Кейн. Он просто чувствовал это. На сей раз это был не тот восхитительный трепет, который обычно приходил при воспоминаниях о его прошлых деяниях, и даже не легкое дуновение приятной ностальгии. Это было что-то совсем другое.

Страх.

Он вдруг почувствовал себя голым. И сколь отчаянно ни хотелось ему оглядеть зал, Кейн просто не осмеливался это сделать. Вместо этого он сосредоточился на Флинне, позволив боковому зрению делать свое дело.

И оно не подвело.

Кейн убедился в этом, чуть переведя взгляд. Теперь уже не было никаких сомнений.

Консультант по присяжным, Арнольд, пристально смотрел прямо на него. И явно что-то увидел. Увидел его истинное лицо.

Глава 37

Андерсон быстро оттарабанил положенное о своем четырнадцатилетнем опыте работы в качестве детектива из отдела убийств и наконец перешел к сути дела.

– На такой работе много чего навидаешься… Через какое-то время уже начинаешь чувствовать место убийства, видеть, что там произошло. Опыт сразу подсказал мне, что имели место какие-то личные счеты.

Лично мой опыт подсказывал мне, что Андерсон несет сраную пургу. Он загреб парня, которого счел виновным в убийстве, и был готов на что угодно, только чтобы все остальное укладывалось в эту версию. Если улики не указывали на Роберта Соломона как на преступника, то такие улики терялись или считались несущественными.

– Детектив Андерсон, в каком это смысле «личные»? – уточнил Прайор.

– Когда молодую женщину и ее любовника убивают в постели, то какие тут еще могут быть счеты, как не личные? Не надо иметь значок детектива, чтобы понять, что это, скорее всего, дело рук мужа. Он тут, кстати, присутствует, вон там сидит… Это обвиняемый, Роберт Соломон.

Прайор сделал небольшую паузу, повернулся, чтобы глянуть на Бобби, убедился, что присяжные проследили направление его взгляда, а затем вернулся к прямому допросу:

– Детектив, сейчас я выведу на экран одну фотографию. Это верхний план спальни с лежащими на кровати Ариэллой Блум и Карлом Тозером, сделанный профессиональным фотографом-криминалистом, и, насколько я понимаю, не последует возражений, чтобы мы приобщили это фото к делу в качестве вещественного доказательства номер один. Я просто хотел бы предупредить присяжных и присутствующих на процессе граждан, что изображение довольно натуралистичное, – сказал Прайор.

Я уже согласился с тем, что без вызова фотографа вполне можно и обойтись. Фото не лгут, так что не было смысла зря тратить время, вызывая его в качестве свидетеля, чтобы просто подтвердить подлинность снимков.

Пока Прайор искал изображение в компьютере, я не смотрел на большой экран у него над головой. Все мое внимание было приковано к Бобби. Закрыв глаза, он чуть ли не уткнулся головой в стол. О том, что фото открылось, подсказали мне сдавленные ахи и охи из публики. Я услышал, как Гарри призывает к тишине.

Мобильники с камерами в суде под запретом, так что я был уверен, что в новости этот снимок не попадет. Да он и вправду оказался чересчур уж натуралистичным.

Бобби бросил взгляд на экран, всего лишь раз, и тут же закрыл лицо руками.

Арнольд повел плечами, мотнул головой на Бобби, а потом на присяжных. Я понял, что он пытается мне сказать. Мне пришла в голову та же мысль. Бобби придется нелегко, но это в его интересах.

– Бобби, мне нужно, чтобы вы посмотрели на экран, – шепнул я.

– Не могу! Да мне и не нужно. У меня эта картина и без того в голове, и я никак не могу ее оттуда выбросить, – отозвался он.

– Я понимаю, что это тяжело. Вот потому-то вам и надо это сделать. Понимаю, что вам не хочется смотреть на то, что кто-то сотворил с вашей женой. Мне нужно, чтобы присяжные увидели это в ваших глазах, – сказал я.

Он помотал головой.

– Бобби, Эдди дает вам выбор, – вмешался Арнольд. – Либо следующие тридцать пять лет каждую ночь смотреть в потолок тюремной камеры, либо глянуть на это фото. Ну давайте же!

Никогда бы не подумал, что такая мысль вообще придет мне в голову, но я был рад, что Арнольд сейчас со мной.

Бобби шмыгнул носом, сделал глубокий вдох и сделал, что велено.

Не знаю, увидели ли это присяжные, но лично я – да. По лицу его заструились слезы, а в глазах было горе, а не вина.

Я благодарно кивнул Арнольду. Он искоса встретился со мной взглядом и кивнул в ответ.

– Детектив Андерсон, по этой фотографии, а также по нанесенным жертвам ранениям смогли бы вы сказать присяжным, что, по вашему мнению, произошло в этой спальне? – будничным тоном спросил Прайор. Как если бы поинтересовался у Андерсона, холодно ли сейчас на улице.

Мне тоже не хотелось смотреть на фото, но, как и у Бобби, у меня не было выбора. Нужно было следить за показаниями Андерсона.

Господи, ну и зверство!

Андерсон с Прайором уставились на экран. На двух человеческих существ, сметенных бурным потоком насилия. И почти небрежно, чисто по-деловому стали обсуждать, как именно могли погибнуть эти два молодых человека.

– Для начала обратите внимание, что голова мистера Тозера направлена вниз, а ноги поджаты под себя. Согласно отчету патологоанатома, мистер Тозер погиб от обширной черепно-мозговой травмы. Череп его был расколот, а мозгу нанесены катастрофические повреждения. Если он и не умер моментально, удар полностью его обездвижил. Мое толкование этого в том, что мистер Тозер не воспринимал убийцу как угрозу. Тозер был хорошо подготовленным специалистом по безопасности, и с ним имело смысл разделаться первым. Единственный сильный удар по затылку, когда он спал, вполне может вызвать такие повреждения и объяснить отсутствие защитных ран, – сказал Андерсон.

– А вы сумели определить орудие, которое было использовано против мистера Тозера? – спросил Прайор.

– Да. В углу комнаты я нашел бейсбольную биту. На ней имелась кровь, соотносящаяся с предположением, что ею кого-то ударили. Позже в лаборатории подтвердили, что кровь на бите принадлежит мистеру Тозеру. Так что велика вероятность того, что это и есть орудие убийства. И прежде чем вы успели спросить – да, на бите имелись отпечатки пальцев подсудимого.

Меня чуть не стошнило, когда Прайор отреагировал на этот ответ, сверкнув своей голливудской улыбкой. Присяжные этого не видели, их внимание было сосредоточено на Андерсоне.

Прайор взял биту, обернутую в прозрачный пакет для улик, и поднял ее над головой.

– Вот эта бита? – уточнил он.

– Та самая, – подтвердил Андерсон. Биту приобщили к вещественным доказательствам, и Прайор передал ее секретарю.

– Итак, если, как явствует из ваших слов, мистера Тозера убили этой битой, что