сооружений занимался Разрядный приказ, во главе которого тогда находился думный дьяк В. Г. Семенов – опытный администратор, уже более десяти лет работавший в этом ведомстве. Строительство Изюмской черты велось одновременно с боевыми действиями против турок, и успешная реализация этого проекта стала хоть и не самой заметной, но очень важной победой Москвы в противостоянии с Османской империей179.

И ключевая роль в этой победе принадлежала отнюдь не полевой армии Русского государства. Первоначально, в 1679 году, оборонительные сооружения Изюмской черты возводились казаками и солдатами из действующей армии и местных гарнизонов, призванных для участия в войне с Турцией; им помогали немногочисленные крепостные крестьяне, жившие в южных областях русской империи. Однако на следующий год строительством и обороной новых укреплений занимались уже преимущественно ратные люди, выделяемые «на черту» из гарнизонов южных крепостей – зачастую в этих работах принимали участие около 20 тысяч человек одновременно [Загоровский 1980: 107, 126; Новосельский 1948: 148–149]. Эти люди даже больше, чем солдаты из действующей армии, были не склонны нести военную службу вдали от своих домов и гарнизонов. Бедняки из низших сословий, они прибывали на пункты сбора с небольшим запасом продовольствия и почти без оружия; скудного жалованья, которое им выплачивала казна, только-только хватало на жизнь. Условия труда были тяжелыми, и уровень дезертирства, бывало, достигал 50 %. Если говорить об организационной стороне этого проекта, то временами правительству едва удавалось наскрести ресурсы для продолжения строительства, а иногда оно действовало впечатляюще эффективно. Так, при сборе податей обычно возникали недоимки, зачастую довольно крупные. В результате казна недосчитывалась средств, и властям приходилось собирать налоги повторно или вводить особые подати, а также постоянно хранить огромные запасы зерна; сами по себе недоимки были явлением ожидаемым, однако их объем предсказать было невозможно180. Все эти задержки и препятствия в каком-то смысле были изначально заложены в данный проект. Однако при всем при этом солдаты из гарнизонов южных крепостей несли свою службу весьма эффективно. В то время как в 1680–1681 годах русская армия была занята в боях с турками на Украине, защитники Белгородской засечной черты успешно отразили несколько крупных татарских набегов, благодаря чему царское правительство смогло и дальше продолжить свою политику агрессивной колонизации нового участка степи к югу от прежних границ [Загоровский 1980: 109, 119].

Скорейшему освоению новых территорий активно поспособствовала миграция населения Правобережной Украины. В 1679 году русские войска совершили очередной рейд на Правобережье. Русские и казацкие отряды сожгли множество деревень и оставили их жителей без крова над головой; правый берег Днепра обезлюдел181. Украина была зоной бесконечных боевых действий с 1654 года, и после этих событий около 20 тысяч казацких семей приняли решение покинуть Правобережье; некоторые из них осели на левом берегу Днепра, однако большинство предпочло двинуться дальше в земли к югу от Белгородской черты, которые уже непосредственно входили в состав Русского государства. Этот миграционный поток из Украины тщательно регулировался царским правительством. Новоприбывшим казачьим полкам выделялась земля в общее пользование и предоставлялась определенная автономия. Затем их военные поселения включались в Белгородский разряд. Часть новых поселенцев принимала участие в строительстве Изюмской черты и ее небольшого продолжения, сооруженного позже. В течение следующих десятилетий эта «Новая линия» постепенно становилась все более надежным и неприступным комплексом оборонительных сооружений, защищавшим земли, густонаселенные недавними мигрантами из Украины; строились новые укрепления, оснащенные артиллерией, и воеводами этих городков, как правило, становились украинцы [Stevens 1995: 172–173]. В результате находившийся на западе Русского государства Севский разряд утратил то военное значение, которое он получил в годы противостояния на Украине, и ключевую роль на русском Юге вновь стал играть более старый и крупный Белгородский разряд [Багалей 1887: 400–407; Davies 2002: 117; Stevens 1995: 172–173; Загоровский 1980: 213]. Столь мощный прирост населения благодаря миграции из Украины и установление новой, защищенной укреплениями, границы с Османской империей стали для Русского государства более чем достаточной компенсацией за отказ от притязаний на Правобережную Украину.

После завершения строительства Изюмской черты Русское государство на тридцать с лишним лет прекратило колонизацию причерноморских степей далее на юг. Более того, сразу после возведения «Новой линии» царское правительство приложило немало усилий для того, чтобы остановить дальнейшее освоение этих земель. Оно почти никак не помогало украинцам, жившим к югу от Изюмской черты, отражать набеги крымских татар. Если раньше Москва регулярно выдавала займы и субсидии новым поселенцам, то теперь эта практика была прекращена, и экспансия на юг приостановилась. Строительство новых укреплений и выделение из казны средств в помощь поселенцам возобновились только в последние годы правления Петра I [Новосельский 1948: 116; Загоровский 1980: 120–122].

Прекращение финансируемой царским правительством колонизации степи позволило установить хрупкий мир на южных границах Русского государства. Экспансия России на юг и сокращение расстояния между землями, освоенными русскими, и территорией Крымского ханства и так уже вызвали недовольство кочевых народов степи и привели к открытому военному конфликту между Москвой и Портой. Как уже было сказано в главе пятой, во время восстания Степана Разина казаки недолгое время разоряли земли к северу от своих поселений, после чего земли Войска Донского стали постепенно поглощаться Русским государством. Получившее название Великий сгон массовое переселение жителей Правобережья на восток и строительство Изюмской черты позволили царскому правительству укрепить южные рубежи империи после восстания Разина, однако, как ясно показали события в Украине, дальнейшее продвижение вглубь степи неизбежно означало войну с Османской империей. Собственно, весь конец XVII столетия Москва по большей части воевала с Турцией и ее вассалом Крымом, не имея возможности продолжать политику колонизации. Тем временем уменьшение количества пастбищ спровоцировало кровопролитные войны между кочевыми народами степи – калмыками, ногайцами и башкирами, в результате чего царскому правительству пришлось для защиты своих земель вновь заключить союзы с племенами, обитавшими к востоку от причерноморских степей. Вектор русской экспансии сместился на восток – в Поволжье, Закавказье и Западную Сибирь [Khodarkovsky 2002: 136–139, 201; Ходарковский 2019].

События 1677–1681 годов доказали успешность военных реформ, проведенных в Русском государстве в середине XVII века, продемонстрировав эффективность русского военно-бюрократического аппарата и высокую боеготовность полков «нового строя». Дэвис пишет о том, что в битве на Стрельниковой горе возле Чигирина русские войска выглядели более дисциплинированными и тактически обученными, чем османская армия. Отборные силы Ромодановского – московские выборные (регулярные) полки – обратили турок и татар в беспорядочное бегство. Русские солдаты в целом теперь лучше владели оружием, чем раньше, и более умело осуществляли вылазки, а благодаря высокой воинской дисциплине русская армия отступала в 1678 году от Чигирина организованно – Ромодановскому удалось спасти обоз, и потери в живой силе тоже были сравнительно невелики. Лучшие из полков «нового строя» продемонстрировали высокую стойкость и полезность; кроме того, был отлажен и надежно работал процесс их комплектования [Davies 2002: 110–111; Загоровский 1980: 101; Бобровский 1885: 77 и далее]. Так, даже после двух кампаний в Правобережной Украине численность войск – гарнизонных и полевых – на южной границе Русского государстве в 1679–1680 годах все еще составляла 100 тысяч человек.

Также русско-турецкая война продемонстрировала преимущества системы военно-административных округов (разрядов), существовавшей на русском Юге. Более того, в конце XVII столетия воеводы Белгородского и Севского разрядов получили еще бо́льшую власть в вопросах как военного, так и гражданского управления этими территориями [Чернов 1948: 118]. Одновременно со всеми этими процессами происходило и обновление материально-технической базы русских вооруженных сил. В годы