Мы сделаем эти книги в двух изданиях. Одно дорогое, для богачей и знати, а второе попроще, для грамотного простонародья.

— Тогда сделайте с картинками, — махнул рукой князь. — Читатели будут в восторге.

— Княже! — воин охраны смущенно заглянул в дверь. — Тут этот чудак, грек, к вам ломится. Требует немедленно принять.

— Ты ему сказал, что я занят? — удивленно поднял бровь Самослав.

— Сказал, — коротко ответил воин. — Но он словно ополоумел, ничего слушать не хочет. Говорит, что-то очень важное.

— Тогда зови, — обреченно вздохнул князь, и снова пошел в рабочие покои.

Взъерошенный алхимик Геннадий вихрем ворвался в рабочие покои князя, глядя на него полубезумным взглядом. В комнате ощутимо запахло потом, паленой шерстью и застарелым перегаром. У Геннадия тоже открылся талант к перегонке всяческих жидкостей. Ведь, в конце концов, это было его основной работой.

— Ответь мне на три вопроса, — едва сдерживая раздражение, сказал Самослав. — Как ты смеешь вламываться ко мне, когда я занят? Куда подевались твоя борода и брови? И почему у тебя морда красная, как у ошпаренного поросенка?

— У меня получилось, государь! — торжественно сказал алхимик.

— Слушаю! — князь сразу же остыл.

Караван из низовий Дуная пришел два месяца назад. Полсотни всадников охраны и два десятка рабочих с лопатами были в поиске с начала весны. Нефть нашли в десяти днях пути на восток от старого хринга аварских каганов, примерно там, где и указал князь, в низовьях Дуная. Старые владения рода уар понемногу обживались. Теперь в гигантской земляной крепости, защищенной от чужих глаз, род тарниах будет разводить строевых коней для княжеского войска, перевязывая их с неприхотливыми степными породами. Результат будет не скоро, но Самослав и не спешил. На это уйдут долгие годы. Впрочем, и нестроевые породы тоже будут выводиться. Лошадей княжеству нужна прорва, крепких выносливых лошадей. Каждое крестьянское хозяйство должно иметь собственную лошадку. Волы — это вчерашний день. Уж больно медленны они, конь куда больше вспахать успевает. Лошадей княжество будет выкупать у степняков за серебро, а потом продавать родовичам в рассрочку. Боярин Збыслав уже целую программу разработал, и там княжество зарабатывало дважды. Один раз — как совладелец конного завода, а второй — на продаже этих самых коней в хозяйства. Выгода ожидалась такая, что и соляную шахту за пояс заткнет. Что и говорить, брат Ратко знал, что нужно Новгородскому княжеству. И как можно заработать, он знал тоже. Его счет в Солеградском хранилище пополнился на круглую сумму, как и счет его компаньона из Кесарии.

Нефть! Князь отвлекся от ненужных мыслей. Сейчас это было главным. Нефть набирали ведрами в ямах, а потом везли в Новгород бочками. Мастерская алхимика с его перегонным кубом была вынесена поближе к Черному Городу и охранялась его стражей. Туда в здравом уме ни один лазутчик не сунется. Это же верная смерть.

— Рассказывай! — повторил князь.

— Ваше земляное масло! — с фанатичным блеском в глазах воскликнул алхимик. — Я все-таки выделил из него квинтэссенцию огня! Просто я сначала подумал, что тут получится, как с ароматическими маслами, и все нужное останется после возгонки в виде вытяжки. Но нет! Я ошибался! В перегонном кубе остается какая-то густая субстанция, а душа огненной стихии выходит после нагревания первой! Когда я исправил эту ошибку, у меня все получилось! Она, эта душа, хоть и воняет необыкновенно гадостно, имеет свойство вспыхивать, как элементаль огня! Именно это знание стоило мне бороды, бровей и ресниц. И знаете, ваша светлость, я об этом ничуть не жалею.

Глава 3

Февраль 632 года. Городок Мишны (совр. Майсен). Земли племени далеминцев.

Санный поезд и полсотни всадников шли по льду реки Лаба. Тут, за Рудными горами, жил народ сербов, чьи владения раскинулись от Баварии и Тюрингии до самых ляшских земель. Будущие Лейпциг, Дрезден и Майсен вместе с его фарфором когда-нибудь вырастут тут. Или не вырастут… Самослав еще не решил. Хотя, Мишны, убогое лесное городище в землях большого и сильного племени далеминцев, точно ждет неплохое будущее. Великолепная глина, которую еще предстояло найти, обеспечит этому месту процветание на долгие столетия. Именно здесь назначена встреча владык остальных сербских племен и князя Самослава, которого они признали своим главой. Князь не обольщался ни на секунду. Степень желания пойти под его руку была тем больше, чем ближе жило племя к границам королевства франков. А чем дальше на восток, тем это желание было меньше, пока не затухало вовсе. Лужичане, самое восточное племя, жило наособицу, и вообще ничего менять не хотело. Напротив, мелкие племена жирмунтов, худичей и нелетичей, измученные ежегодными набегами баваров и тюрингов, мечтали о защите сильного князя.

Круглый острог появился за изгибом реки как-то сразу. Вроде только что лес вокруг был, а теперь вот городище стоит. Лаба и ее притоки в этих местах тоже были густо усыпаны мелкими весями, прижавшимися к речным берегам. Жители их по древнему обычаю снимались с места каждые три-четыре года, и уходили восвояси. Они искали новую жизнь там, где снова будет родить земля. Так продолжалось из года в год, хотя постоянное движение торговых караванов понемногу меняло бытие и здесь. Сербы пока еще жили по старине, даже пчел в лесных бортях все еще травили ядовитым дымом, убивая трудолюбивые семьи. Южнее Рудных гор, в Словении, такой дикости уже и вовсе не осталось. Давным-давно в княжестве водили пчел в колодах, а убийство семьи каралось немалой вирой.

Владыки, в плащах из звериного меха, сколотого грубой фибулой, поглядывали на князя и его свиту с немалой завистью. Уж больно богато они были одеты. Поглядывали все, кроме правителя лужичан. Он на эту встречу не явился. Правда, и правителем он был не чета самому князю. Лужичане жили родами, и владык там было без счета. Самый старший из них, Акамир, власти имел немного. Жили за Рудными горами весьма небогато. Именно на бедность сербов и делал князь ставку, когда выбирал подарки. Из возов потащили мешки, набитые шубами, сапогами, рубахами, цветными платьями, бусами и платками. И он не прогадал. Суровые мужики радовались, как дети, примеряя обновки. Лесовики, которые последние несколько лет принимали торговые караваны, были слишком бедны, чтобы покупать такую красоту. А товаров на обмен у них было не так уж и много. Даже Дерван, князь сербов, торговавший княжеской солью, еще не достиг высот благосостояния.

— Ну, владыки, поднимем