попадаться чаще. Но опыт, наметанный глаз и гайки позволяли сталкеру обнаруживать их и обходить. Примерно еще через три километра он заметил развалины.

Часы показывали двадцать, двадцать три. Для этого времени было еще непривычно светло. За долгие дни Гриф впервые увидел солнце. Оно выглядывало из-под серых туч слепящим желтым диском, как бы, подглядывая, под приподнятую замызганную занавеску.

Гриф вошел через главный вход. В запустелом помещении поликлиники протяжный скрип петель послышался особенно громко. Сталкер прошел несколько шагов и остановился перед окошком регистратуры. Влево уходил коридор. По правой стене с равными промежутками виднелось несколько дверей с табличками. Метров через тридцать коридор сворачивал направо. Сталкер осмотрелся и не спеша двинул по проходу.

В брошенном здании царили упадок и уныние. От времени и атмосферных воздействий, особенно от сырости беленые потолки пошли черной плесенью и шелушились. Штукатурка на стенах обвалилась, кучами лежала на полу. Стекла в окнах были выбиты, деревянные рамы нараспашку.

В сумраке коридора Гриф заметил свешивающиеся с потолка ядовитые нити «медузы». Обошел их стороной, старательно отводя Алексея. Внимание привлек «пожарный щит». Гриф открыл раму с разбитым стеклом, снял с крюков красный пожарный топор. Заметил и сорвал схему эвакуации. Некоторое время потратил на ее изучение. «Хранилище медицинского оборудования и лекарств» заинтересовало особенно.

Сверяясь чертежу, выполненному черным фломастером с красными стрелками на пожелтевшем листе формата А 4, Гриф проследовал вдоль ряда дверей. В конце коридора справа в стене обнаружилась ниша, которая заканчивалась дверным проемом. Сорванная с петель дверь валялась тут же. За ней бетонная лестница уходила в подвал.

Осторожно ведя за собой Алексея, сталкер спустился по замусоренным ступеням. В торцевой стене через узкое, грязное окно пробивался хилый свет. Окутанный полумраком сталкер шел, огибая ряд стеллажей со сгнившими матрацами, с шерстяными одеялами, с простынями, пластиковыми ящиками. В углу под ржавым бойлером покоился обглоданный скелет плоти.

Гриф остановился у двери, обитой железом. Ему пришлось попотеть, прежде чем увесистым пожарным топором проломил полотно и свернул замок. В комнате было темно. Сталкер вернулся к стеллажам, от картонной коробки оторвал кусок, поджег. С быстрогорящим факелом, Гриф осмотрел помещение для хранения медикаментов. В углу стояли пыльные коробки с желтыми наклейками, на полках выстроились упаковки с лекарствами, пузырьки, кластеры, палеты. У левой глухой стены примостился короткий стол с секцией для ящичков, на нем устроился светильник, рядом замер стул.

- Так, так, так, - забормотал сталкер, приподняв догорающий обрывок, подслеповато щурясь и вчитываясь в названия, - что это тут у нас?

Огонь подбирался к пальцам. Гриф быстро осмотрелся, заметил открытую коробку. Отбросил огарок и пока тот догорал, высыпал на столешницу бинты, а из картона свернул трубку, которую зажег от последних всполохов факела.

Со светом он вернулся к прерванному занятию. Читал названия, брал нужное, выкладывал на стол. Затем рвал упаковки, резинки и рассовывал по своим и карманам Алексея лекарства. Его обуревала жадность. Гриф готов был взять все дармовое, за которое приходилось платить Айболиту и Гейгеру тугрики, а порой страдать, и платить только уже здоровьем.

После того, как сталкер набил карманы, на столе еще осталось много чего нужного. Возбужденный с лихорадочным блеском в глазах он разломал стул, сложил посреди комнаты костер. Под пляшущие желто-оранжевые языки, притянул к себе Алексея, расстегнул куртку, откупорил пузырек с йодом, наполнил раствором крышку, обмакнул кончик ножа и склонился к карте.

Сначала он хотел нарисовать ответвление к месту, где повстречал «земляка», но передумал. Если он вернется в Депо, то ни за что больше не пойдет через территории, где рыщут «рыкстеры». Лучше медленно, но с меньшим риском через «Фугасник». Подумав, точками отметил аномальный пояс, поставил крестик на одном из двух квадратов под надписью «НП».

Затем отстранился, оценил внесенные изменения. Отодвинул правую полу куртки для лучшего обзора. Низ майки был порван. Полоска хлопчатой ткани десятисантиметровым лоскутом свисала возле бокового шва. Гриф попытался рывком оторвать, но ткань поползла и небольшой изгиб маршрута, примерно два сантиметра исчез с карты. Потери не были значительными, и сталкер не стал поправлять чертеж.

Он хотел бросить полоску в костер, но передумал. Вспомнил, что в последнее время брюки на поясе сидят свободно и их приходится периодически подтягивать. Неудивительно с таким-то питанием. Гриф спустил брюки, скрутил тряпицу в жгут и стянул две шлевки по обе стороны от серединного шва. Вернул брюки на место, остался доволен их посадкой.

На костре разогрел консервы, перекусил. От щепки раскурил сигарету, взгромоздился на стол, из кармана достал мятый листок с планом поликлиники, принялся неторопливо его рассматривать. Ничего интересного не высмотрел, отложил. Попыхивая сигареткой, обвел усталым взглядом тесную подвальную комнату без окон, с бетонными стенами, со стеллажами, заставленными лекарствами, с душным дымным воздухом, с замусоренным полом. В свете догорающего костера склад показался Грифу склепом, а себя в нем заживо замурованным. Захотелось выбраться наверх, вдохнуть свежего воздуха, ощутить на лице дуновение ветра, умчаться взглядом до горизонта, почувствовать себя свободным.

Он отмахнулся от глупого желания, прикрыл глаза и ощутил себя неимоверно уставшим. Груз нервного напряжения, физического истощения разом навалились на него. Кто он такой, чтобы все это тащить? Просто человек, уставший больной сталкер, который отмерил себе срок и уже близок к финишу. Только бы успеть доделать, только бы успеть. Глубоко засевшая мысль держала его на плаву все эти годы в зоне отчуждения и толкала вперед. Он вспомнил Танюшку, сидящую на промятом диване с затертыми подлокотниками, который ему перешел вместе со служебной квартирой, ее слабый писклявый голосок: «Папуля пришел». Тонкие ручонки, тянущиеся к нему, светлую детскую улыбку, озаряющую невзрачную комнату с бумажными обоями, с оргалитовой крашеной дверью, дешевым плафоном под беленым потолком. Мысли свернули к Красневсой Татьяне Викторовне, к ее фонду. Уже в который раз Гриф испытал приступ неизбежной катастрофы. Ему снова стало казаться, что он не успеет, и операцию не проведут. Он не хотел, не имел права думать, чтобы сделать ее потом. «Потом» - значило для него - никогда. В конце - концов, до этого «потом» он мог не дожить.

Гриф откинул окурок к костру. Достал из бокового кармана брюк бесполезный уже ТТ. Повертел в руках, затем наклонился, выдвинул верхний ящик, бросил на пожелтевшие бланки, задвинул ящик обратно. Костер почти погас. Умирающие всполохи пробегали по углям, подмигивали сталкеру красными глазами. Гриф укладывал Алексея у стены, когда правый бок вдруг пронзила острая боль. Сталкер согнулся, зажмурился и затаил дыхание. Спустя десять