– Подумаешь, – усмехнулся Алекс.

И тут до меня дошло: за полтора дня моего отсутствия они подружились в духе моих дорогих соседей по девятнадцатому этажу – переругиваясь и при случае убивая.

– Значит, Магнус, тебе удалось вылечить друга-гнома? – спросил Алекс, отцепляя гарроту от пояса.

– Да, но откуда ты уже знаешь? – удивился я.

– Сэм просветила. – И Алекс начал плести из гарроты кошкину колыбельку, лишь чудом не отсекая при этом пальцы острой как бритва проволокой.

Итак, Сэм рассказала Алексу-Алекс, что с нами произошло. Добрый знак? Они начали доверять друг другу? Или отчаянное стремление остановить Локи попросту пересилило в Сэм осторожность? Мне очень хотелось узнать у Алекса, насколько мой сон про Локи, который стоял в его номере, обращаясь к нему (тогда ей!) с какой-то, по его словам, простой просьбой, а он (тогда она) метал в ответ керамические горшки, соответствует действительности? Однако ее (то есть его) гаррота была сейчас чересчур близко от моей шеи, и я отложил расспросы до более подходящего времени.

– Тебе надо подойти к ним, – мотнул подбородком Алекс в сторону Сэм и Амира. – Они тебя ждали.

Счастливая парочка все еще спорила. Сэм, судя по ее жестам, о чем-то молила Амира, а тот вдруг с такой силой дернул себя за волосы, будто бы вознамерился вытащить из головы мозги.

Я хмуро глянул на Хафборна.

– Откуда им было известно, что я окажусь здесь? Я даже сам не знал этого.

– Вороны Одина, – изрек с таким видом наш дорогой берсерк, точно логичнее объяснения не могло и существовать. – Подойди же скорее к ним. Иначе они никогда не закончат спорить, а мне уже скучно.

«Скучно» в трактовке Хафборна означало, что он тут торчит понапрасну, в то время как мог бы или сам кого-то убить, или понаблюдать, как кто-то другой интересным способом убивает противника. По мне, так стоял бы уж подольше здесь, но тем не менее я спешно направился к Сэм и Амиру.

Своим появлением я прервал их беседу, однако Сэм вместо того, чтобы хряпнуть меня своим топором, восприняла мой приход с большим облегчением.

– Ты очень кстати, Магнус! – Свет от эмблемы Ситгоу мазнул по ней, окрасив ее жилет орехово-красным. – Как Блитцен?

– Почти в порядке. – Я начал в подробностях излагать, как все было, но слушала меня Сэм рассеянно, то и дело косясь на Амира, который по-прежнему прилагал большие старания, чтобы вытащить из башки мозги. – Вы-то, ребята, чем здесь занимаетесь? – завершив свой рассказ, поинтересовался я.

– А то сам не догадываешься, – отрывисто хохотнул Амир. – Как обычно.

Бедняга звучал уныло. У него явно не было про запас запылившегося мешочка с рунами. Я даже глянул с опаской на его пальцы, проверяя, не обзавелся ли он, случайно, каким-нибудь кольцом с проклятием.

Сэм стояла, сложив ладони домиком возле губ. На лице ее отражались растерянность и усталость. Сегодня ей определенно не стоило управлять самолетом.

– Магнус, – снова заговорила она. – С тех пор как ты нас покинул, мы с Амиром все время ведем разговоры о… – Она выдержала короткую паузу, да мне и не требовалось разъяснений, о чем они говорят. Ясное дело, на тему ее параллельной жизни. – И вот теперь я его привела сюда доказать…

– Доказать что? – спросил я.

– Что все эти боги – правда, – резко вскинул вверх руки Амир. – И Девять Миров. А наша нормальная жизнь просто ложь.

– Амир, – дрогнул голос у Сэм. – Наша жизнь не ложь, просто она гораздо сложнее, чем тебе кажется.

Он покачал головой. Шевелюра его после попыток вытягиванья мозгов наружу была вздыблена, словно гребень рассерженного петуха.

– Управлять рестораном сложно. Жить так, чтобы мой отец и мои и твои бабушки с дедушками были довольны, – тоже. Ждать еще целых два года, когда мы с тобой сможем пожениться, при том, как я люблю тебя, еще сложнее. Но эти валькирии, боги, эйнхер… Ох, я даже это и выговорить не могу!

– Я тоже люблю тебя и хочу быть с тобой, – тихим голосом отвечала Самира, и я не понял, то ли она при этом зарделась, то ли ей на лицо опять попал свет от рекламы Ситгоу. – Но мне нужно, чтобы ты понял, вот и пытаюсь тебе показать.

Оказавшись свидетелем их разговора, я ощущал себя дискомфортно, как эльф в шортах. К тому же меня грызло чувство вины. Ведь это я убедил Самиру быть абсолютно честной с возлюбленным, потому что он сильный и способен принять правду. Неужели ошибся? Вот чего мне совсем не хотелось бы.

Инстинкт побуждал меня их оставить наедине друг с другом, но в то же время я чувствовал: без свидетеля они бы так откровенно поговорить не сумели. Вот поди и пойми этих современных помолвленных тинейджеров.

– Сэм, если хочешь ему показать наши странности, то чего же проще. Вытащи, например, свое сияющее копье и полетай с ним над крышей, – предложил я. – Ты же умеешь кучу всего такого.

– Но ни одно из моих умений смертные замечать не могут, – покачала головой она. – Вот такой парадокс, Магнус. Я не должна показывать свои возможности ни одному смертному. А если даже и попытаюсь, то ничего не получится. Стоит мне крикнуть: «Эй, поглядите, как я летаю!» – и я обнаружу, что летать не могу.

– Ну, полный бред, – проворчал я.

– Вот это правильно, – одобрил мои слова Амир.

Сэм топнула от досады ногой.

– Ну, а что бы тебе самому не попробовать, Магнус? Докажи-ка Амиру, какой ты классный эйнхерий. Прыгни до самого верха рекламы Ситгоу.

Задрав голову, я прикинул на глазок высоту. Футов шестьдесят. Трудно, но выполнимо. Все бы прекрасно, да вот концентрации сил не возникло. В голове плыл туман, мышцы вдруг сделались как желе, и я чувствовал, что попытайся сейчас подпрыгнуть, только выставлюсь на посмешище. Алекса с Хафборном это, конечно, сильно поразвлечет.

– Понял и прочувствовал, – покивал я Сэм и, посмотрев на Амира, продолжил: – Но вот ты заметил, когда мы с Хэртом из самолета выпрыгнули?

– Ну-у, наверное, да, – растерянно протянул он. – Сэм мне все время про это напоминает, но сам-то я помню все хуже. Ты правда летел тогда с нами?

У Сэм вырвался стон.

– Память Амира вовсю пытается компенсировать нестыковки. Разум его, конечно, гораздо гибче, чем у Барри. Тот просто вовсе забыл о вас, едва мы приземлились. Но и Амир, как видишь…

Я поймал ее полный тревоги взгляд. Мне стало ясно: она не просто хочет быть честной с возлюбленным, но и пытается перестроить его сознание. Удайся ей это, его восприятие Вселенной расширится и он, так же как мы, станет видеть все Девять Миров. А не удастся, из памяти его в лучшем случае просто сотрется все, чему он оказался свидетелем, а в худшем – в его сознании останутся вечные шрамы и он уже никогда не будет прежним Амиром. И Самиру он по-любому не сможет воспринимать как прежде. Вечно станет подозревать, будто с ней что-то не так.