вырвались клубы дыма и еще больше пламени. Карасу-тэнгу единственным упоминанием какого-то монаха смог сильнее разозлить эту Киё-химэ, просто замечательно! Аямэ хотелось рвать волосы от досады, ударить тэнгу за его неосторожные слова и вновь броситься в погоню за они, который даже с одной рукой смог ранить оммёдзи, пока сама Аямэ не могла обойти женщину-змею.

– Не стоит напоминать женщинам об их неудачах в любви.

Еще один голос раздался позади Аямэ – и она ощутила, как спина покрывается холодным потом, когда услышала знакомое звучание. «Только не это, только не этот демон!»

Медленно, едва двигаясь, оммёдзи обернулась, став спиной к спине с Карасу-тэнгу, и шумно сглотнула. Перед ней, перебирая тонкими паучьими лапами, стояла дзёрогумо. Женское тело на раздутом паучьем туловище было настолько же прекрасным, насколько и ужасало, и Аямэ не хотелось ничего, кроме как сбежать отсюда как можно скорее. Она вновь ощутила то отвратительное чувство беспомощности и подступающей паники, которое не желала испытывать никогда и ни при каких условиях.

И словно одного присутствия дзёрогумо было недостаточно, ёкай сосредоточилась на Аямэ.

– Молодая девушка с голубыми глазами, да еще и в мужском одеянии… – Демоница приблизилась к Аямэ, которая отступила и уперлась в широкую спину Карасу-тэнгу. – Паучки донесли до меня слух, что мою дорогую сестру уничтожила именно такая оммёдзи. А я не видела других девиц с цветом глаз, как у тебя.

– Займись Киё-химэ, я разберусь с дзёрогумо.

Голос Карасу-тэнгу звучал над самым ухом, но Аямэ смогла осознать услышанное только через несколько мгновений. Судорожно кивнув, она позволила тэнгу приобнять ее за талию и развернуть лицом к змеиной женщине.

– Как ты могла в детстве противостоять сразу нескольким они, а сейчас боишься какой-то паучихи?

Аямэ вздрогнула всем телом, когда услышала бормотание Карасу-тэнгу. Откуда он знал об этом? Эту часть прошлого она хранила в тайне, как свой наихудший кошмар, наибольший провал, сильнейшую боль, о которой старалась не вспоминать. Из всех ёкаев об этой части ее прошлого знала только Генко, но Аямэ искренне сомневалась, что кицунэ будет делиться чужими секретами.

– Откуда?..

– Не сейчас!

Что ж, он был прав: сейчас точно не время обсуждать далекое прошлое, как бы сильно ей ни хотелось узнать источник осведомленности Карасу-тэнгу. Киё-химэ гневно уставилась на Аямэ, и в глазах ее пылала такая ненависть, что оммёдзи невольно задумалась, не ее ли предок оказался виновником неудачной любви этой демоницы. Кажется, в роду были несколько монахов, жаль, Аямэ никогда не интересовалась их судьбами.

Киё-химэ бросилась на Аямэ со стремительностью змеи, которой и являлась. Быстрый выпад заставил Аямэ отпрыгнуть в сторону, попутно снося голову нуэ, и упасть на землю, только бы клыкастый рот не впился в ее шею. Киё-химэ раздраженно зашипела и плавно извернулась всем телом, что выглядело в какой-то мере даже привлекательно.

– И откуда у ёкаев столько ненависти к людям? – пробормотала Аямэ себе под нос, но демоница услышала ее и громко расхохоталась.

– Ты думаешь, что я просто так ненавижу людей, и тем более святош? – смерив ее презрительным взглядом, прошипела Киё-химэ. – Я полюбила монаха, а он обманул и предал меня! Так ответь: моя ли в этом вина?

– Нашла бы себе такого же демона…

– Я была человеком! Девушкой! – В голосе женщины-змеи так отчетливо звучали горечь и боль, что Аямэ поморщилась. – Он пообещал жениться на мне, воспользовался моим доверием и обесчестил, а потом просто ушел, клялся другим монахам, что даже не знает меня! Глупая малышка-оммёдзи, ты правда думала, что ёкаями рождаются? Порой демонами становятся те, кто больше всех их боялся и избегал.

Киё-химэ сделала очередной выпад, метя в ноги Аямэ, так что ей снова пришлось уворачиваться. Сикигами-ястреб с громким криком подхватил Аямэ и сбросил на голову Киё-химэ, которая проворно увернулась и была готова сама ударить в ответ, но гигантская черная черепаха появилась между ними буквально из ниоткуда, грузно рухнув на землю. Генбу Йосинори неторопливо посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую, пытаясь понять, кто враг, а затем приподнял голову – и из его раскрывшейся пасти на демоницу хлынул нескончаемый поток воды. Пламя змеи зашипело, медленно исчезая под волнами, уничтожающими не только огонь, но и ближайших мелких демонов, а главное – пауков, которые, как оказалось, пытались приблизиться к Аямэ. Слишком сосредоточившись на увертливой Киё-химэ, Аямэ не заметила, как, скрываясь в тенях, все ближе подползают к ней восьмилапые чудовища.

– Тода!

Огонь охватил ёкаев и лес, сжигая все на своем пути. Йосинори оказался рядом с Аямэ совершенно неожиданно, но крайне вовремя, и она ощутила прилив благодарности к названому брату.

– Я разберусь с ней, ступай за тем они. – Йосинори говорил отрывисто и резко, что было ему несвойственно, но Аямэ только кивнула в ответ и устремилась за демоном, который, возможно, уже давно сбежал.

Киё-химэ готова была ринуться за своей противницей, но Йосинори не позволил. Генбу навалился всем своим немалым весом на хвост демоницы – и та закричала от боли, а облаченный в тяжелые доспехи Тэнку заслонил собой убегающую Аямэ. Киё-химэ несколько мгновений смотрела в спину девчонки, рубящей мечом особо неудачливых ёкаев, что решили заслонить ей дорогу, а потом с яростью повернулась к остановившему ее Йосинори.

– Ты!.. Как же ты похож на Антина! Скажи, юноша, уже обманул ту, кто отдала тебе свое сердце?

– Нет, и не намерен этого делать, – ровно ответил Йосинори, бесстрастно глядя на демоницу.

– Сколько мужчин говорили эти же слова? – надрывно, с нескрываемой иронией рассмеялась Киё-химэ. – Ты не первый лжец, которого я встречаю. Не намерен обманывать несчастную, что в тебя влюбилась… Неужто? И позволь узнать почему?

Она извивалась во все стороны, пытаясь выскользнуть из-под Генбу или хотя бы избежать неотступно следующего за ней Тэнку, но оба сикигами неотрывно следили за змеей.

– Пусть лучше она вырвет мне сердце, чем я хоть как-то ее оскорблю.

Киё-химэ закричала. В ее вопле смешались боль, отчаяние и зависть – такая жгучая и темная, что Киё-химэ буквально вспыхнула. Огонь покрыл ее от кончика хвоста до самых волос, искрами сверкая на угольных локонах. Жар был таким сильным, что Генбу болезненно загудел, переступая массивными лапами, и из-за этого демоница смогла вырвать свой хвост из хватки сикигами.

Тэнку бросился вперед так быстро, как только мог, но этого было недостаточно. Источая пламя столь сильное, что оно сжигало даже духов и других демонов, Киё-химэ набросилась на Йосинори.

– Лжец! Лжец! Лжец!

Когтистые руки били не прекращая, огонь выжигал воздух и уничтожал все на своем пути, так что образовавшийся дым забивался в нос и рот, мешая дышать. Йосинори пытался увернуться, атаковать в ответ, но сила и мощь, напитанные гневом, не давали ему передохнуть ни на миг. Кусанаги лишь несколько раз достал до Киё-химэ, оставив на ее теле незаживающие раны, но в пылу битвы она словно не замечала боли. Она все так же повторяла «лжец» и все так же продолжала наносить удары, пока в итоге не дотянулась до своей жертвы.

Это было опасно и рискованно, но стоило попытаться. Подставить плечо, но уничтожить демона казалось вполне равноценным обменом. Но когда когти буквально насквозь пробили тело, лишь чудом не сломав ключицу, и вцепились в него, Йосинори осознал, что затея была неудачной. Кусанаги, который он вогнал в грудь демоницы, забирал ее жизнь быстро и беспощадно, не позволяя телу восстанавливаться, вот только и Киё-химэ не собиралась сдаваться. Ее рука, все еще погруженная в тело Йосинори, загорелась, сжигая одеяния и плоть, так что сдержать крик было невозможно.

– Теперь точно не обманешь…

– Нет!

Крик Генко раздался совсем рядом, однако из-за застилавшей разум боли было сложно сказать наверняка, так ли это. Но в промежуток между выдохом и вдохом Йосинори отчетливо ощутил ауру кицунэ. Она хлынула таким мощным потоком, словно с гор сошел оползень. Сила, направленная только на Киё-химэ, разила, как и Кусанаги, с беспощадной и смертоносной остротой.

Чистый воздух ворвался в легкие свежестью листвы, запахом жасмина и зеленого чая, столь характерных для Генко. Рана не болела, будто ее никогда и не было, но плечи сжимали в крепких объятиях, и руки дарителя незамысловатой ласки едва заметно дрожали.

С трудом сосредоточив взгляд, потому что глаза застилала мутная, туманная пелена, Йосинори увидел перед собой Генко. Кицунэ была напряжена. Она тяжело дышала, грудь ее высоко и часто вздымалась, а в глазах застыла влага, но ни одна слеза не скатилась вниз.

– Ты такой глупец! – сквозь