своей свитой. Он что-то произнес, но она не расслышала его слов – в ушах стоял гул и шум, мешавший слышать, лишь только произнесла в ответ какие-то слова и села рядом с ним на предложенное почетное место, откуда было наиболее удобно наблюдать за казнью.

Публичные казни, наряду с турнирами и выступлениями жонглеров или кукольников, были одним из развлечений для местного населения, скудость и серость жизни которого раскрашивали подобные развлечения или увеселения. Вот и сегодня, весь внутренний двор замка был заполнен зеваками, прибывшими на это зрелище из близлежащих городков и деревень, притащивших с собой детей, среди которых было полным-полно грудных или малолетних.

Палач, вызванный на казнь из соседнего городка, неспешно приготавливал свои орудия, вынимая их из чехлов и демонстрируя публике под оглушительные крики восторга. Что-то животное, дикое и мрачное было в этом неистовстве толпы, пожиравшей глазами эти страшные орудия пыток и смерти, истошно вопящее и требующее немедленного начала кровавого пиршества и жуткой вакханалии средневекового правосудия.

Шарль встал и великодушно махнул рукой, разрешая палачу начать истязание приговоренных.

Первых казнили несчастных немцев-наемников, соблазнившихся легкими деньгами и покусившихся на жизнь короля. Не взирая на их мольбы, вопли ужаса и истошные крики о снисхождении, палач привязывал каждого к огромной колоде, притащенной из близлежащего леса, и медленно, словно смакуя каждый свой удар, отсекал кисти рук и ступни ног, заливая постамент дымящейся кровью жертв. Изрубленных калек он медленно, накинув на шеи веревки, подтаскивал к высокой и крепкой перекладине, перебрасывал веревку и подтягивал несчастного, медленно удушая его.

Лучано с бескровным лицом смотрел на муки несчастных, бросая им ободряющие слова поддержки, на которые зрители и зеваки отвечали ругательствами и свистом.

Палач методично казнил троих наемников и приблизился к Лучано, которого его подручные уже отвязали от столба и потащили к колоде, повалили и стали привязывать.

– Погодите! – Шарль встал и поднял руку вверх, призывая палача приостановить казнь, а зевак, толпившихся во дворе замка, умолкнуть. Когда шум приутих, король произнес. – Пусть он говорит, если хочет!..

Лучано поднял голову и, окинув толпу, крикнул:

– Всех нас не казните! Всех не перевешаете! Италия будет свободной! Да здравствует свободная от франков Италия!!..

Шарль нахмурился, он ожидал раскаяния от Лучано или хотя бы того, что тот будет молить о пощаде, а в ответ получил призыв к бунтам и восстаниям. Он нервно махнул рукой.

Палач проверил крепления веревок и, схватив ногу Лучано, отсек кожу с его ступней.

Глашатай короля громко объявил:

– Дабы никому неповадно было топтать покои и землю короля Шарля!

Палач медленно надрезал кожу на спине и, схватив ее руками, содрал кожу со спины казненного. Лучано закричал от страшной и невыносимой боли. Зрители завопили истошными криками, приветствуя действия палача и заглушая крики ужаса, и плачь особо впечатлительных зевак.

– Содрав кожу со спины предателя, изменника и врага, натянуть ее на барабан, дабы своими ударами он вселял ужас в сердца врагов короля! – Громко прокричал глашатай.

Палач деловито обошел по кругу несчастного и, плеснув ему на голову воды, привел в чувство Лучано. Тот застонал. Палач резким ударом топора отсек ему ступню и едва не поскользнулся на луже свежей крови, после чего методично отрубил вторую ступню и обе кисти. Зеваки неистовствовали, визжа и крича от захлестнувших их кровавых эмоций. Кровь брызгала на особо рьяных зрителей, вплотную прибившихся к пьедесталу казни. Палач медленно накинул веревку на шею Лучано, разрезал путы, державшие его руки и ноги, после чего поволок тело к виселице. Лучано был в сознании, он трепыхался и хрипел, оставляя за собой широкую кровавую полосу и, даже когда его вздернули, продолжал биться, словно рыба, вытащенная умелым рыбаком из воды на воздух.

Беатрис, бледная как смерть, молча во все глаза, смотрела на муки своего возлюбленного, коря себя в душе за то, что именно она толкнула его на столь опасное предприятие, сделала из чистой души и благородного рыцаря безжалостного убийцу, шпиона и… она вздохнула, самого любимого ею человека на земле. Именно чистота и невинность юного Лучано так вдохновили ее испорченное сердце и похотливую натуру, заставив забыть о былых утехах и открывших ей новые горизонты чистой и искренней любви, способной на самопожертвование и… Она заплакала, закрыв лицо руками.

Казнь тянулась медленно, слишком медленно, с каждым ударом сердца наполняя Беатрис горечью, тоской и невыносимым одиночеством. Но надо было бороться, надо довести дело до конца, покарать подлых убийц ее возлюбленного. Она вскинула голову и неотрывно посмотрела на труп Лучано, ловя и запечатлевая в своем сердце лицо несчастного.

– Вам плохо, синьорина Беатрис? – Она услышала тихий голос короля.

– Немного тошнит, сир. – Ответила Беатрис и почувствовала, как силы и уверенность вновь возвращаются к ней. – Меня тошнит от мысли, что моя глупость могла привести к более печальным последствиям. Я не послушалась мессира де Леви, который предлагал мне своих рыцарей…

– Не надо так убиваться, синьорина. Мессир Ги скоро прибудет, вы сможете утешиться… – улыбнулся король.

– О, это приятная новость! – Беатрис выдавила из себя лучезарную улыбку, хотя на душе скребли кошки.

«Поразительно, – восхитился Шарль, разглядывая девушку, – если Лука прав, и ее подручного казнили на глазах, просто кремень – а не девушка…»

Казнь закончилась. Палач резким ударом топора отрубил голову Лучано и, потрясая ей, поднял руку вверх, демонстрируя толпе отрубленную голову. Зрители истошно визжали. Шарль вздохнул и произнес:

– Какая дикость… – прошептал Шарль, смотря на толпу собравшихся зевак. – Неужели народ так прельщает кровавая вакханалия…

– Сир, подобные акты устрашения плодотворно влияют на местное население, показывая вашу силу и мощь… – прошептал ему Гоше де Белло. – К тому же, сир, это, пожалуй, одно из немногих бесплатных развлечений, которое они могут себе позволить…

– Развлечение?! – Воскликнул Шарль и на секунду прикрыл лицо ладонями. – Какой кошмар… – едва слышно произнес он, убирая руки от лица. Король повернулся к мертвенно-бледной Беатрис и, стараясь говорить наигранно веселым тоном, спросил. – Вы тоже находите это забавным?..

Она невидящим взглядом посмотрела на него, пришла в сознание после шока от увиденного кровавого зрелища. Ум девушки прояснялся медленно, словно смущаясь реального ужаса бытия, окружавшего его со всех сторон. Беатрис вздохнула и, стараясь подбирать слова – губы ее дрожали, а дыхание сбивалось, ответила:

– Отчасти, сир…

Шарль поднялся и поцеловал ей руку, после чего повернулся к своим придворным и советникам:

– Сеньоры! Немедля выступаем на Сан-Джермано! Нечего тут сиднем просиживать… – придворные и военачальники, находившиеся вместе с ним на трибуне и наблюдавшие казни осужденных, поднялись со своих мест и раскланявшись,