стеной комнату, и что самое невероятное — тут была даже ванная! С лавапроводом! Первым делом принцесса налила себе полную бочку жидкой базальтовой лавы и вдоволь понежилась, отпаривая дорожную пыль и растирая все места, затекшие от долгой скачки.

Когда она, наконец, выбралась, служанки приготовили для неё новый женский наряд — платье фиолетового цвета и лиловую накидку с камелиями, с нижними одеждами переливчатого шелка, а дорожное мужское кимоно, которое она надевала под зимние одежды, выстирали и повесили сушиться на галерее.

Кадомацу оделась, с удовольствием наблюдая как оттенки нижних одежд, гармонируют с её кожей, плавно перетекая от оранжевого к цвету платья, шутила над Ануш, с сёстрами ползавшей по потолку в поисках секретных люков и глазков, как вдруг из-за стены, об которую она опиралась, раздалось чьё-то топание и пыхтение...

Страх, который она поборола в ночь покушения, мгновенно проснулся в девушке, сковав волю и сердце. Ануш, обнажив шемширы, спорхнула с потолка, занеся сабли для удара сквозь сёдзи, но дочь императора в последний момент совладала с собой, и, остановив подругу жестом, сделала знак ей «Замри», а потом молча, мимикой, попросила служаночек завязать ей оби.

Кто-то бродил взад-вперёд за тонкой перегородкой, и, несомненно, ждал момента, чтобы подглядеть в щёлочку за переодевающимися девушками — и явно напрашивался на урок хороших манер.

Демонесса выждала момент, когда смельчак пойдёт в другую сторону, ловко приподняла раму сёдзи, и без шума, одним движением, распахнула дверь настежь. На фоне окна мелькнула прореха в сёдзи — на уровне трети роста — как раз по росту присевшего в испуге с открытым ртом, нарушителя.

Это оказался... мальчишка, сын Эйро, сам сейчас в десять раз больше перепугавшийся разгневанных женщин, застукавших его за предосудительным занятием.

— Добрый день, уважаемый хозяин, — произнесла принцесса с самой милой улыбкой: — Примите мою искреннюю благодарность за радушное гостеприимство.

Было забавно наблюдать, как страх на его лице сменялся неуверенностью, а потом показным равнодушием:

— Ты ведь принцесса, не так ли?

— Да, — ответила она, представляясь шутки ради со всеми титулами и прозвищами.

— Это тебя привезли мне в жены? Мой отец сказал, что я женюсь на настоящей принцессе!

— Ну, знаешь ли... — пробормотала опешившая девушка, и хотела уж вставить какую-нибудь озорную грубость, вроде «женилка не выросла», как вдруг её напугал раздавшийся за спиной голос:

— Мой сын докучает Вам, Ваше Высочество?

Принцесса обернулась. За спиной, неожиданно близко, стоял хозяин замка — Эйро Кирэюмэ. В первый же момент её поразило внешнее сходство с Мамору — только тонкие брови, больше приличествующие женщине, высокими дугами вздёрнутые на лоб, и жуткие стальные глаза с синим отливом, отличали его от старшего брата. Наверное, правы были сплетницы, говорившие, что он не приёмный, а незаконный отпрыск рода Хакамада. Он коснулся её крыльев.

— Я напугал Вас, ваше высочество? — спросил он ещё раз.

— Ну что вы, господин наместник, — ответила она, одновременно пытаясь закрыть лицо рукавом, как назло, задравшимся до локтя, и присесть в вежливом поклоне: — Я благодарила вашего сына за предоставленные покои. Они намного лучше, чем мы рассчитывали, — но голос её терял уверенность.

— Это комнаты моей супруги. Прошу прощения за некоторое запустение, но они четыре года не видели настоящей хозяйки.

— Они всё равно очень уютны. Чувствуется нежное расположение хозяина дома к их обитательнице. А кому посвящён храм в центре площади?! — с трудом сохраняя улыбку на немеющем от страха лице, спросила она.

— Бодхисаттве Дзидзо, моему покровителю. Если верны слухи о вашей религиозности, я распоряжусь организовать службу, — он подошел ещё ближе, и теперь она чувствовала на своей щеке его дыхание.

— Вы поклоняетесь Покровителю Странников? — пытаясь удержать зашедшееся от страха сердце, произнесла она одними губами.

— Нет, воплощению Эмму, бога справедливости! — громко ответил он, и задержал дыхание — словно пытался взглянуть в лицо. Кадомацу этого не видела, потому что изо всех сил смотрела на носки его сандалий. Кирэюме шумно вздохнул и удалился. Когда девушка подняла взгляд, он уже уходил, держа за руку своего сынишку:

— Можете спать спокойно, — бросил он через плечо: — Больше ни один мужчина не зайдёт на вашу половину дворца! — и скрылся за очередной перегородкой.

...Только тогда она выдохнула. Что же, она выполнила просьбу отца — посмотреть в глаза наместнику и узнать ответ на вопрос: мог ли он подослать к ней убийцу? И убедилась, что есть на свете мужчины, чей взгляд и её, только что гордившуюся своей храбростью, способен напугать до слабости в коленях, пронзить насквозь и приковать к месту одновременно. Естественно, такой мужчина мог сделать с ней всё, что угодно — в том числе и подослать убийц.

Непослушною рукою принцесса отволокла вдруг ставшую тяжелой раздвижную дверь на себя, и только поймав на себе напуганные взгляды служанок и телохранительниц, поняла, что её всю колотит...

Остаток дня плохо отложился в её памяти. Они, под впечатлением, пугали друг друга ещё пуще рассказами о злобных и жестоких мужчинах и судьбе их несчастных женщин, так что вместо сна юная девушка провалилась в какую-то бредовую мешанину мыслей и воспоминаний, где наместник и прикосновения его рук занимали важную и неприятную часть. Он был так похож на брата, которого она обожала, но мог сделать с ней то, что брат бы никогда не позволил... и во сне она ненавидела, боялась и желала этого.

Она проснулась в Час Быка, сев в постели, и не понимая, где оказалась. Тело горело, сердце стучало в ушах. Вспомнив сон, она рванулась в уборную, где её вытошнило вчерашним ужином и воспоминаниями о грёзах с участием наместника Нагадо. Она показалась себе до того отвратительно гадкой, что вымылась с головой в холодной ванной и, растёршись полотенцем, под причитания всполошившихся невыспавшихся служаночек, натянула на тело чёрный комбинезон, и с незримым сопровождением верной Ануш, отправилась искать отца в незнакомом дворце.

Беззвездное небо рассекал блуждающий луч маяка на востоке, только уплотнявший тьму там, где он прошел. Самураи-караульные, по мнению Мацуко не заслуживали доброго слова — безалаберней стражи она не встречала, проходя буквально у них под носом. «Попадись такие солдаты в Иваоропенереге — до конца сезона сидели бы на губе» — думала принцесса. А может — эта мысль её напрягала — им приказано не замечать безмолвные