Еще в первые годы своего правления Вильгельм II приложил немало усилий, дабы разрешить имеющиеся между Германией и Англией споры, касающиеся колониальных владений. И у него даже получилось! Вплоть до 1898 года, когда в Германии была принята программа строительства крупного военно-морского флота, у официального Лондона не было действительно сильных претензий к внешней политике кайзера. И лишь осознание того факта, что немцы начали создавать флот, в будущем должный стать едва ли не ровней «Королевскому флоту», привело к очередному витку ухудшения отношений двух стран. Ведь ни одному нормальному властителю не могли прийтись по душе посягательства на его права и свободы. А таковые для Великобритании обеспечивал ее флот. Флот, что теми или иными методами никогда не должен был сойтись в бою с равным противником. Но именно та причина, по которой обе страны ударными темпами строили все новые крейсера и броненосцы, и позволила английским дипломатам найти нужные точки соприкосновения для нагнетания напряжения в отношениях России и Германии.

Германская империя очень, очень сильно нуждалась в колониях, что могли бы стать, как потребителями промышленных товаров, производящихся на многочисленных немецких заводах, так и поставщиком дешевого сырья. Но все не способные постоять за себя страны и народы уже были поделены между теми, кто кинулся на данный пирог в первых рядах. И уж естественно отдавать свое, никто не собирался. На то оно и свое! А вот позволить германскому хищнику забрать чужое! Это был уже совершенно иной разговор! И, что было отнюдь немаловажно, это самое чужое имелось в солидных количествах у того, кто вскоре имел все шансы лишиться едва замиренных территорий. Ведь, оценив возможности остатков японского флота, что с начала войны с Россией сократился более чем вдвое, и те силы, что все еще могли кинуть в бой русские, не приходилось сомневаться в том, кто в конечном итоге одержит верх. А победитель, как известно, всегда забирает у побежденного все, что пожелает. Если у него, конечно, имеется в достатке сил, дабы отогнать всех тех голодных хищников, что завсегда вьются вокруг терзающих друг друга соперников. К сожалению, с учетом понесенных и даже пока еще не понесенных, но прогнозируемых, потерь, Россия впоследствии могла позволить себе сохранить слишком многое, что затребовала бы у Японии по праву сильного. Вполне естественно, что ни Японии, ни Англии, ни САСШ, ни даже Германии с Францией подобное развитие событий не было нужно. Всем им требовалось сдерживать малейшие попытки Российской империи укрепить свои позиции на мировой арене, дабы самим продолжать занимать на ней ранее выцарапанное место. Потому предложение англичан японцев хоть и не устраивало, в настоящий момент являлось для них меньшим из всех зол.

Естественно, сами японцы никогда бы не пошли на уступку своих исконных территорий. Эти упрямцы непременно вцепились бы зубами в свою землю и заставили бы русских умыться таким количеством крови, что даже одержанная победа была бы для последних пирровой. Ведь для завоевания любого из крупных островов Японской империи не могло хватить даже всей русской армии, которую в столь дальние края никто не стал бы и гнать, так как, ни доставить ее, ни впоследствии снабжать всем потребным, у русских не имелось никакой возможности. Все же одно дело — содержать сотню тысяч человек и совсем другое — полтора миллиона, а то и больше. На подобное у все еще изрядно закредитованной Российской империи не нашлось бы никаких возможностей. И помогать той деньгами, никто бы не стал. Уж об этом англичане позаботились бы. А для особо упертых нашлись бы, и правильные слова, и достойные аргументы. Но время подобных шагов еще не пришло, и потому японцам самим выпала доля расплачиваться за приведение внешней политики Германской империи в аморфное состояние хотя бы на ближайшие пару лет. Именно два года политического или же военного невмешательства в русско-японское противостояние, не считая новых заказов из Японии на артиллерийские орудия, винтовки, рельсы, станки, сталь, чугун и прочие припасы, дипломаты Вильгельма II смогли сторговать за право поднять свой флаг над Формозой. Причем не было никакой официальной продажи или же уступки прав. Вместо этого в один момент японцы через свои посольства уведомили мировое сообщество об оставлении ими Формозы, как не представляющих интереса территорий и снятия с этого острова своего протектората. Вот только вернуться в состав Империи Цин данным территориям, не было суждено. Уже спустя сутки свои права на Формозу предъявила Германская империя, поддержанная Великобританией, Австро-Венгрией, Италией, САСШ и даже Испанией. Лишь Россия официально выразила свое искреннее недоумение по поводу произошедшего и его полнейшее неприятие, да промолчала Франция, где все еще продолжали трястись от мысли, что им придется, либо воевать с англичанами, с которыми только-только успели поделить сферы влияния в Морокко и Египте, либо забыть о военном союзе с русскими, оставшись один на один с жаждущим завоеваний Вильгельмом II.

И мало было этих, столь напрягающих всех информированных персон событий, что произошли за какой-то месяц — немыслимо короткий по меркам этого времени срок принятия столь грандиозных решений, так еще в Балтийское море вошел английский Флот канала, изрядно пополненный наиболее современными кораблями из Резерва, который, то ли под присмотром, то ли под почетным эскортом восьмерки немецких броненосцев береговой обороны дошел аж до самого Кронштадта, на рейде которого и встал на якоря. Учитывая тот факт, что Балтийский флот смог противопоставить столь грозной силе лишь четыре небольших броненосца береговой обороны с совершенно изношенным вооружением, да пару все еще не вошедших в строй трехбашенных броненосцев, не считая миноносцев и ряда абсолютно устаревших кораблей Учебного отряда, демонстрация силы англичанам удалась на все сто процентов. Наверное, единственным офицером русского флота, кто испытывал истинную радость от всего происходящего, был командир подводной лодки «Дельфин», лейтенант Черкасов, Анатолий Нилович. В свое время, находясь в одном шаге от отставки по причине ссоры с начальством, он был найден своим хорошим знакомым по минному и артиллерийскому классам капитаном 2-го ранга Беклемишевым и сманен обучаться на подводника, в число которых пока что принимали исключительно добровольцев. Точно так же, как и его старший товарищ, Анатолий Нилович прошел полный курс практики под началом Георгия Федоровича Керна, о чем, правда, узнал лишь спустя несколько лет после окончания войны с Японией. Но, в отличие от Беклемишева, чья «Минога» была отправлена на Дальний Восток, он вместе со своим подводным миноносцем был оставлен на Балтике, дабы теперь самому стать учителем будущих подводников. Чем он собственно и начал заниматься самым активным образом с приходом англичан, ведь иметь столько объектов для имитации атаки и не воспользоваться этим, было никак невместно. Причем уже вскоре едва ли не во всех ведущих газетах России, Франции и Германии начали появляться статьи о том, как именно тренировались русские подводники, и что именно могло ждать весь могучий английский флот, учитывая успехи их «коллег по ремеслу» в боях с японцами. Особенно хорошо смотрелась фотография демонстрирующая вид из перископа, в центре которой находился «взятый на прицел» флагманский броненосец пришедшего незваным флота. Это, конечно, была не столь же звонкая пощечина по самолюбию англичан, каковой стала для русских демонстрация морской блокады Санкт-Петербурга, но сам факт неотвратимости наказания совсем обнаглевших островитян, в случае нагнетания теми обстановки, изрядно грел душу.