я, но Мровкуб уже крутил руками, заставив клетку наклониться и, дико вертя колесами, унестись обратно в джунгли.

Дикое поле осталось позади. Мы проскочили мимо ориентира и, подпрыгнули, ударившись в сплетённые корни.

– Быстрее! – ворчал хранитель.

Великий Свин разочарованно визжал, и окружающие заросли затихали. Всё, что еще мгновение назад квохчало, трещало и подвывало, застыло немым укором. Продравшись через спутанную траву, мы выскочили в верхний слой, в воцарившееся на острове жуткое безмолвие.

– Скорее, скорее, – требовал хранитель.

Я повторял за ним, и архивариус всё сильнее хмурился.

– Как говорили погонщики пегасов из мира летающих городов: «Быстрее просто невозможно», – замотал он головой. – Наша повозка развалится, если я прибавлю скорости.

Клетка и правда мчалась, как безумная. Мимо пролетали скрюченные кусты и светящиеся папоротники. Мы пробились в следующий слой и понеслись дальше, едва касаясь земли.

– Надо еще чуть-чуть… – попытался Оливье, но его перебил душераздирающий вой.

У меня похолодела спина. Я чувствовал, что не стоит поворачиваться, но голова сама собой крутанулась влево.

За нами бежала огромная чупакабра. Это чудище не поместилось бы в дворницкой, в которой я жил в академии. Под коротким серым мехом вздувались громадные мышцы, а оскаленные клыки едва не касались земли. Лапы со здоровенными когтями остервенело рвали землю, а ледяные глаза уставились прямо на меня.

– Вот и Саблезуб! – сообщил хранитель, потянув носом.

Я отвернулся от чупакабры. Судя по размерам, как только она догонит клетку, то одним махом перекусит её пополам. Так что беспокоится уже не о чем.

– Нам конец, – безмятежно сказал я.

Настал момент, когда бояться уже бессмысленно. Меня грела надежда, что в бездне междумирья, я снова увижу Ирину. А что мне еще надо?

– Что вы молчите! – вскрикнул голем. – Надо бороться!

– Бот вы зкать, нак? – коверкая слова, прокряхтел запыхавшийся Мровкуб.

Подставное лицо с чёрной бородкой покраснело. На лбу выступили крупные капли пота. Он всё ещё вращал руками, но движения потеряли былую резвость.

– Ты же не настоящий! Ты не можешь устать! – рявкнул Оливье.

– Даже искусственное тело изнашивается. Перетружусь, – будто услышав его, проговорил архивариус, – и гомункул не выдержит, тогда и повозка остановится.

Клетку сотряс удар. Мы подскочили, будто на большой кочке, но всё ещё летели вперёд. Саблезуб лишь зацепил нас, не дотянувшись зубищами, но второй раз так не повезёт. Чупакабра готовилась к новому прыжку. Мровкуб замахал руками из стороны в сторону, и повозка завиляла. Я вцепился в пол, чтобы не мотаться от борта к борту. Разметав корни, мы выскочили в следующий слой, но Саблезуб вырвался вслед за нами.

– Вот упрямая бестия! – гаркнул хранитель. – Больше никаких поворотов! Несемся напрямик, пора убираться с этого проклятого острова. Будь наготове, малыш. Сигналь гремлину, чтобы подхватил нас, иначе утопим порося!

Я прокричал всё архивариусу и сильнее схватился за пол. Что мне еще надо от жизни? Встречусь с Ириной попозже. Я оглянулся через плечо. Огромная чупакабра примерялась к следующему прыжку. Маневры Мровкуба сбивали её, но, чтобы набрать скорость, придется прекратить вилять. Я смотрел на гибкое смертоносное тело. На азарт, злость, желание добиться своего, и ответ на вопрос пришёл сам собой. Перед тем как умереть, я хотел бы хоть раз победить. Преодолеть все трудности. Стать лучшим. Особенным. Первым. Иначе безмятежность не наступит даже в бездне междумирья.

– Пора! – скомандовал я, когда мы миновали очередной синий камень не повернув, но архивариус накручивал восьмёрки.

– Юноша, я беспокоюсь за сохранность вашей жизни, ведь…

– Давай! – перебил я, опередив Оливье.

– Но…

– Давай! – с нажимом повторил я. – Хочу оставить эту образину в дураках! Давай!

– Вот он, мой ученик! – ухмыльнулся хранитель.

– Я больше не ученик, – отрезал я.

– О! – гордо протянул Оливье. – Ты прав! Теперь ты перешёл на следующий уровень мастерства!

Мровкуб перестал махать руками в стороны, и повозка выровнялась. Мы понеслись быстрее, но теперь и Саблезуб мог прицелиться. Пригнувшись, он оттолкнулся лапами и прыгнул, пролетев в ладони от решетки. Клацнули челюсти.  Я даже почувствовал зловоние из перекошенной пасти.

Приземлившись, он зацепился за кочку и сбился с бега.

– Отрываемся! – обрадовался голем.

– Давай! – завопил я. – Ещё немного!

Архивариус крутил руками со всех сил. Мы разогнались так, что я едва различал проносящиеся мимо папоротники и низкие кусты. Огромная чупакабра пропала из виду. Я даже не слышал ее тяжелую поступь. Зато увидел между деревьями просвет и бесконечную морскую гладь.

– Поднажми!

Промчавшись сквозь заросли, мы отбросили свисающие корни и, растолкав ветви, вылетели наружу. Земли под ногами больше не было. Я оглянулся назад. Заросшие джунглями слои отдалялись. Остров Божественного бутерброда по-прежнему хранил гробовую тишину. Поэтому жуткий треск заставил меня вздрогнуть. С самого верхнего уровня, ломая деревья, разрывая зубастые лианы, на нас бросился Саблезуб. Вытянув вперёд лапы с растопыренными когтями и поджав раздвоенный хвост. Он подобрался, сжавшись, как взведенная пружина, и распахнул огромную пасть с двумя длинными, как двуручные мечи, клыками.

– Полундра! – завыл хранитель.

«Проиграл» пронеслось в голове, и я со всех сил закричал:

– Капитон!

Из горла ещё вылетали последние звуки, когда огромная чупакабра дотянулась до повозки. Лапы обхватили боковые решетки и вцепились в прутья, а кривые зубы прошли сквозь крышу клетки. Я почувствовал, как на плечах лопается мантия, или это была не мантия. Боль вгрызлась, пронзив до самых пяток. Саблезуб рвал железную преграду, пытаясь достать меня когтями. Я слышал, как они скребутся по металлу и пытался сжаться, распластаться по полу, но мне что-то мешало. Я не мог пошевелиться. В глазах потемнело. В ушах отдавались удары моего собственного сердца и яростное рычание чупакабры.

– Капитон! – прилетел откуда-то издалека мой собственный, искаженный голос.

Отражаясь от стенок черепа, он еще долго бился эхом в голове, пока не затих.

Клетку качнуло. Швырнуло вверх, вниз. Перевернуло. Я почувствовал, как по груди скребут длинные клыки, а кровь, пульсируя, выплескивается из плеч. Изгибающаяся тварь оторвалась от решетки и, расставив лапы упала вниз, с гулким всплеском скрывшись под водой.

Тележка перекувырнулась колесами вниз, и я бессильно свалился на пол. Мы мгновенно долетели до корабля и крепко стукнулись об палубу. Я слышал, как что-то упорно талдычит голем. Его постоянно перебивали вопли Оливье и жалкое лепетание Мровкуба. Их крики смешались в одну неразборчивую кашу. Я не понимал ни слова и, если честно, был рад этому. Хотелось надеть на голову медный котел, чтобы не слышать их опротивевших голосов.

Меня подняли и вынесли из клетки. Я даже разглядел курчавую черную шерсть на шее боцмана. Он тоже что-то говорил. Зло, резко, будто выплевывая неприятные слова. Но меня не волновали их дрязги. Я