этаж, третья дверь справа, отдельный кабинет в конце залы — что бы это ни значило. Вик выполнила все его указания, оказавшись в непривычном месте — в Восточном дивизионе констебли ютились в небольших кабинетах, тут же им выделили огромное помещение с многочисленными рабочими столами и даже диванами для отдыха у стен. Зала заканчивалась отгороженным стеклянной стеной кабинетом — Томас жил, как рыбка в банке! Нет, у него кабинет был удобнее, чем у констеблей — стол больше и шикарнее, кресла вместо стульев, многочисленные бюро для документов, но стена! Стеклянная стена не давала никакого уединения — самого главного преимущества службы инспектора: возможности отдохнуть не на виду у всех.

Немногочисленные констебли, занятые ничегонеделанием, а официально — вниканием в текущие дела, провожали Вик странными взглядами. Кажется, у кого-то язык, как у Шарля, нуждается в укорочении.

Томас отвлекся от бумаг, которые внимательно читал, сидя за столом, увидел приближающуюся Вик и бросился открывать ей дверь:

— Добрый вечер, нерисса Ренар!

— И вам, детектив!

Он пропустил её в кабинет с широкой улыбкой на лице:

— Присаживайся!

Пока Вик выбирала кресло, в которое сесть — можно было у камина, а можно у рабочего стола, Том опустил жалюзи.

— Так будет лучше.

Вик поджала губы и села у рабочего стола:

— Так даже хуже, чем было, Том! — Громкий стон разочарования из общей залы подтвердил её опасения.

Том, возвращаясь на свое рабочее место, отмахнулся:

— Я им потом все объясню, Тори.

— Даже боюсь представить, что ты им скажешь. — из-за рыжего детектива настроение было подпорчено.

Томас поклялся, как в суде:

— Правду. И ничего кроме правды!

Вик с громким стуком положила на стол книгу — это все, чем нерисса могла показать свое недовольство:

— Это тебе в качестве извинений за пребывание в инквизиции. Книга моего отца, так ты и хотел.

Том внезапно погрустнел, возвращаясь за стол:

— Тори…

— Прости, что по моей вине тебе пришлось оказаться в инквизиции. Надеюсь, тебя несильно пытали…

— Меня вообще не пытали, Тори…

— Это замечательно. — сказала Вик. Одно было хорошо — с Томом не надо было притворяться и быть правильной нериссой. Он знал, что она не такая. — Давай оставим тему инквизиции. Я пришла по делу — мне можешь помочь только ты. Мне нужно кое-что узнать о Ричарде Стилле и Жабере. Меня интересуют два этих человека. — О детективе Особого отдела у Дейла спрашивать бесполезно — он уже говорил, что ничего о них не знает. — А еще новости по делу нера Бина и его сестры. И, если можно, дело об ограблении музея три луны назад. — Вик замолчала, рассматривая поникшего Тома, медленно отодвигающего от себя пакет с книгой.

— Тори… Я должен признаться… Это я написал заявление на тебя в инквизицию. Я сильно испугался за тебя. С эфиром не шутят. Болезнь магинь протекает крайне тяжело в терминальной стадии. Я не хотел тебе такой участи. Я был неправ. Осознаю… И… Тори… Мне очень жаль.

Вик замерла — то, что донес на неё Том, она никак не ожидала. Маска балагура и паяца была такой крепкой, что… Такого от него она не ожидала. Том. Это сделал Том. Хорошо, что его донос попал к Дрейку, а если бы отцу Корнелию?

— Тори… Скажи что-нибудь? — как ребенок попросил Том.

— Например?

— Мне очень жаль, Тори.

Она качнула головой:

— Ты такое дитя, Томас. От того, что ты скажешь: «Мне жаль!»… От того, что скажешь: «Прости!» — ничего не изменится. Плохое не забудется. И случившееся не исчезнет…

— Тори, прошу. Я все осознал…

Она заставила себя улыбнулся — нериссы должны быть понимающими и сострадательными:

— Томас, я искренне надеюсь, что это действительно так. — Даже с Томом, оказывается, нельзя быть самой собой. Он не понимает: как это — его нельзя простить.

— Тори…

Вик взяла голос под контроль и мягко, как положено нериссам, сказала:

— Я прощаю тебя.

«Только доверять уже не смогу», — это она добавлять не стала. Да гори алым пламенем такая дружба!

— Когда… — Том привычно плутовато улыбнулся: — я могу надеяться на прогулку?

— Можешь, — согласилась она. — Мой опекун уже приехал, так что можешь попытаться получить его разрешение на прогулку.

Том вздрогнул от перспективы:

— Тоооори…

Она напомнила:

— Давай закроем тему инквизиции.

— Хорошо! — Том встал и достал с полки папку, подавая её Вик: — Тори, это все материалы по делу об убийстве нера Бина. Да, дело переквалифицировали. Коронер не смог однозначно подтвердить, что смерть не была криминальной, и наш судебный хирург произвел вскрытие. Отчет еще не готов, но я присутствовал на вскрытии — Бина перед смертью пытали, а уже потом скинули со скалы.

Вик, пролистывая материалы дела, напомнила:

— Дело об ограблении музея еще, пожалуйста.

Том кивнул, направляясь к двери:

— Сейчас будет. Иии… Жабера не знаю, а Дика постараюсь заловить для тебя. Кстати, Элайджу Кларка так и не смогли найти. Такого человека не существует. Художник отправился в егерскую службу — быть может, сможет нарисовать портрет по описанию. И да, признаю — я идиот, я не отнесся со всей серьезностью к делу. И я иду?

— Иди…

— Я иду! Уже ушел! — он медленно стал закрывать за собой дверь.

Вик не выдержала:

— Паяц!

Он спешно просунул голову в дверную щель:

— Тысяча ренарят, как мне этого не хватало!

Вик закатила глаза, но ничего не сказала. Она принялась читать показания.

Томас только через час притащил папку с ограблением:

— Прости, задержался — долго пришлось искать. Её в такие дебри закинули, будто спрятать хотели. Но я упорный — я нашел! И…

Он присел на край стола, разглядывая Вик сверху вниз. Рука скользнула по её волосам — он поправил локон Вик:

— Тори, я скучал…

— Прошел всего один день, — строго напомнила она, закрывая папку с делом Бина — ничего особо интересного найти не удалось.

— А мне