине и простояли до сентября, а потом я там Митроху за старшего оставил, а сам к тебе с докладом вот приехал.

Рассказ Ваньки меня успокоил, и я мог бы сказать, что пока все складывается неплохо, если бы не это дурацкое столкновение с дозором Брянского князя. Неожиданных сюрпризов не хотелось, и без них проблем хватало, и еще сильно огорчал тот факт, что об этом Романе Михайловиче я почти ничего не знаю.

Часть 1

Глава 3

Декабрь 1252 года

Сижу за столом своего дома в Твери и щелкаю костяшками счетов. Каждый щелчок приводит меня во все большее уныние. В этом году расходы огромны. Мобилизация ополчения, война, строительство крепостей! Два посольства в Орду чего только стоят. В общем, говоря языком будущего, в бюджете образовалась устрашающая дыра, и этот дефицит не покроет даже весь доход с зимней ярмарки.

С удовлетворением отмечаю, что введение бумажных денег было очень своевременным и прямо-таки спасает меня сейчас, давая время на финансовый маневр.

«Я могу напечатать необеспеченных серебром ассигнаций и хотя бы расплатиться с армией, — мрачно прикидываю варианты, — но подобный финт, как известно, приведет к инфляции и обесцениванию не только бумажных денег, но и доверия лично ко мне!»

В долгосрочной перспективе это опасно, но на коротком отрезке времени очень даже применимо. Иначе для чего я столько сил потратил на внедрение этих чертовых бумажных денег. Вопрос только в том, чем этот дефицит серебра компенсировать. До сего дня оно шло ко мне по большей части с Запада и с Новгорода, но ныне у Новгорода у самого проблемы. Ганза — единственный монополист в его торговле с Европой, и немцам сильно не понравилось усиление нашего торгового союза и попытка обойти их, и самим без посредников выйти на европейский рынок. По сути, они объявили нам полноценную блокаду, хоть и не заявляли об этом в открытую. Торговый дом Ганзы в Новгороде практически закрыт, и купцов ни с Любека, ни с Ростока в этом году не было. С Ливонским орденом, как и с Литвой, мы фактически на грани войны, и торговля тоже заглохла.

Уставившись