Хмурыми днями и бессонными ночами принц бродил от кровати к окну и прислушивался к звукам снаружи. Ему казалось, что о нем забыли. Тоска вцепилась принцу в душу, и он до крови царапал пальцы о стены, за которыми раскинулась мейфорская площадь. Комната, где Роберта закрыли без права на оправдание, находилась под самой крышей высокой башни, где держали высокородных преступников, и он обреченно рассматривал мелкие фигурки слуг и стражников, бродивших под окном. Роберт отрывался от запотевшего стекла и прижимался к запертой двери. Он жадно вслушивался в разговоры охраны, выгрызая частички новостей. Говорят ли о нем? Вспоминают ли его грандиозное появление в мейфорских стенах? Что король намерен предпринять? Представится ли Роберту шанс доказать свое королевское происхождение?

Принц часто слышал шаги в коридоре.

– Эй! – кричал он и барабанил по двери.

Ему не отвечали. Он кидался на кровать и со злостью бил кулаком по перине, но удары тонули в ней.

Дни сменяли друг друга, одинаковые, как близнецы. Это был очередной день его заточения. Над Мейфором всходило солнце, комнату наполняла прохлада, а по потолку разгуливали серые тени. Принц безрадостно скинул тяжелое одеяло и потер глаза. Он едва успел одеться, когда услышал шаркающие шаги. В замке завертелся ключ. Дверь отворилась. Появились два почтенных старика с выражением всезнания и глубокой усталости на лицах. Один некогда обучал принца точным наукам, а второй помогал мальчику овладеть искусством словесности. Принц узнал обоих и назвал по имени. Старцы недовольно переглянулись: видимо, приказ короля состоял в том, чтобы Роберт их, наоборот, не узнал, и оттого его можно было бы признать самозванцем. Но пленник королевских надежд не оправдал. Он с легкостью ответил на их вопросы о семье, о детстве, о Мейфоре.

– Ну как, прошел я вашу проверку? – поинтересовался Роберт.

Учителя снова переглянулись и, не дав ответа, вышли за дверь.

Поток посетителей в этот день не иссякал до вечера. Принца навестили и няньки, и слуги, и лекарь, и портные, и даже цирюльник. Принц вспомнил всех посетителей, некоторых с меньшим, некоторых с большим трудом. Совершенно не узнал лишь одного человека – рослого, могучего и диковатого мужчину с роскошной бородой и длинными черными волосами, собранными в высокий хвост. Из-под его рукавов проглядывал узор черных шрамов.

– А вот вас я не помню, – прищурился принц, разглядывая странного гостя.

Мужчина ухмыльнулся.

– Правильно. Я недавно пришел на службу к королю. Дант Гарс, охотник на ведьм, – пояснил он.

– Роберт юн Реймстон, – в ответ представился принц.

Его стрелой пронзил взгляд охотника. Дант Гарс принюхался и сказал:

– От тебя пахнет колдовством.

– У колдовства есть запах?

– Есть. И премерзкий.

Холодные объятия страха мигом сжали Роберта. Но он, тоже принюхавшись, рассмеялся:

– Не знаю, я не чувствую.

– Ты приехал из Дакхаара, а где Дакхаар – там и колдовство.

– Из Дакхаара? Нет, я приехал из Заморья! – возразил принц.

Хоть он и пытался говорить уверенно, его слова походили на лепет. Охотник хмыкнул:

– Капитан корабля – дакхаарец. Заморского языка ты, догадываюсь, не знаешь. И от тебя воняет колдовством.

– Ну и что? – сказал Роберт в свое оправдание.

– А что будет, когда я копну глубже? Когда допрошу моряков? Когда пообщаюсь с заморцами, у которых, по твоим словам, ты жил? Выясню ли я, что ты лжешь?

– Так вы сначала выясните, а потом поговорим.

– Поговорим, это я обещаю.

Охотник неспешно встал. Он заслонил собой окно, и Роберт снова почувствовал себя беззащитным пленником в темнице, откуда единственный выход – смерть.

– Ты бы видел, как я расправляюсь с ведьмами, – услышал он напоследок.

Дант Гарс запер дверь. У принца внутри все свербело. Столько усилий они с Анной Мельден вложили в легенду: заплатили нужным людям, добрались до Заморья, чтобы нанять там корабль, купили заморскую одежду, в конце концов! Но все равно остались пробелы, хлипкие створки, неспособные запереть правду.

Через несколько дней пленника снова подвергли проверкам: пришли старший брат с женой. Девушка сразу зацепила глаз и сердце Роберта.

– Моя жена Аэлия, урожденная юн Бальфур, теперь же – юн Реймстон, будущая королева Калледиона, – представил девушку Тео.

Роберт улыбнулся ей. Аэлия окинула принца безразличным взглядом, который он предпочел не заметить. Что он заметил, так это длинные светлые волосы, кремовую кожу и бледно-голубое платье, как нельзя лучше подчеркивающие ее холодную красоту. Палец девушки ядовитой змеей обвивало обручальное кольцо. Роберт вел себя с Аэлией любезно, но натыкался на стену равнодушия.

Теоттор говорил с братом о детстве. Задавал вопросы, ответы на которые мог знать лишь настоящий Роберт, и хмурил брови, когда «самозванца» не удавалось подловить на лжи. Пленный принц легко делился воспоминаниями о детстве, и вскоре Тео утомился.

Похожий разговор через час произошел и со вторым братом, Сердоном, и его женой. Сердон задавал почти те же вопросы, и по его равнодушно-недовольному лицу было видно, что он не заинтересован в восстановлении братских уз. Вскоре брат, получив верные ответы, распрощался и ушел. Роберт фыркнул ему вслед.

Настроение чуть было не начало гаснуть, но вспыхнуло вновь, когда на порог темницы ступила сестра в сопровождении стражи. Она общалась с воскресшим принцем благосклонно, много улыбалась, а в ее глазах горела искренняя радость. Прямых вопросов о детстве Карленна не задавала, как это делали до нее братья, но разговор все же вышел на общие воспоминания. Роберт вспомнил, как вместе с сестрой играл в прятки во дворе, строил снежную крепость, закапывал «клад» в мейфорском саду… Для Карленны пленный принц повторил лживую историю чудесного спасения и последующей жизни в Заморье. В ответ сестра рассказала Роберту о положении дел на континенте и в королевстве в частности, о которых принц, впрочем, и так прекрасно знал – не зря же Анна Мельден заслала в Мейфор ведьму, которая докладывала обо всем в Дакхаар.

Их беседа окончилась, и весь оставшийся день Роберт пребывал в возбуждении. Теперь в Мейфоре оставался лишь один хорошо знавший принца человек, который не навестил его – король.

На следующее утро Роберта повели по запутанным мейфорским коридорам к Джеральду. Последний переход отделял Роберта от королевского кабинета. Юноша мрачно смотрел на сводчатые потолки и поймал себя на мысли, что в детстве они казались ему выше. Секретарь заволновался из-за того, что принц внезапно остановился, и поторопил пленника:

– Вам сюда.

– Знаю, – ответил Роберт. – Пора бы вам всем уже понять, что я здесь не впервые.

И он, затаив дыхание, прошел в кабинет. Не дожидаясь приглашения, подвинул к себе кресло и сел, стараясь держаться свободно и с чувством собственного достоинства.