Так, надо немедленно взять себя в руки! Кто тут мужчина? Кто тут главный? То-то же! Именно этого я и добивался! Ее истерики. Дестабилизации ее морального состояния. Теперь нужно грамотно направить это ее состояние на принятие решения об аборте!

И сейчас я добью ее! Хотя прекрасно вижу, в каком она состоянии.

— Марррррьяна!!! — рычу на весь коридор. — Все, что я сказал на совещании по поводу вас — абсолютная правда!

Девушка замирает на полшага. Поворачивает ко мне свое опухшее личико. Черт, эти губы! Я залипаю на них, как идиот.

— Придурка кусок! — шипит она сквозь свои потрясные губки, разворачивается и гордо цокает каблучками, покачивает бедрами в узкой юбке.

Что?! ЧТО???? Что она такое мне сказала?! Придурка кусок?! Кто? Я???

В два шага нагоняю ее и хватаю за предплечье. Больно сжимаю. Разворачиваю ее на себя и впечатываю собою в стену. Разозлила меня, мелкая стерва! Язык за такое вырывать надо!

Тяжело дышу, нависая над ней. Глубоко вдыхаю ее дурманящий аромат, от чего вмозге моем становится пусто и туманно. Все еще сжимаю ее руку, и ее саму своим телом. Марьяна морщится, ругается сквозь зубы, а я ни отпустить ее не могу, ни взгляда от пухлых губок отвести. Завис и сломался. Она меня охмурила, околдовала глазищами своими, губами припухшими от слез и запахом пьянящим. В коридоре никого нет, но меня это волнует меньше всего. Чисто физически не могу ее отпустить. Не могу взять себя в руки, чтобы положить конец этой цыганской магии.

— Да отпустите же вы меня, идиот! — бьется Марьяна в моих руках. — Я буду кричать!!!

— Да кричи сколько хочешь!!! — сам ору на нее, а она аж вздрагивает от моего басистого ора. — Ты меня уже дважды идиотом обозвала. Я тебе сейчас… ох… — я встряхиваю ее в очередной раз и получаю пребольный удар маленькой коленкой прямо туда… куда обычно женщины любят бить мужчин.

Маленькая стерва, да удаленькая! Я отпускаю ее и рефлекторно складываюсь пополам.

— Малышева!!! — ору в след удирающей секретарше. — На аборт! Срочно! Я тебя сейчас лично поймаю, запихну в машину и поедем в клинику!!! А дальше я тебя выгоню к чертям отсюда с волчьим билетом!

— Господи, от какого же идиота мне рожать предстоит… — слышу за дверью ее слова, полные досады. Крышу мне сносит окончательно.

СЕРГЕЙ

Весь на эмоциях, еще с отголосками давешней боли (все же по живому ударила, ведьма, по самому сокровенному), я несусь в ее приемную. Залетаю. Громко хлопаю за собой дверью. Попутно отмечаю, что Данила как всегда шатается незнамо где. Но это сейчас и хорошо. Ни к чему сейчас нам свидетели наших выяснений отношений.

Поворачиваюсь к ней, готовый обругать, схватить за грудки и потрясти хорошенько, но… замираю на полуслове. Что-то не так в ее позе. Что-то не то вокруг нее.

Она сидит скрючившись в своем креслице, лицо к коленям подтянула. Руки какие-то синие у нее. А лица не видно. Это что еще такое?

Как в дурном сне подбегаю к ней, хватаю за голову, заглядываю в синюшнюю мордочку. Руками она хватается за сердце и морщится. Черт! Только этого не хватало!

— Сердце?! — ору я, внимательно всматриваясь в ее корчи на кресле. Интересно, играет, или на самом деле сердце прихватило? Наверно, на самом, потому что такую синеву хрен сыграешь.

— Ммм… — стонет Марьяна, пытаясь отбиться от меня.

Совсем чокнутая! Мое собственное сердце тоже начинает колоть! А еще качать кровь литрами за секунду. Чисто на инстинктах, (потому что в здравом уме я никогда бы такого не подумал), так вот на чистых животных инстинктах, чтобы спасти свою беременную самку, я хватаю ее на руки, совсем не чувствую ее веса. Она для меня, как одна гантеля, не самая большая в спорт-зале.

— Пусти! Пусти! — копошиться Марьяна в моих руках, но я лишь перехватываю ее поудобнее, устраиваю ее голову у себя на груди и она смолкает, точно пригревшийся бездомный котенок.

Я же выскакиваю в коридор. Лифт вызываю персональный. На нем ездим только я и Данила, а еще директора дочерних предприятий, так что чужая секретарша на моих руках не вызывает ни у кого вопросов. Вообще в этот час все мои работники тихо сидят по кабинетам, боясь лишний раз нос высунуть. Правильно делают! А то привыкли шастать по коридорам. Пара штрафов и показательных увольнений и вуаля: рабочий процесс налажен.

С нею на руках щелкаю брелоком сигнлизации. Мой огромный черный железный конь приветливо моргает фарами, сыто урчит мотором. Осторожно опускаю Марьяну на заднее сидение. Оа все так же стонет и держится за сердце.

— Черт!!! — я хватаю ее за руки и грею их в своих ладонях. — Какого фига ты не сказала, что у тебя сердце больное?!

— Ты… это ты… все виноват! Оно… не больное у меня…

— Где болит?! Покажи?! — шарю руками в районе ее пиджака и блузки.

И получаю по морде. Звонко так. Для острастки. Небритая неделю щека горит ударом. В ушах противно звенит. Смотрю на маленькое отважное существо, что скрутилось у меня на заднем сидении и еще не боится руки на меня поднимать. Вообще обалдела, баба-дура!

— Вон отсюда!!! — произносит мой язык. — Пошла вон из моей машины!!!

Медленно Марьяна вываливается на ноги. Трясется и понуро идет в сторону выезда из парковки. За сердце держится. У нее с собой ни сумки с деньгами, ни телефона. Я ее на эмоциях даже без плаща сюда притащил, а на улице прохладно.

А!!! Сволочь! Умеет давить на мужскую психику. Никогда в жизни, ни с одной женщиной я не делал этого. Вообще я много чего не делал из того, на что меня выводит Марьяна.

В два шага настигаю ее. Подхватываю на руки и несу обратно в автомобиль. Марьяна яростно отбивается, пуская в ход коготочки. Но мне эта ее возня, что слону дробина.

— Отвезу тебя в клинику! — рычу в ее бледное лицо. — А потом делай что хочешь!!!

Сажусь за руль и завожу мотор. И ясно понимаю, что не дам ей делать ничего по ее желанию. Отомщу! Заставлю пойти на аборт, а потом… ухмыляюсь в предвкушении.

СЕРГЕЙ

— Эй, Марьян, ты живая там? — оборачиваюсь на заднее сидение.

После того, как дала мне затрещину, девушка затихла, не издавая ни звука.

— Черт! — матерюсь сквозь зубы.

Лечу на все красные. Вообще пофиг на правила. В голове бьется лишь одна больная, в корне неправильная мысль — спасти свою беременную самку. И свое потомство. Все. Вот такие идиотские мысли заставляют меня рисковать подвергая опасности всех участников дорожного движения.

Залетаю на парковку клиники. Подхватываю Марьяну на руки. Дышит. Тяжело, ну хоть дышит! Отлично. На лицо лучше не смотреть. Бегу с нею на руках в приемную. Мою руку что-то сжимает. Ее ладошка. Узкая и белая. С голубыми прожилками трогательных венок. Черт! Сжимаю ее в ответ. Умом я зол на нее. Ненавижу ее, а вот мое тело и инстинкты реагируют совершенно по-другому. Тянутся к ней, поддерживают. Стараются защитить.