потомок бывшего возлюбленного? Очевидно, увлеченная беседой со своими подчиненными, она не слышала откровения Инари, но надолго ли это неведение?

– Думаю, ты достоин.

Инари оказалась перед Тетсуей мгновенно. Он заметно вздрогнул и поспешно опустил голову. Ками словно ждала этого. Подавшись вперед, она едва коснулась губами его лба, а Тетсуя шумно вдохнул. На короткое мгновение он вспыхнул золотистым сиянием – благодать Инари-ками-сама слилась с ним, – но благодаря свету, что исходил от богов, вспышка осталась незамеченной. Лишь те, кто следил за богиней плодородия, видели произошедшее.

Генко к их числу не относилась.

Ками продолжали сходить с Небес. Сияние и аура каждого из богов разнились: кто-то ощущался ярче и сильнее, кто-то, наоборот, казался тихой заводью на фоне бурной энергии более могущественных богов. Десятки тех, кто правил этим миром, устанавливал свои правила и требовал безоговорочного почитания, сейчас стояли бок о бок со смертными и взирали на происходящее со странной смесью пренебрежения, презрения и опасения во взглядах.

Кто-то из богов был более расположен к беседам, поэтому подходил к смущенным и явно польщенным оммёдзи. Другие ками стояли с высоко поднятыми головами, вздернув подбородки, не желая опускаться до разговора с простыми смертными. Сусаноо высился над Сорой, скрестив могучие руки на груди, так что его одеяние плотно обтягивало крепкие и толстые, словно стволы деревьев, предплечья. Ямабуси-тэнгу на фоне бога казался тонким, едва ли не хрупким. Инари же стояла в стороне. Она не выглядела слишком отдаленной от людей, но и не стремилась к ним, заняв позицию независимого наблюдателя.

Боги сходили на землю кто сам, кто с помощниками. Ками уже сравнялись числом с людьми, ненамного уступая в количестве, а их подданных было еще больше, но врата в Такамагахару никак не закрывались. Наконец на золотой дороге появился последний из богов. Окицу-хико-сама прибыл один, без своей сестры, с которой практически никогда не расставался, но был в сопровождении инугами, которого Генко уже однажды видела. Именно эта псиная голова вместе с Карасу-тэнгу прибыла к ней в гости, чтобы сообщить о пропаже ками.

– Что ж, я даже не удивлен, – рассмеялся Сусаноо, когда сразу после прибытия бога домашнего очага дорога, ведущая в Такамагахару, исчезла. – Аматэрасу и Цукуёми никогда не участвуют в хороших битвах!

– Они наши Солнце и Луна, их место на Небесах. – Инари мягко выступила вперед, привлекая к себе внимание. Ками за ее спиной закивали, соглашаясь.

– Признаться, я удивлен, что ты тоже здесь, – Сусаноо смерил Инари внимательным взглядом. – Думал, опять все скинешь на своего генерала и ее помощниц.

– Я именно там, где должна быть, Сусаноо-сама.

Атмосфера из дружелюбной быстро превратилась в напряженную. И пусть их все еще сдерживали правила Небес, ками могли развязать битву и стереть Сиракаву с лица земли.

Люди предусмотрительно попятились, ощущая опасность, приправленную запахом надвигающейся грозы и свежей травы. Генко готова была податься вперед, чтобы защитить свою богиню, но твердая рука Йосинори на ее плече не позволила этого сделать.

– Подожди, – попросил он.

Генко сдержала колкую фразу, которая наверняка бы задела Йосинори, и просто повернулась к богам. Сусаноо нависал над Инари скалой, но богиня выглядела уверенной, расслабленной и непринужденной; и развяжись сейчас настоящее сражение – никто бы не рискнул угадать победителя. Бог грома был огромным и опасным, но и богиня плодородия не выглядела беспомощной.

Они не отводили взгляды друг от друга довольно долгое время. Люди напряженно посматривали на ками, не решаясь ни отвернуться, ни просто отойти чуть дальше. Ёкаи и духи, наоборот, заинтересованно вытягивали шеи, внимательно следя за происходящим. Еще бы! Не каждый день можно увидеть, как два могущественных создания готовы вцепиться друг в друга. Живя на землях под покровительством Генко, они в большинстве своем вели довольно скучное существование.

– Не сейчас, – в итоге коротко произнесла Инари, и воздух мгновенно прекратил дрожать от силы ками.

– Разговор не окончен, – недовольно проворчал Сусаноо.

– Зачем только устраивать войну против ками, если они сами могут друг друга убить?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что все тотчас замерли и принялись крутить головами в поисках говорившего. Йосинори поспешно достал из ножен Кусанаги и стал точно между Генко и Аямэ. Последняя возмущенно покосилась на брата, очевидно оскорбленная столь покровительственным жестом, но в итоге смолчала. Остальные же оммёдзи встревоженно озирались, глядя то на ёкаев, то на богов.

– И кто же это сказал? – потребовал ответа Сусаноо, положив внушительных размеров ладонь на рукоять своего клинка.

– Тот, кто с каждым днем видит в идее Озему-ками-сама больший смысл, чем в существовании нынешнего божественного порядка.

Генко обводила быстрым взглядом каждого из присутствующих, пыталась прочесть в их аурах эмоции, но ничего не выходило. Все, кого она видела, были встревожены, напуганы или же напряжены. И ни одного предвкушения и мрачной решимости, которая так отчетливо звучала в голосе говорившего.

– Вверху! – Тетсуя указал пальцем на суги, на ветвях которого сидел инугами.

– Ты!..

Окицу-хико выглядел потрясенным. Его помощник ведь не мог оказаться предателем; он лично очищал эту голову, чтобы дух не превратился в онрё, но…

– Вы хороший ками. – Слова инугами звучали особенно оскорбительно, после того как он признался, что предпочитает Озему остальным богам. – Но вы беспомощны. Следить за семейным очагом людей и покровительствовать молодоженам? Не желать достичь вершин власти, а довольствоваться ролью незаметного бога? Окицу-хико-сама, вы с сестрой слабы, вас подавляют такие боги, как Сусаноо и Инари, что забирают себе всех почитателей, оставляя остальным богам лишь крохи веры. Разве вы не видите, что это ослабляет вас?

Кровь вскипела в Генко, когда она услышала практически те же слова, что ей говорил Озему. То же указание на несправедливость, живущую в Небесных чертогах, практически те же фразы, призывающие изменить основы мироздания.

– Он сошел с ума, – фыркнула Аямэ, гневно взирая на инугами.

– В его словах есть зерно истины, – возразил Йосинори, и Аямэ с Генко вперились него взглядом.

– Брат!..

– Я не согласен с ним, если ты опасаешься этого, – тут же успокоил он Аямэ. – Но это не значит, что я не могу видеть в его словах долю правды. Признавать правоту врага – его личную правоту – не значит принять его сторону.

Инугами же тем временем перелетел с одной ветки на другую, что была повыше, предвидя будущие атаки Сусаноо, и, подняв голову к небу, произнес:

– Луна сегодня особенно красива – никогда не видел, чтобы она была такого насыщенного красного цвета. Как кровь тех, кто не согласен с видением мира Озему-ками-сама.

На мгновение, совсем короткое, вокруг стало слишком тихо. Ни ветра, ни жужжания насекомых, ни пения птиц или копошения животных, ни единого движения людей. А в следующий миг лес ощетинился, заревел и завыл, осклабил клыкастую пасть – и на всех собравшихся отовсюду ринулись демоны.

И если раньше Йосинори считал, что Ёми отворили врата в Хэйане, то теперь был уверен: преисподняя ожила здесь.

Глава 23. Кроваво-красная луна

Кровь текла едва ли не реками. Демоническая, человеческая, даже божественная – вся она смешалась, окрасив землю в неестественные оттенки. Когда последователи Озему напали, никто не смог сориентироваться быстро, так что кровь теперь была повсюду. Черная и густая принадлежала ёкаям, насыщенно-красная – людям, сияющая золотом – ками. «Ее слишком много, – отстраненно думала Генко, – особенно для сражения, которое только началось».

Молниеносная атака врага, которого никто не ощутил, забрала жизни одной из ее кицунэ, нескольких оммёдзи и каннуси. Кто-то из младших богов был ранен, но Генко не видела, кто именно, потому что никак не могла освободиться от собственных противников. Юрэй набрасывались на нее, словно собаки на кость, онрё хохотали и атаковали без разбора, раня как своих собратьев, так и противников. Будто все призраки страны собрались здесь сейчас. Сколько бы Генко ни уничтожала их, место развеянного духа тут же занимали два других.

Йосинори, оттесненный наплывом ёкаев, отчаянно пытался пробиться к ней, но его окружили они, которые, пусть и опасались Кусанаги, все равно стремились добраться до оммёдзи. Генко изредка бросала взгляды в его сторону, убеждаясь, что Йосинори цел, а затем вновь принималась уничтожать призраков.

«Почему никто не ощутил стольких врагов?»

Эта мысль билась и билась в голове Генко, когда она с помощью лисьего пламени уничтожала очередного онрё. Что могло так повлиять на восприятие ёкаев и ками, что они не почувствовали постороннего присутствия? Это было настолько же неправильно, как если бы мононоке вдруг стали не нападать на людей, а оберегать их.

Генко извернулась всем телом, уходя от атаки сразу трех юрэй, чтобы едва не наткнуться