На ее вершине, сияя подобно драгоценностям, стояли боги – могущественные и ужасающие настолько же, насколько были прекрасны и величественны.

Духи и мелкие ёкаи торопливо припали к земле, люди почтительно склонились в глубоком поклоне, Генко и тэнгу поклонились не настолько низко, как люди, но достаточно, чтобы показать всю степень своего почитания и уважения богам.

Дышать было сложно. Энергия ками давила настолько сильно, что хотелось рухнуть на землю, свернуться младенцем и дрожать от той мощи, которая грозила все уничтожить. Генко слышала, как люди стали дышать чаще, пытаясь прийти в себя, как крепче стискивали зубы, как дрожали всем телом, не в состоянии выносить присутствие богов.

Незаметно и аккуратно кицунэ направила поток собственной энергии на людей, покрывая их тонким слоем защиты. Это не спасало от божественного влияния полностью, но теперь они хотя бы могли вдохнуть полной грудью, а не жадно глотать воздух короткими вздохами.

– Как всегда, слишком заботишься о людях. – Голос был подобен грому – раскатистый и гулкий, пробирающий до дрожи.

Более слабые оммёдзи вздрогнули и еще больше прогнули спины в поклонах, но Йосинори и Аямэ, которые и до этого чувствовали себя вполне спокойно, остались на месте. Разве что Аямэ нахмурилась, но смолчала. Что было разумно – Сусаноо-но-Микото был вспыльчивым и быстрым на расправу, так что задавать вопросы ему следовало только в том случае, если он сам позволял это сделать.

– Это моя обязанность, – спокойно ответила Генко, чуть ниже склонив голову.

Сусаноо какое-то время молчал, но вскоре хмыкнул и небрежно произнес:

– Встаньте, у меня спина разболелась от одного взгляда на вас, а вы застряли в этой позе и не разгибаетесь.

Неторопливо все выпрямились, но взгляды все равно остались прикованы к земле, не рискуя гневить бога. Одобрительно загудев, подобно буре, Сусаноо прошелся взглядом по людям. На мгновение он задержался на Кусанаги, прикрепленном к поясу Йосинори, но Сусаноо смолчал, лишь продолжил дальше осматривать смертных, вдруг замер, а после и вовсе рассмеялся.

– Я помню твой клан! – в мгновение ока оказавшись перед ошарашенной Аямэ, громко произнес ками. – И даже припоминаю тебя…

Аямэ дернулась от неожиданности и подняла взгляд, чтобы встретиться с такими же пронзительно-голубыми глазами, как и у нее.

– Я вижу в тебе свой нрав. Хоть кто-то из Сайто унаследовал мое благословение. Против богов остатки моей благодати не помогут, но раз ты достаточно схожа со мной, то выдержишь еще немного.

Аямэ успела только непонимающе покоситься на Йосинори и Генко, как большая, сверкающая молниями рука тяжело опустилась на ее плечо. Аямэ охнула, напряглась всем телом, задрожала и тут же стиснула зубы крепче, чтобы больше не проронить ни звука. Генко знала, что боль Аямэ не шла ни в какое сравнение с обычной раной. Благодать, которой делился Сусаноо, была такой же, как и ее владелец, – буйной, резкой, пылающей, и она часто сжигала своих носителей дотла.

Рука бога поднялась с плеча Аямэ. Ее трясло, она судорожно втягивала воздух, а в дыхании слышался запах крови.

– Сильна! – одобрительно прогудел Сусаноо. – Даже не закричала – все выдержала! Вот это мое наследие!

«Только вот язык или щеку прикусила, лишь бы не рыдать от боли», – мелькнуло в мыслях Генко, когда она смотрела на тяжело дышащую Аямэ.

Стоило богу отвернуться и обратить внимание на других оммёдзи, большинство из которых благоразумно смотрели в землю, Генко подскочила к Аямэ и быстро и незаметно распахнула ее ворот хаори и нижнюю рубашку. На бледной коже отчетливо виднелась багровая, словно родимое пятно, метка ками – отпечаток ладони.

– Умница, что смолчала, – рассеянно пробормотала Генко, прикладывая к пылающей метке два пальца, прохладных и оттого приятно контрастирующих с ожогом.

Йосинори высился за спиной Генко подобно стражу, оберегающему свою госпожу, и, пока она залечивала рану и облегчала последствия божественной благодати, Аямэ внимательно следила за братом. Генко знала, как он сейчас выглядел: более хмурый и сосредоточенный, чем обычно. Темные глаза находились в постоянном движении – он то и дело осматривал окрестности, ища опасность, которой не было. Сусаноо заставил всех отступить, не говоря уже о том, что на землю сходили и другие боги.

Стоило только закончить с лечением, как лес засиял золотом, и Генко отвернулась от Аямэ, склонившись так низко, что волосы касались земли.

– Инари-сама.

Она была не первой богиней, спустившейся с Небес, но первой, кто привлек к себе столько внимания. Аямэ и Йосинори, равно как и остальные оммёдзи, повторили поклон Генко, но, когда та выпрямила спину, остальные не поднялись.

Инари действовала совсем как Сусаноо: сначала осмотрела всех несколько придирчивым взглядом, а после разрешила подняться. Взгляд ее лисьих глаз был острым и требовательным, из-за чего, как знала Генко, у многих возникала непрошеная мысль: пусть физически Сусаноо и был сильнее, но Инари явно могла выиграть в сражении за счет ловкости и хитрости, которые сквозили в ее выражении лица и движениях.

– Мое дитя, – богиня мягко обратилась к Генко, которая вежливо и почтительно кивнула, – уже освоилось с силами.

– Да, моя госпожа.

– Я рассчитываю на тебя и твоих лисиц.

Генко чуть нахмурилась, испытывая неловкость: лисы были самыми обычными животными, и пусть уже бросались в бой против они, в битве против могущественных богов и демонов им не выстоять. Даже если Генко отдаст им все свои силы.

Инари, явно поняв замешательство своей подчиненной, улыбнулась и мягко отступила в сторону, так что теперь стала видна часть леса, что прежде была скрыта в божественном сиянии.

Двадцать лисиц идеально ровными рядами сидели на земле, опустив головы. Разных оттенков шерсть лоснилась в сиянии, что источали ками, ветер колыхал траву у их ног, но сами лисы замерли, как статуи. Ни одно ухо или хвост не дернулись за то время, что Генко и оммёдзи смотрели на них.

– Это…

Дыхание Генко перехватило, а глаза защипало от сдерживаемых слез. Она была счастливо взволнованной, неотрывно глядела на неподвижных лисиц, пока Бьякко не произнесла:

– Твои командиры заждались твоего возвращения. Отдай им приказ, сестра.

– Поднимитесь.

Голос Генко был шепотом, но лисицы тотчас подняли свои морды и уставились на своего генерала. Она улыбнулась немного беспомощно и неуверенно, но этого было достаточно – лисы бросились к ней, на бегу превращаясь в женщин.

– Кицунэ!.. – недоверчиво пробормотала Аямэ.

Конечно же, командиры Генко не могли быть простыми лисицами, но все равно появление двадцати разодетых в пестрые наряды женщин оказалось слишком неожиданным. Все оммёдзи сделали несколько шагов назад, только бы избежать столкновения с явно взволнованными красавицами, которые, ластясь, окружили Генко.

Йосинори не отводил от Генко взгляд, но дал больше личного пространства, хотя отголоски пророческого сна давили, заставляя думать о худшем. Долгожданная встреча Генко со своими командирами была настоящим благословением, которое оказала Инари, и Йосинори подозревал, что это некая форма извинения за столь долгое наказание.

Взгляд его метнулся к богине, которая тем временем плавно подошла к Тетсуе. Он едва дышал, неотрывно глядя на ками и не обращая внимания на остальных богов, заинтересованно посматривающих на человека, что привлек внимание Инари.

– Очень дальний родственник, – туманно произнесла богиня, спрятав руки в рукавах ярко-алого, как паучьи лилии, кимоно. – Возможно, по линии сестры? У него была сестра?

Инари посмотрела на Бьякко, которая не отходила от своей госпожи, хотя порой и бросала заинтересованные взгляды на старшую сестру. Бьякко задумчиво покусала нижнюю губу, силясь вспомнить что-то, а после нерешительно произнесла:

– Да, но не родная, по дяде со стороны отца. Он тогда понравился Бисямонтэн-сама.

Тетсуя нервно сглотнул, переводя взгляд с богини на кицунэ, но задать вопрос боялся.

– Точно, – кивнула Инари, а после повернулась к Тетсуе, еще раз осматривая его с ног до головы. – Дальний и не прямой потомок того парня, из-за которого я изгнала Генко. Воля Небес действительно странная вещь.

Йосинори дернулся, словно ему дали пощечину. Это казалось нереальным, чтобы Тетсуя… Генко всегда ощущала в нем каплю божественной энергии, будто кого-то из предков одарил благодатью ками. Но она даже не подозревала, что юноша мог сохранить каплю ки, которой Генко лично одарила своего возлюбленного и его родных, которых, видимо, тоже оберегала. Могла ли тогда сестра возлюбленного Генко сохранить в себе отголоски энергии, а после передать ее через поколения Уэно Тетсуе?

Вряд ли Йосинори узнает ответ на этот вопрос, но часть его не могла прекратить думать, что почувствует Генко, если узнает, что парень, который пытался ее убить и так долго ненавидел, – дальний