продолжался. Голос из-за перегородки звучал юно и, пожалуй, излишне радостно.

– О, это совсем легко определить. Если легко встаешь рано, любишь валяться на пляже, загорать под лучами солнца – ты, безусловно, создание дня…

Кора вспомнила Санкт-Петербург и тихо фыркнула.

– …и тогда тебе должна быть по нраву сегодняшняя погодка. Не то что вчера. Ты заметила? Ночь была ужасно тягучей. Это место словно погрязло в разлитой смоле и принялось тонуть. Как же это?.. Точно – как любопытная муха! Знакомые ощущения, верно?

В душевой становилось все неуютнее. По коже бежали мурашки, а в голове нарастал болезненный гул. Соседка же как ни в чем не бывало продолжала мыться, напевая веселенький мотивчик неприятно высоким голосом, будто специально стараясь сфальшивить в каждой ноте.

– Простите, не поняла вопрос. Какие мухи, какая смола? Вы к чему это? – громко произнесла Кора, скорее чтобы успокоить себя, чем из желания поддержать беседу.

– Не придуривайся! Ты все поняла, ты ведь тоже его видела. В подобные ночи за окном становится красным-красно от его улыбки.

Что эта ненормальная несет?

– Ночи, когда гнилость его плоти отравляет всё вокруг и ты утопаешь в зловонной воде. Она душит, подступает со всех сторон. Да, я люблю темноту. В ней легче заблудиться. Ты ведь такая же заблудшая душа, как и мы? Да, Кора Сонина? – голос соседки плавно перешел в истеричное шипение. – Девочка, которая никому не нужна. Мать отказалась от тебя. Тебя бросили! Бросили! Бросили!

– Хватит!

Кожу обожгло холодом. Не сразу Кора поняла, что горячая вода закончилась и она стоит под ледяными струями и мелко трясется.

Схватив полотенце, она выскочила наружу. Сердце бешено колотилось. Подбежав к соседней кабинке, отдернула шторку, желая вытрясти из неприятной девицы объяснения и узнать, откуда она столько знает. Но гневные слова замерли на кончике языка.

Внутри никого не было.

Шланг спокойно лежал, обмотанный вокруг крана, пол оставался сухим. Тогда с кем же Кора все это время разговаривала?

Нет. Никаких глупостей! Даже не думай о призраках, тебе не шесть лет!

Возможно, это было обычное искажение звука. Наверху располагалась такая же душевая, откуда доносился равномерный шум, а тонкие стены и трубы усиливали эффект. Или все куда проще: задира оказалась быстрей и успела сбежать, пока Кора прикрывала наготу.

Не стоит выдумывать всякое. Но как она узнала мое имя? И про сон тоже?! Хотя… Она ничего не говорила про рыбу, а имя легко прочесть в гостевом журнале.

Подсознание продолжало успокаивающе шептать аргументы, и все же Кору трясло. Она закрыла рот ладонью, схватила в охапку одежду и выскочила, чтобы переодеться в комнате.

7

Всю следующую смену мысли возвращались к странной сцене в душевой, и Кора пребывала в мрачном настроении. Она часто зацикливалась на определенных вещах и не переставала играть в этот невидимый кубик Рубика, пока все элементы не вставали на свои места.

«Тонкий душевный перфекционизм, вот как это называется», – любила говорить Лиза в ту пору, когда наличием дочери еще можно было хвастаться.

В последние дни кафе «Восторг» приобрело небывалую популярность. Местные жители повадились заглядывать на огонек, чтобы сфотографироваться с сотрудницами, одетыми в старомодные наряды с чепцами и кружевными передниками.

Один Кора носила сама, второй решила передать Насте, с легкой завистью отметив, что ей аксессуар идет гораздо больше. В платьях было неудобно выполнять указания начальницы, но всё с лихвой окупали чаевые.

Пока Настя подметала пол и раскладывала по столикам меню, напечатанное на обычной бумаге, Кора должна была флиртовать с клиентами и уговаривать их попробовать новинку сезона: фраппучино с клубничным сиропом. На вкус Коры, это была жуткая приторная гадость, но среди посетителей напиток пользовался спросом, да еще каким!

А сегодня вместо ответов посетителей в ушах стояли слова обидчицы: «Ты потерянная душа! Тебя бросили! Бросили! Бросили!!!»

Кора отвлеклась настолько, что прослушала заказ. Пришлось, сгорая со стыда, попросить клиента повторить. К счастью, если не считать жильцов общаги, люди в Чеховске были весьма дружелюбными и открытыми. Порой даже слишком.

– Ты сегодня какая-то унылая, – отметила Настя, когда наконец проводили последнего покупателя, заказавшего салат и чашку чая. Коре даже пришлось бежать в продуктовый, так как запасы кафе закончились еще час назад.

– Я всегда такая. В Питере другие не приживаются, – машинально соврала она.

– Если тебе не с кем поговорить, я могу помочь. Нет, конечно, в финансовом плане у самой завал, да и советчик из меня не очень. Зато умею слушать! – Настя замялась, явно пожалев о последних словах. Но деваться, похоже, было некуда. – Честно-честно.

Кора отмахнулась.

– Забей. Просто не хочу возвращаться домой. Там меня не слишком любят.

– Понимаю. Но… ты же можешь пойти гулять. У тебя есть друзья, с кем можно сходить в кино или хотя бы на речку?

Спросила – и невольно ударила по больному. Да, у Коры была парочка друзей. Как и многое другое, они остались в прежней жизни. В той самой, где не приходилось работать днями напролет, чтобы обеспечивать себя.

Теперь телефон хранил сухое молчание, а делать первый шаг Коре было стыдно. Все же школьная дружба – хрупкая вещь. Если долго нет зрительного контакта, она исчезает, как песчаный замок во время прилива.

– Нет. Пока никого нет.

– Так может, тебе сходить в Дом молодежи? У них вечно какая-то движуха происходит.

Довольная тем, что может хоть чем-то помочь, Настя бросилась к двери в крохотную кухоньку, а вернулась с листком в руках.

Кора нехотя присмотрелась. Типичный флаер, призывающий участвовать в городских мероприятиях типа уборки мусора с главной площади или помощи бездомным животным. Внизу мелким шрифтом шел список кружков. Раньше Кора просто высмеяла бы такую идею. Общественная деятельность всегда казалась ей слишком наивной. Животные продолжат голодать, а мусор нерадивые прохожие накидают снова. Что бы ты ни делал и как бы ни изворачивался.

Но сейчас все ощущалось иначе. Внезапный импульс помешал выбросить цветную бумажку. Кора положила листовку в карман передника и тихо поблагодарила Настю.

Солнце за окном постепенно теряло власть над миром, скатываясь за границы видимости. Интересно, куда оно попадало с приходом ночи? Конечно, школьная программа давала четкий и предельно ясный ответ на этот вопрос, но он был слишком очевиден. Скучен. Метафорическая сторона интересовала Кору гораздо больше.

Она сидела на подоконнике в своей комнате, наблюдая, как какой-то парень лет двадцати пытался лупой жечь муравьев на клумбе. В последних лучах заката пышная шевелюра отливала красным огнем. Кора пыталась думать о своем, но невольно продолжала наблюдать за садистской выходкой. Уж больно противно хихикал сосед.

Внезапно