И как раз в этот момент король вошел в покои супруги: лоб его избороздили морщины, брови ощетинились, лицо приобрело нездоровый кирпично-красный оттенок.

Королева сказала:

– Ваше Величество, дорогая Хаггердорн прощается со мной. Видите ли, она покидает нас.

Король посмотрел на Хаггердорн, и взгляд его смягчился: Его Величество расчувствовался.

– А… да-да, дражайшая Хаггердорн. Счастливого пути. Жаль, что вы уезжаете. Очень жаль.

Хаггердорн поклонилась – настолько изящно, насколько ей позволял ревматизм и негнущиеся колени. О да, пора покинуть Виндзор, где вечно гуляют сквозняки. На старости лет хочется немного уюта.

– Я буду скучать по Хаггердорн, – сказала королева.

– Да, мы все будем по ней скучать, – король сегодня был в отменном настроении. Он излучал доброжелательность и поинтересовался планами Хаггердорн.

«Ничего удивительного, – подумала королева, – что его часто сравнивают с сельским помещиком и говорят: какой же он король?»

Король спросил у Хаггердорн, чем она намерена заняться в дальнейшем, и заверил ее, что с пустыми руками она из Виндзора не уедет.

«Да, – снова промелькнуло у королевы, – он прекрасный помещик».

Она стала чересчур критически относиться и к королю, и к детям, и к жизни вообще!

Скорый отъезд Хаггердорн навеял воспоминания двадцатипятилетней давности, когда перед Шарлоттой вдруг замаячила блестящая перспектива сделаться королевой Англии. И во что это вылилось? Она стала каким-то детородящим механизмом. За двадцать пять лет родила пятнадцать детей. Большую часть времени она либо была беременна, либо рожала. Два малыша умерли – Октавий и Альфред, – однако тринадцать детей остались живы; и теперь, подрастая, они, ради которых она жила и страдала, начинали выступать против нее. Старший сын презирал и ее, и своего отца; никогда еще разлад в семье не ощущался столь остро. Королева волновалась за принца. И за короля. Хаггердорн – счастливица: она никому ничего не должна, ее ничто не связывает, она отправится домой в Мекленбург-Стрелитц и будет на старости лет наслаждаться покоем!

Когда Хаггердорн отпустили, королева сказала королю:

– Я подумываю о том, чтобы найти Хаггердорн замену.

– Да, да! – закивал король. Теперь он всегда живо интересовался домашними делами.

– У меня есть идея. Интересно, как вы ее воспримете, Ваше Величество.

С королем произошла прямо-таки чудесная перемена.

Королева подумала: «Если б он мог отгородиться от государственных дел и несносных сыновей, он был бы счастливым семьянином. И занимался бы только всякими пустяками. Бедный Георг, как же ему не повезло, что он родился наследником престола!»

– Я слушаю вас с нетерпением, – сказал король.

– Помните писательницу, которую мы встретили у нашей милой миссис Делани? Знаменитую мисс Берни? Я раздумываю, не предложить ли ей это место.

Лицо короля засветилось от удовольствия.

– Ах, дорогая миссис Делани, – промурлыкал он. – Да, я прекрасно помню.

Это были приятные воспоминания. Король поселил миссис Делани неподалеку от Виндзорского дворца; он сам выбрал для нее всю мебель и даже позаботился о том, какими продуктами загрузить кладовку. Королева помнила, как король радовался, показывая миссис Делани ее новое жилище, а у него сейчас при мысли об этом навернулись на глаза счастливые слезы.

– Мисс Берни… – протянул король. – Говорят, она очень умна, эта молодая леди.

– Да, в ее уме можно не сомневаться. Я бы хотела, чтобы она почитала мне вслух свои сочинения. Нам как раз нужен человек для чтения вслух, и по-моему, залучить во дворец знаменитую писательницу – это великолепная идея.

Король закивал. Да, то была приятная встреча! Мисс Берни совершенно покорена королевской любезностью, а он и королева милостиво беседовали с ней о ее книгах.

– Да, да, да! – подхватил король. – Я считаю, вам следует дать это место мисс Берни.

* * *

Жарким июльским утром, в десять часов, экипаж, в котором сидели мисс Берни и ее отец, выехал с Сент-Мартин-стрит и направился в Виндзор. Доктор Берни был в восторге от того, что его дочери выпала такая честь; Фанни же не была уверена, что это великое благо.

Что будет она, знаменитая романистка, любимица лондонской литературной братии, привыкшая к беседам в просвещенном обществе, делать среди ограниченных, недалеких королевских придворных?

Может быть, ей не так уж и повезло, когда она, приехав погостить к миссис Делани, познакомилась там с королем и королевой? Но кто бы мог подумать после той встречи, что такое случится?

Однако отказываться от предложения, которое несомненно должно быть расценено как великая честь, не принято.

«О Господи! – мысленно простонала Фанни. – Ничего не остается, кроме как подчиниться».

Она подумала о королеве – некрасивой пигалице, говорящей с немецким акцентом, – о дородном, несколько жутковатом короле с кустистыми бровями, о его шокирующей привычке забрасывать человека вопросами, на которые он, возможно, и не ждал ответа. «А? А? Что-что?..» И разговаривает он так быстро, что если его собеседник хоть немного нервничает – а кто не будет нервничать, беседуя с королем? – то понять, что имеет в виду Его Величество, практически невозможно.

Но отец, любимый отец, был в восторге. И все остальные родственники тоже. Она прекрасно себе представляла, как они будут хвастаться:

– А знаете, Фанни… наша знаменитая Фанни теперь при дворе, общается – причем запросто! – с Ее Величеством королевой.

У доктора Берни был сейчас такой довольный вид, словно он раскланивался на сцене после самого удачного выступления за всю свою жизнь.

«Ну как, – недоумевала Фанни, – в такой обстановке я могу показать свои истинные чувства?»

Она уставилась на свой саквояж. В нем лежала одежда, которая – Фанни была в этом уверена – будет выглядеть во дворце совершенно ни к месту. Фанни не умела красиво одеваться и знала, что никогда не научится. Однако в саквояже лежал еще и дневник; это будет ее отрадой, ее утешением; в нем она будет откровенно писать о своих чувствах и впечатлениях… а еще она собирается писать письма своей сестре Сьюзен. Да, как бы ей там ни было тревожно и неуютно, она ведь всегда сможет взяться за перо!

Доктор Берни говорил о короле с почтительным трепетом. Что бы ни болтали о короле люди, а он любит музыку, так что Фанни сможет насладиться при дворе приятными мелодиями. В Виндзоре каждый вечер устраиваются концерты.

«Да, я знаю, – подумала Фанни. – Но что за разговоры мне придется там слышать?»

Фанни вспоминала старые добрые времена, когда ей доводилось беседовать с доктором Джонсоном, Джеймсом Босвеллом и миссис Трейл.