– И однажды вы послушали их на ночь глядя, – напомнила Му Цзяньюнь.

– Ощущение было не из легких, – признался Хуан Цзеюань. – До тех пор самой тяжелой музыкой, которую я слышал, были разве что Цуй Цзянь (Ло Фэй чуть заметно кивнул: даже он был знаком с так называемым отцом китайского рока) или «Карпентерс». Но то, что я получил от этого, с лихвой возместило все мои пробелы. – Дрогнув голосом, Хуан Цзеюань отхлебнул чаю. – Прослушивание этой музыки помогло мне по-настоящему разглядеть Фэн Чуньлин. А также подтолкнуло к пониманию, с какими людьми она водилась.

Когда я возглавлял специальную следственную группу, мы использовали всё, что нам известно о Фэн Чуньлин, для составления ее примерного психологического портрета. Одинокая, замкнутая, неэмоциональная. Но затем чувства, которые вызвала во мне эта музыка, заставили меня полностью пересмотреть этот профиль. До прослушивания я даже представить себе не мог, что за монстр мог совершить то жуткое убийство. О чем думал тот нелюдь, когда убивал девушку, разделывая ее как мясную тушу? Я просто не мог понять мысли и мотивы убийцы… Но это было до того, как я услышал записи. Это больше, чем просто кассеты; это письма, оставленные жертвой.

Ло Фэй поймал себя на том, что неотрывно смотрит на кассеты в пакете для улик.

– Если вы прочтете на них английский текст, то поймете, что я имею в виду, – подсказал Хуан Цзеюань.

Ло Фэй повертел одну из кассет, но иностранные надписи не разобрал.

– Как у вас с английским? – повернулся он к Му Цзяньюнь.

– Да ничего. – Она протянула узкую ладонь.

Ло Фэй застенчиво подал ей пакет:

– А то я со времен колледжа ни одной английской фразы не прочел.

Му Цзяньюнь непринужденно пожала плечами. С минуту она изучала вкладыш одной из кассет, после чего начала переводить:

– Это сборник девяносто второго года, выпущенный рекорд-лейблом «Роудраннер». Текст на вкладыше примерно такой: «Самое яркое свойство текстов хеви-метал – его одержимость смертью, насилием и сексуальным желанием… Вот оно, изысканное выражение размышлений Ницше о бездне… Те, кто погружается в эту музыку, станут свидетелями того, как смерть торжествует над добром, рушатся основы мироздания, а врожденное насилие человечества побеждает и мир поглощается похотью… Ваши чувства заглушаются нигилизмом, но вы не можете избежать тени смерти, которая окутывает все вокруг… Единственный путь к искуплению – насладиться вкусом смерти через хеви-метал».

– Мой старый учитель английского вами просто посрамлен, – ласково польстил Хуан Цзеюань. – К сожалению, мы были так заняты сбором отпечатков и других улик с этих пленок, что едва обратили внимание на напечатанный здесь текст. Вкладыши после прослушивания мне потом перевели, но к тому времени окно расследования давно уже закрылось. Если б в нашей специальной следственной группе был кто-то вроде вас, профессор Му, все могло бы сложиться совсем иначе…

– «Кто сражается с чудовищами, должен остерегаться, чтоб самому не стать чудовищем. И если долго смотреть в бездну, то бездна тоже заглянет в тебя», – процитировал Ло Фэй.

– В бездну мы уже заглянули, – заметил Хуан Цзеюань. – Она в этих кассетах.

Му Цзяньюнь думала о чем-то своем. Аккуратно положив кассету на столик, она обвела глазами собеседников и приглушенно сказала:

– Если это правда, то похоже, что эмоциональный мир Фэн Чуньлин был намного глубже и сложней, чем у большинства ее сверстников. И не исключено, что с сокурсниками общаться ей было затруднительно. Иначе почему она смотрелась такой отстраненной и одинокой? Если у нее имелись собственные воззрения и интересы, то, значит, у нее была небольшая группа друзей-единомышленников. И их общение, по всей видимости, протекало за пределами кампуса. В другом кругу она могла проявлять себя с совершенно другой стороны. А судя по ее альтернативным музыкальным вкусам, у нее, вполне вероятно, был такой же альтернативный жизненный опыт.

– Точно! – воскликнул Хуан Цзеюань. – Вы практически читаете мои мысли. Только в отличие от вас я не подкован в психологии, поэтому мне приходится полагаться на интуицию. Вот моя теория. – Он выпрямился в кресле. – Жертва и убийца познакомились друг с другом через хеви-метал. Возможно, они даже встречались в музыкальном магазине, где продавались эти «дакоудаи». И так стали друзьями. Рассуждали о насилии, сексе, даже смерти. Для Фэн Чуньлин тексты песен были просто фантазиями, как и для большинства людей. Но для убийцы они были способом исследовать свои извращенные позывы. И вот однажды, по какой-то причине – вполне вероятно, после внезапного спора или даже отказа в сексе, – убийца больше не смог их контролировать. И все эти сдерживаемые импульсы выместил на жертве. Изнасилование, убийство, расчленение – он совершал одно жуткое преступление за другим. И, может быть – просто может быть, – все время у него в голове гремела эта музыка.

Хуан Цзеюань умолк, с вежливым нетерпением ожидая ответов.

Часы на стене молча отсчитывали секунды. Наконец заговорила Му Цзяньюнь:

– Если это действительно было психопатическое убийство, как вы говорите, то основной целью убийцы было бы упоение самим преступным актом убийства. Все исследования подобных случаев показывают, что убийце невозможно устоять перед таким соблазном. Он доминирует и вызывает привязанность, словно наркотик. Такие люди продолжают убивать до самой своей поимки и ликвидации. Их называют серийными убийцами.

– Как профессионал, вы подаете это абсолютно правдоподобно, – тихо произнес Хуан Цзеюань. – И теперь я еще более уверен, что смогу поймать свою добычу. С убийства Фэн Чуньлин минуло десять лет. Убийце, должно быть, не терпится совершить еще одно. Так уж получилось, что мой бар – идеальное место для того, чтобы этот ублюдок дал волю своим желаниям, своим разнузданным похотливым позывам, и все это под свою любимую музыку. Пока я продолжаю управлять этим баром, он рано или поздно сюда нагрянет.

Ло Фэй поднялся, воздев руки, словно призывая к тайм-ауту.

– Хоть я и понимаю, зачем вы подкладываете эту приманку, – сказал он, – но ваш профиль убийцы основан на догадках, и не более того. Логически говоря, вам по-прежнему не хватает убедительных доказательств. Не спорю, эти записи дали вам много поводов для гипотез, но профилей убийцы, самых разных, тоже может быть весьма много. Я не уверен, что ваш бар – гарантированный способ выманить его на свет.

Брови Хуа Цзеюаня поднялись и опустились. Было неясно, получилось ли до него достучаться. Но отставной полицейский не сдавался. Глаза его снова зажглись:

– Даже если шанс один на сто, я все равно не отступлюсь! Я признаю́, что мои представления внизу, строго говоря, не вполне законны. Но мне на этот счет переживать некогда. Мне нужно успокоить свою совесть. Всё из-за этого ублюдка. И когда я до него доберусь, мне плевать, как поступит со мной закон!

«Мне плевать, как поступит со мной закон»… Эти слова покоробили Ло Фэя. Напротив него сидел человек, готовый ради отмщения нарушить закон. Звук гонга, печально знакомый…