– По дате, госпожа Му, вы не ошиблись. – Голос бывшего следователя сделался хрипловато-надтреснутым. – О деле номер сто двенадцать о расчлененном трупе стало известно двенадцатого января девяносто второго года. Ранним утром уборщица средних лет приметила возле бака на улице Дунба туго набитый черный мешок. Из любопытства она ткнула его черенком метлы. В образовавшуюся дыру проглянули какие-то кусочки, напоминающие свежее мясо, лоснившееся на солнце. Уборщица решила, что это свинина, которую случайно обронил торговец, спешивший с утра на рынок. Мешок она притащила домой, сочтя, что владельца теперь не найти, а ей вот свезло. – Хуан Цзеюань попробовал усмехнуться, но не сумел. – И тут, начав рыться в мешке, она обнаружила одну странность. Точнее, не одну, а сразу три. Три человеческих пальца, если быть точным.

Ло Фэй бросил взгляд на Му Цзяньюнь: ее лицо побледнело.

– Женщина с криком выбежала из дома, – продолжал свой рассказ Хуан Цзеюань. – Ее услышали соседи и, как только узнали о той находке, вызвали полицию. Вызов поступил ровно в семь двадцать утра, а спустя пятнадцать минут я уже был на месте с командой экспертов. С самого начала было понятно, что дело серьезное. Ломтики плоти были совсем свежими. Как ни странно это звучит, они действительно походили на свинину с рынка. Мешок весил четыре с половиной килограмма и содержал четыреста тридцать шесть ломтиков мяса, нарезанных с филигранной точностью и аккуратно сложенных. Все было выверено. Каждый ломтик был толщиной от двух до трех миллиметров. Криминалисты пришли к выводу, что плоть была срезана с ноги взрослой женщины, а три пальца – это указательный, средний и безымянный пальцы левой женской руки.

От воспоминания Хуан Цзеюань поморщился и тряхнул головой.

– Мы тогда еще не сознавали, – помолчав, продолжил он, – что это было только начало. В девять тридцать семь к нам в диспетчерскую поступил второй звонок: двое строителей обнаружили брошенный чемодан на площадке возле улицы Шита. Мы метнулись туда со всей возможной скоростью. К моему приезду полиция уже выставила оцепление, а вокруг собралась толпа. Помню, я разговаривал с двумя рабочими, которые обнаружили чемодан. Они были напуганы до смерти. Я даже не успел составить протокол. Ничто не могло подготовить меня к тому, что я увидел внутри той штуковины. Это был самый холодный день в году, но одежда на мне взмокла от пота…

Хуан Цзеюань оцепенело уставился на свою растопыренную пятерню. После этого он закурил еще одну сигарету.

Му Цзяньюнь стало вдруг трудно дышать, но не из-за дыма.

– Что именно было в том чемодане? – проговорила она.

– Голова и полный набор органов, – сказал Хуан Цзеюань, впиваясь пальцами в ладонь. – Один из упомянутых вами слухов оказался правдой. Органы были сварены.

Му Цзяньюнь как могла превозмогала тошноту, комом поднимающуюся из желудка.

– Голова была малинового цвета, мягкой и разбухшей. Органы расфасованы по пяти прозрачным пакетам, аккуратно уложенным вокруг головы. А кишки свернуты и упиханы внутрь черепа.

От одной лишь последней детали по спине Ло Фэя пробежал озноб. Он представил себе, как убийца спокойненько сворачивает кишки жертвы, суховато-педантичный, как бухгалтер за составлением налоговой декларации. Никогда за всю свою карьеру Ло Фэй не сталкивался со столь хладнокровным и запредельно отстраненным преступником. С таким не сравнятся даже деяния Эвменид.

Хуан Цзеюань возобновил рассказ:

– Содержимое чемодана шокировало всех. Я немедленно доложил о ситуации своему начальству. Совсем скоро была собрана специальная следственная группа, куда преимущественно вошли оперативники уголовного розыска. Первое совещание состоялось непосредственно на стройплощадке и положило начало тому, что мы назвали делом номер сто двенадцать о расчлененном трупе. Специальная следственная группа разработала стратегию из трех направлений. Для розыска других частей тела был организован поиск по всему городу; для установления личности жертвы подняли записи о женщинах, недавно объявленных пропавшими без вести, а для предотвращения повторных нападений усилили патрулирование и интенсивность оповещений населения об опасности.

Ло Фэй кивнул:

– Выбор правильный. Каков был ход следствия?

– Поиск остальных частей тела дал результаты почти сразу. Полицейский наряд обнаружил еще один черный пакет, в мусорной куче на улице Яньлин. В мешке было пять килограммов человеческой плоти, включая еще два пальца. А около полудня того же дня один из общественников в подлеске, возле объездного шоссе на востоке Чэнду, обнаружил завернутый в простыню сверток. Внутри свертка был третий пластиковый пакет, тоже с пальцами и ломтиками человеческой плоти, а еще комплект женского белья, сложенный с абсолютной педантичностью. Но это было последнее, что мы нашли. Прочие останки так и не обнаружились.

– Итак, в итоге вы нашли три пакета с наструганной плотью жертвы, а также чемодан с ее головой и внутренностями, – суммировал Ло Фэй.

– Совершенно верно.

– Эти три пластиковых мешка весили… не больше четырнадцати килограммов, верно? Иными словами, по крайней мере половина останков жертвы осталась ненайденной, включая скелет.

– Да, – Хуан Цзеюань угрюмо кивнул. – Мы пробовали проанализировать, почему такое могло произойти. И пришли к выводу, что от других частей тела убийца избавился более скрытно: прикопал, сжег или, может, вывез куда-нибудь за пределы Чэнду. Конечно, ходили и другие слухи, но они, надо сказать, были необоснованными.

– Насчет того, что остальную часть тела убийца съел? – спросил Ло Фэй, вспоминая недавние ремарки Му Цзяньюнь. – Это можно полностью отмести за отсутствием логики: зачем каннибалу оставлять кости, выбрасывая все мясо?

– А что, если это было ритуальное убийство? – предположила Му Цзяньюнь.

Хуан Цзеюань обреченно махнул рукой:

– Это мы тоже обсуждали. Поверьте, ни в останках, ни в том, что было с ними проделано, не обнаружилось ничего, что указывало бы на какую-то связь с известными культовыми или ритуальными практиками.

Он вытащил сигарету, третью по счету, закурил и несколько раз жадно затянулся.

– Из базы данных о пропавших мы ничего не извлекли, поэтому мне оставалось лишь опубликовать объявление в самых тиражных газетах Чэнду. Туда мы включили снимок красного пуховика жертвы – то самое фото, профессор Му, которое вам показывали в школе. Пятнадцатого января со специальной следственной группой связались три студентки колледжа и сообщили, что уже несколько дней не видят свою соседку по комнате. А пуховик в газетах выглядит точь-в-точь как тот, что был у нее. Специальная следственная группа незамедлительно привезла тех девушек для осмотра куртки. Все трое подтвердили, что он принадлежал именно их соседке по комнате. В тот момент я был на девяносто процентов уверен, что жертва опознана. Девушки попросили показать тело, но я этого не захотел. Там одного взгляда хватало, чтобы вывернуть желудок самому матерому полицейскому. Однако они настаивали, и в конце концов я сдался – коли на то пошло, они весь год жили в одной комнате… При виде головы одна из девиц вылупила глаза, что твои блюдца: «Это она! Это она!» Бедняга свернулась креветкой и ну метать всё подряд – слезные вопли, сопли, слизь, слюну… Зрелище не для слабонервных. Но это был огромный прорыв в расследовании. С уходом студенток мы связались с родителями их пропавшей соседки. Они жили в паре часов езды от Управления, поэтому прибыли к нам в тот же день.