педали газа, нажал, грузовик замедлил ход, но при этом развернулся боком и встал поперек дороги, заняв обе полосы.

— Виталя! Виталя, ты как? — кричал Галатин в самое ухо Виталию, потом подул ему в лицо, хлопнул по щеке, еще раз хлопнул, сильнее. Голова Виталия бесчувственно болталась, руки висели.

Открылась дверца, всунулся разъяренный водитель встречной машины, мужчина лет пятидесяти, большой, краснолицый, как из бани, в распахнутой куртке на меху, заорал:

— Вы чего, оху… — и тут же все увидел, понял. — Что с ним?

— Не знаю.

— Нашатырь пробовал?

— Нет.

— Дай аптечку!

Галатин заоглядывался, ища аптечку, привстал, осмотрел лежанку, потом заглянул в бардачок.

— Сейчас! — водитель выскочил, убежал, тут же вернулся с пузырьком. Отвинтил пробку, подсунул к носу Виталия. Тот замычал, но не очнулся. Водитель щупал пульс ему на запястье, на шее.

— Живой, но, по ходу, в больницу его надо. До города близко, городок маленький, но больничка должна быть. Давай его перетащим на твое место, а ты за руль.

— Не умею. Не вожу машину.

— Вот, е… Отъехать же надо, перегородили все! Помогай!

Водитель с помощью Галатина передвинул Виталия на пассажирское место, где Галатину пришлось потесниться, сел за руль и, умело маневрируя, поставил машину на обочину.

Подошли еще несколько человек, задержанные этими маневрами, интересующиеся.

— У меня напарник в прошлом году вот так вот за рулем умер. Не приходя в сознание, — сказал кто-то.

— Как зовут? — спросил водитель Галатина.

— Виталий.

— Вот что, Виталий…

— Его Виталий зовут. Я Василий.

— А я Олег. Вот что, Василий, делаем так: садишься за руль, я беру на буксир, доползем понемногу. Сумеешь? Я бы его сам на своей отвез, но больного перетаскивать — как бы хуже не было. Попробуем?

— Попробуем.

— Смотри внимательно на габариты, как буду тормозить, сразу тоже бей по тормозам.

Олег убежал к своей машине, развернул ее, подъехал задом, подцепил грузовик Виталия тросом.

— Готов? — крикнул Галатину.

— Готов.

— Рули аккуратно, дорога скользкая!

— Ладно!

Ехали со скоростью чуть больше пешеходной, и вот уже показался город. Снег меж тем валил все гуще и гуще. Галатин справлялся неплохо, что было нетрудно: Олег вел машину ровно, ни разу не тормозил, а когда остановился, Галатин был готов и тоже нажал на тормоз. Олег спрашивал у кого-то дорогу до больницы. Проехали улицей, свернули в переулок, впереди показалось двухэтажное здание из красного кирпича. Судя по резным карнизам — старое. Олег побежал к больнице и вернулся с двумя женщинами, накинувшими на халаты серые ватники. Одна из них, открыв дверцу, стоя на подножке, осмотрела Виталия, приоткрыла ему веки, пощупала пульс.

— Аритмией всегда страдал? — спросила Галатина.

— Не знаю.

— На руках отнесете? У нас каталки все заняты или сломаны.

— Отнесем! — ответил за Галатина Олег.

Вместе с Олегом Галатин осторожно вытащил Виталия, взяли за руки и за ноги, понесли. Женщины шли рядом.

Перед входом та женщина, что осматривала Виталия, сказала:

— Что же вы без масок-то?

— Человек умирает, а вы про маски.

— Как хотите, а нам выговор будет. Люсь, принеси маски.

Люся, вторая женщина, помоложе, побежала за масками. Вернулась и, поскольку руки мужчин были заняты, сама кое-как нацепила на них маски.

— А на него? — указала старшая на Виталия.

— Зачем? Все равно больной! — сказала Люся.

— Смотря чем!

— Девушки, руки отнимаются! — взмолился Олег.

— Несите, чего уж делать.

Галатин и Олег внесли Виталия в больницу, в длинный коридор, по стенам которого стояли койки с больными. На одну из них положили Виталия. Койка была с деревянными спинками и пружинной металлической сеткой.

— Он что, так и будет тут лежать? — спросил Олег.

— Сейчас одиночный люкс ему освободим и устроим! — ответила старшая. — Давай, Люсь, неси, что найдешь, постелем. А вы все, спасибо, до свидания, — обратилась она к Галатину и Олегу.

— Вот она, наша медицина! — махнул рукой Олег и пошел к выходу. Пошел за ним и Галатин.

— Эй, стойте! — спохватилась женщина. — А документы?

— Сейчас принесу, — сказал Галатин.

Во дворе он поблагодарил Олега, сердечно с ним распрощался.

— Не знаю, что бы без вас делал.

— Другой бы помог. Дорога, Василий, такое дело, — все равны. А как же ты с машиной теперь? И как умудрился до такого возраста ездить не научиться?

— Так вышло.

Олег уехал, Галатин взял из бардачка папку с документами, прихватил и телефон Виталия, отнес в больницу. Осведомился, нельзя ли Виталия переместить в палату.

— Занято все. Да и лучше тут, чем с ковидными. Мало, что у него сердце, еще вирус ему прицепить? — спросила врачиха. — Чтобы наверняка добить?

Пришла Люся с ватным матрасом, классическим, полосатым, простеганным и скрепленным квадратиками, каждый из которых был своего цвета и фактуры — наверное, не раз чинили и меняли. Поверх матраса в ее руках была подушка и груда белья. Галатин взялся помогать женщинам ворочать Виталия, подпихивая под него матрас, простыню, подушки. Стащили с больного куртку, накрыли одеялом в белом пододеяльнике с желтыми пятнами там и сям и с дыркой-ромбом посередке; по краям ромба когда-то была кружевная кайма, но она давно свернулась и скукожилась, лишь в одном месте надорванный и отставший от края клочок напоминал о бывшем узоре.

— Вы кто ему? — спросила старшая врачиха.

— Попутчик. Вместе в Москву ехали. Я тут буду. То есть — в машине. Подожду, как и что. Вы сказали — аритмия? Это опасно?

— Все опасно. Идите, отдыхайте, если что, сообщим.

— Хорошо. Вы уж полечите его, как следует. У него семья. Даже две, — неожиданно сказал Галатин, хихикнув, тут же себя мысленно упрекнув: зачем сболтнул, кто тянул тебя за язык, какое дело врачихе до двух семей Виталия? И что это за хихиканье, что за льстивый тон такой?

Врачиха рассеянно кивнула, присев рядом с Виталием и держа его за руку, а Галатин подумал, что язык не только враг наш, но иногда случайный друг: забегая вперед размышлений, он иногда выдает именно то, что нужно. Про две семьи бесконтрольным языком неспроста сказано, тут намек: у человека сложная жизнь, а все сложное требует большего внимания, большей заботы. И потом — когда перед тобой просто тело незнакомого человека, это одно отношение, а когда ты знаешь о нем что-то личное, невольно заинтересовываешься, внимание повышается, а это лечению на пользу.

Врачиха из документов взяла только паспорт, а из куртки вытащила бумажник, открыла, нашла в одном из кармашков карточку страховки. Остальное вернула Галатину, в том числе телефон:

— Ему сейчас ни к чему, а хранить тут негде. Все, идите.

Галатин вышел из больницы и тут же наткнулся на скандал. Человек в