– Все нормально, – возразил ему Хэрт.

Он уже смог встать на ноги, для надежности прислонившись к стене, чтобы освободить обе руки для беседы.

– Фафнир был гномом, – прожестикулировал он. – Кольцо Андвари довело его до безумия. Убил отца и присвоил его золото. Укрылся со всеми сокровищами в пещере. Там их и охранял. Потом превратился в дракона.

Я шумно сглотнул.

– И все это из-за кольца?

Блитцен дернул себя за бороду.

– Сынок, оно будит в каждом самое худшее. Будем надеяться, мистер Олдерман по натуре менее зол, чем Фафнир. Тогда он просто останется неприятным эльфом и выиграет в какую-нибудь лотерею.

Я вспомнил, как отец Хэрта с веселым хохотом награждал гостей ударами и пинками, поэтому весьма сомнительно, что в душе он пушистый котенок.

Над нашими головами на лестничной клетке светилась надпись: «Выход на крышу».

– Мы должны поскорей найти Сэм, – сказал я друзьям. – Нам ведь надо поговорить с Хеймдаллем, чтобы он нас направил куда-то там в Йотунхейме.

Блитцен нервозно моргнул.

– Думаю, Хэрту до встречи с Самирой и битвой с гигантами требуется еще побыть в тишине и покое. Да и мне тоже отдых не помешает.

Мне стало немного стыдно. Оба они еще и впрямь не успели толком прийти в себя, а я снова уже о делах. Но времени-то у нас очень мало, а нам еще много с кем надо встретиться, много опасных мест посетить, прежде чем, может, удастся найти молот Тора. Пока что мы ведь нашли лишь горячую-штучку-меч-даму Скофнунг да одноименный камень. С массой, замечу, побочных эффектов. И сами едва не лишились жизни, и родителя Хэрта довели до безумия с маниакально-уголовным уклоном.

– Хочешь на ночь остановиться в Вальгалле? – спросил я у Блитца.

Тот фыркнул.

– Таны не слишком-то одобряют контакты смертных с павшими героями. Нет уж, ты отправляйся лучше туда без нас, а я возьму Хэрта с собой в Нидавеллир. Пусть отдохнет в моем доме. Там, если помнишь, у меня для него и солярий есть.

– Но как же вы доберетесь туда?

Блитцен с небрежным видом махнул рукой.

– Я ведь тебе уже объяснял: под Мидгардом полно входов в мир гномов. Вполне вероятно, один из них есть и в подвале этого здания. А нет, так достаточно просто добраться до ближайшей канализации.

– О да! – показал с ироничной улыбкой Хэрт. – Мы с ним обожаем канализацию!

– Остряк, – нахмурился Блитц, а потом, повернувшись ко мне, деловито добавил: – Сынок, как ты смотришь, чтобы мы завтра утром встретились снова на нашем старом прогулочном месте?

Я улыбнулся. О, добрые старые времена нашей с Блитцем и Хэртом жизни на улицах! Мы никогда не могли знать точно, когда удастся в следующий раз поесть или в какой момент нами заинтересуются полицейские. Словом, в старые добрые времена нам приходилось, конечно, хреново, но как-то гораздо проще. В нашей новой безумной жизни хреновости много сложней.

– Ладно. На старом месте, – ответил я Блитцену.

Мы обнялись на прощание. Оба моих приятеля едва стояли на ногах. Разумеется, нечего было и думать нарываться в таком состоянии на новые опасности. А я не знал, чего можно ожидать на крыше. Вытащив из-за пояса камень Скофнунг, я протянул его Блитцу:

– Береги как зеницу ока.

– Ясное дело, – принял он у меня из рук камень. – И спасибо тебе, сынок.

Поддерживая друг друга, они с трудом побрели вниз по лестнице.

– Перестань наступать мне на ноги, – доносилось до меня еще какое-то время ворчание Блитцена. – Ну и тяжелый же ты. Явно прибавил в весе. Нет, лучше ступай не с левой, а с правой ноги, глупый эльф. Вот так-то лучше.

Я медленно двинулся вверх по ступеням, пытаясь себе представить, где именно в Мидгарде окажусь, добравшись до выхода.

Больше всего меня поражает в путешествиях между мирами, что оказываешься ровно в том месте, где тебе нужно, даже если этого и не хотел.

Вот и сейчас, едва я вылез на крышу, как увидел четыре прекрасно знакомых личности, хотя мне было совершенно неясно, как они там очутились.

Сэм и Амир бурно о чем-то спорили под огромным рекламным щитом. И это был не просто какой-то рекламный щит, а знаменитый светящийся логотип нефтяной компании Ситгоу. Такой, знаете, шестифутовый квадратище из светодиодных ламп, омывающий крышу бело-оранжево-синим сиянием.

А на краю крыши сидели с крайне скучающим видом Хафборн Гундерсон и Алекс Фьерро.

Сэм и Амир, поглощенные спором, меня не заметили. Зато Хафборн мне тут же кивнул, хотя, похоже, и абсолютно не удивился моему появлению.

– Ну и что у вас здесь творится? – подошел я к своим коллегам-эйнхериям.

Алекс кинула кусок гравия. Он запрыгал по крыше, как пущенный по воде блин.

– Ой, здесь жутко весело. Самира решила привести Амира, чтобы он поглядел на рекламу Ситгоу. Это связано как-то с радугами. Ну, и ей потребовался в сопровождение родственник мужского пола.

– И ты… – Я, не договорив, моргнул.

Алекс отвесила мне эффектный поклон.

– Ну, я ведь ей родственник.

Мозги у меня на какой-то момент заклинило, но потом я сообразил, что Алекс сейчас пребывает в мужском обличье. По каким признакам мне это стало ясно, кроме его собственных слов, я объяснить не берусь. Одет он был в обычной своей манере. Стиль унисекс. Всегдашние высокие розовые кроссовки, обтягивающие джинсы зеленого цвета и розовая футболка с длинными рукавами. Прическа тоже обычная. Разве что зеленые волосы с непрокрашенными черными корнями, пожалуй, теперь отросли длиннее, чем прежде, и были зачесаны волной на сторону.

– В общем, сейчас обращайся ко мне в мужском роде. И разрешаю тебе перестать на меня таращиться.

– Да я не… – начал было я мямлить, но, заткнувшись, переключился на Хафборна: – А ты что здесь делаешь?

Берсерк, ухмыльнувшись, расправил ладонью свою футболку с логотипом хоккейной команды «Брюинз», которую, как и джинсы, надел, наверное, с целью не отличаться от смертных. Может, это ему бы и удалось, если бы не висящий на ремне за спиной боевой топор.

– Я-то? – широко улыбнулся он. – Сопровождаю сопровождающего. Мой лично гендер при этом не изменился. Но за вопрос спасибо.

Алекс двинула его с такой силой, что это сделало бы честь самой Мэллори Кин.

– Ой! – поморщился Хафборн. – Вот уж не думал, что аргры способны так больно драться.

– А я тебе что говорил по поводу этого термина? – угрожающим тоном произнес Алекс. – Только мне дано право определять, что и в какой момент для меня мужественно или немужественно и женственно или неженственно. Не вынуждай меня снова тебя убивать.

Хафборн закатил глаза.

– Убил ты меня пока что всего один раз, да и то в нечестном бою, а за завтраком я взял реванш.