Он откинул штору — широкий подоконник был обитаем. В мягкой корзине, сшитой из бархата, спал очень толстый пушистый рыжий кот.

Здесь было хорошо: с одной стороны во тьме горели многочисленные огни неведомого города, похожие на очертания гигантской крепости, испещренной огнями; с другой суету непривычного мира отсекала плотная ткань. И кот, такой спокойный, рыжий, с очерченным белой мастью кругом подле уха и сонными зелеными глазами…

Пока две хозяйки что-то обсуждали, эльф уселся на широкий подоконник, забрал зверя себе, оперся спиной на откос, согнув ноги в коленях. Откинул голову и закрыл глаза. Интересно, тут есть лес, озеро, скалы? В этой сложной складке Эалы — есть ли нечто привычное, доброе, теплое? Или все такое — ощетиненное даже светом, колким, белым, опасно мерцающим? Пока, на его взгляд, здесь все было слишком душное, яркое, угловатое. Предметы крупные, предметы помельче, вещи, врастающие одни в другие, разбивающие пространство, отвлекающие, словно множество голосков, добрых и злых, писклявых и грохочущих. Удерживать сознание в покое было непросто, понимать этот мир — пока — было сложно.

Кот замурчал, подчиняясь ласке сильных пальцев.

Тайтингиль вздохнул, рывком, раз, два — глядя в усыпанную огнями чернь за окном. И тихо запел, с сожалением выдыхая последние толики воздуха своей далекой родины, позволив голосу течь низкой дрожью.

Волосы золотым каскадом обрушивались с подоконника вниз, почти до пола.

Обе женщины, юная и зрелая, замерли.

— Я уже вообще не понимаю, кто это, — призналась Алина. — Но желаю удачно покувыркаться, ма. Наиграешься — отдай мне. Туса будет в отпаде.

— Вернешься — вымою рот с гелем для посуды. Ершшиком. И в кого ты?.. — прошипела Ирма.

— В зеркало посмотри, — нахально ответила девушка. — Мне, между прочим, восемнадцать скоро. Что хочу, то и делаю. Захочу — этого отобью. Все, я пошла. Вы! Мамин друг! До свидания!

— До свидания.

Ирма закрыла за дочкой дверь. Не таясь, достала ключи, заперла и ключи снова спрятала.

Мужчина на подоконнике на нее не смотрел.

Он смотрел на город.

— Так… ну… — Ирма подошла, встала рядом. — Так ты… сейчас чего-нибудь налью. Может, тебе в душ?

Зазвонил телефон.

— Ужина не будет. Доставка уже не работает.

— Я не голоден, — сказал Тайтингиль.

— Я так поняла, ты совсем женщинами не интересуешься?

— Что?

— Волосы, косички… имиджмейкер? Или актер, манекенщик? У вашего брата это частенько, знаешь ли…

— Я воин. Ты давала деньги дочке. Покажи.

Ирма подумала про тревожную кнопку, про незнакомого мужика в квартире.

— В каком смысле — покажи?

— Я не знаю, как выглядят твои деньги, — пояснил эльф. — Покажешь?

— Ты идиот. — Ирма чуть попятилась. — Ну ладно, иди, вот тебе деньги. — И женщина, порывшись в ящике комода, набросала на стеклянный журнальный стол бумажек и мелочь.

Тайтингиль положил животное на его ложе, подошел.

— Без денег — никуда, — ядовито сообщила Ирма. — Каждый должен чем-то зарабатывать. Вот ты чем зарабатываешь? На что живешь? В баре такой прямо был… активный… а?

— Я гость здесь, — тихо сказал Тайтингиль, и его низкий, тяжелый для такого стройного тела голос был мягким, — я должен вести себя так, как принято у вас. Я гость… пришел из другого мира. Но я, воин, никогда не работал за деньги, точно людские ремесленники или бездомные гномы. Воин. Не ведаю иного ремесла.

Он поворошил пальцами бумажки и монеты, кредитные карты. Ирма, у которой за этот день несколько раз настроение взлетало к лирическим высотам и падало в пучину полной безнадеги, потерянно торчала рядом. Она перестала понимать что-либо.

— А золото имеет цену в вашем мире? — Тайтингиль поднял на женщину взгляд. — Я хочу карету, как твоя.

— Имеет, — нервно ответила Ирма. — Но на машину надо много. Черт, курить бросила… а пригодилось бы.

Тайтингиль снял с запястья толстый браслет причудливой работы, порылся на шее и кинул на стеклянный столик на бронзовых лапах пару тяжелых кулонов на шнурках. Один светился приглушенным алым светом — рубин, другой мерцал зеленью и россыпью бриллиантов. Ирма, которая повидала немало драгоценностей, сглотнула.

— Ты кто такой?..

— Витязь рода Золотой Розы. Эльф. Мое имя Тайтингиль.

— Ладно… не знаю, из какой дурки ты сбежал, Тайтингиль… а как по-нормальному?

— Тайтингиль.

— Ты… женщин не любишь, да?

Витязь понял не сразу, что она имела в виду, а когда понял… Светлые изогнутые брови сдвинулись; гнев ударил под ребра.

— Слова твои мерзки.

— Господи… — Ирма, запахивая плотнее халатик, предназначенный для распахивания, потерянно упала на кресло.

— Где ты живешь?

— Я родом из Нолдорина, дивного, сокрытого города моего народа.

Ирма расстроилась. Гость ее точно оказался тронутым. Или упоротым. Какая жалость, ведь красавчик же.

— В нашем мире, — сказала с издевкой. — В нашем мире где живешь?

— Нигде.

— Но уши же тебе где-то подправили… и вполне аккуратно. Ладно. Если ты хочешь наших денег, давай продадим одну из твоих побрякушек. И запомни на будущее: такое лучше на себе не носить и никому не показывать.

— Отчего? — шевельнулась светлая бровь.

— Оттого что ограбят!

— Пусть отважатся, — лениво проговорил витязь, разваливаясь в кресле. Подумал и вытянул ноги в сапогах на тот же столик. Его порядком утомили споры и суета, хотелось отдохнуть.

— Мужлан, — заключила Ирма.

— Невоздержанная в словах и жадная до мужчин дева, — объявил Тайтингиль.

Один — один.

Ирма выдохнула. Вот же сумасшедший…

Но — роскошный.

— У тебя есть документы? Хоть что-то?

— Документы?..

— Я поняла. Значит, так… Браслета хватит, чтобы тебя как-то поселить и легализовать, — задумчиво сказала она, наконец приходя в себя. — Ну, я так думаю, — тяжело вздохнула. — Попробуем выдать тебя за беженца с Украины, их сейчас много.

— Какое унизительное слово, — заметил Тайтингиль. — Я не бежал, я пришел.

— Тебе, мой золотой, выбирать не приходится, — прошипела Ирма. — На один день ты тут, у меня — там, на бельэтаже, есть гостевая спальня. И… если еще раз потянешь руки к Алинке, я тебя… посажу.

— Посадишь… куда? Призовешь стражников, лишишь воли? Ты мыслишь тьмой, — спокойно сказал Тайтингиль, — если думаешь, что я могу причинить вред юной деве или дому, приютившему меня.