– Мэри, – королева строго взглянула на одну из младших дочерей, которая уронила наперсток. – Будь любезна, не вертись, ибо мисс Берни, к несчастью, имеет обыкновение поначалу читать слишком тихо.

Фанни залилась краской смущения и попыталась читать погромче, а королева заложила складки на ткани и внимательно слушала, не переставая шить и одновременно держа в поле зрения всех собравшихся в гостиной.

Но вдруг за дверью поднялся шум, все насторожились. До них донесся крик: вопила какая-то женщина, причем вопила истошно, и всем стало понятно, что это голос мадам ла Фит, француженки, в обязанности которой, в частности, входило читать по-французски королеве и принцессам.

– Я должна увидеть Ее Величество. Это necessaire.[11]Говорю вам! Это tres important.[12]

Мадам ла Фит всегда начинала перемежать свою речь французскими словами, когда была взволнована, поэтому не было никакого сомнения в том, что и сейчас она вне себя от волнения.

– Гули, пойдите и выясните, что происходит, – приказала королева.

Мисс Голдсворти тут же встала, но не успела дойти до двери, как та распахнулась, и в комнату влетела мадам ла Фит; добежав до королевы, она бросилась ей в ноги.

– О, mon Dieu![13]Вы уже слышали? Какой horreur![14]

– Мадам ла Фит, пожалуйста, успокойтесь, – сказала королева. – Что стряслось? Что вы услышали?

– О… Я не могу вымолвить… Король… Я не могу… Королеву обуял знакомый ужас, она почувствовала тошноту.

В своем воображении она не раз проживала подобные сцены. Он сделал что-то такое, из чего его безумие сразу станет очевидным. Как часто король, казалось, из последних сил старался сохранить остатки разума, и королеве всегда было страшно, что его силы иссякнут.

Она услышала свой спокойный голос:

– Что случилось, мадам ла Фит? – Королева хотела было отослать дочерей, но было уже поздно. Если случилось именно то, чего она боялась, это от них не скроешь, рано или поздно они все равно узнают.

– Его ударили кинжалом! Целых два раза! – Мадам ла Фит театрально воздела руки к небу. – Убийца нанес целых два удара. Вот что я слышала.

Королева вскочила. Как ни странно, она почувствовала облегчение. Теперь она сможет овладеть ситуацией.

– Я уверена, что Его Величество цел и невредим, – сказала она.

* * *

И почти тут же королеве доложили, что Его Величество действительно цел и невредим. С ним ничего не случилось. Удар был нанесен тупым столовым ножом, который далее не прорезал камзол. Король проявил завидное спокойствие и отправился на встречу с политическими деятелями. Вскоре он вернется в Виндзор.

Конечно, ходили всякие сплетни, но обращать на них внимание не следовало. Поэтому королеву заверили, что король в безопасности.

На улицах люди болтали, что женщина, совершившая покушение, была служанкой в Карлтон-хаусе и потеряла работу, поскольку король отказался оплатить долги принца Уэльского. Поговаривали еще, что она любила принца и решила отомстить королю за дурное обращение с сыном. Некоторые же договорились даже до того, что покушение отражало всеобщее недовольство королем и стремление заменить его на нового.

Однако женщина оказалась помешанной: она неустанно твердила о том, что корона должна принадлежать ей.

Когда король прибыл в Виндзор, королева встретила его с явным облегчением.

– Ничего страшного! – сказал он. – Бедняжка сумасшедшая. Я велел обращаться с ней ласково.

Королева кивнула.

– Несчастная женщина, – прошептала она.

И король, словно эхо, без тени улыбки повторил ее слова.

* * *

Когда известие о происшедшем долетело до Гроув-хауса, из мухи успели сделать слона.

Короля дважды ударили кинжалом возле Сент-Джеймсского дворца. Он умирает, ему лишь пытаются облегчить страдания.

– Я должен во весь опор мчаться в Виндзор, – воскликнул принц Уэльский.

Ему подали фаэтон, он сам сел на козлы и за рекордно короткий срок добрался до Виндзора.

В комнатах принцесс, располагавшихся в Верхних покоях, поднялся переполох.

– Георг здесь! – закричала старшая принцесса и от волнения всплеснула руками.

– Он приехал, потому что совершено покушение на папу, – откликнулась Августа.

– Наверное, – сказала сестра, – он надеется на смертельный исход. Ведь тогда всем здесь завладеет он, – в ее глазах появилось мечтательное выражение. – Ручаюсь, тогда все переменится! Георг разрешит нам выезжать в свет. И наша скучная жизнь кончится!

– Шарлотта, ну как ты можешь так говорить!

– Я говорю правду, Августа.

– Мне бы хотелось написать портрет Георга, – вздохнула Елизавета. – Он такой интересный типаж!

– Он очень хорош собой, – вздохнула Шарлотта. – И совершает такие потрясающие поступки! О, мисс Берни, неужели вам не хочется вывести его на страницах романа?

Мисс Берни рассмеялась.

– Ваше Высочество, о реальных людях не пишут романов. Я думаю, это было бы расценено как неуважение к Его Высочеству.

– Вы смущаете мисс Берни, – укоризненно сказала принцессе Гули.

– Милая старушка Гули! Вы такая же вредная, как наши папа и мама! По-моему, вам очень нравится, как нас третируют.

– Ладно! – оборвала ее мисс Гули. – Мы должны выполнять приказы Его Величества. Кроме того, всему есть пределы, и Ваши Высочества это прекрасно знают.

Трехлетняя Амелия улизнула из детской и вбежала в комнату.

– А я тут! А я тут!

– Где тебе нельзя находиться, – с ласковым упреком сказала старшая принцесса.

Амелия засмеялась и принялась бегать по комнате.

– Я лошадка. Папина лошадка.

Во дворе послышался грохот экипажа, и все принцессы подбежали к окну.

– Он уезжает. Он уже уезжает! Ах, посмотрите! Ну разве он не красив?

– У него сердитый вид.

– О Господи! Должно быть, они снова повздорили.

– Но почему?.. почему? Он же приехал только, чтобы справиться о папином здоровье.

– Ага, чтобы посмотреть, скоро ли наступит его черед надеть корону.

– Ой, какой же он гадкий, наш дорогой братец! Шарлотта, подвинься, я не могу разглядеть пряжки на его туфлях.