чтобы никто не подсмотрел, что именно он пишет. Ручку при этом старался держать практически на весу, не касаясь страницы голыми руками.

Бо́льшую часть своей жизни Кейн только и делал, что учился становиться кем-то другим. Порой достаточно надолго, особенно когда занимал место реального человека. Иногда фальшивые личности быстро использовались и сразу же отбрасывались, послужив намеченной цели. Из тех же, какими он пользовался дольше всего, у Кейна была парочка особо излюбленных. И, как он вскоре выяснил, чтобы успешно оставаться в одной из них, требовалось умение подписывать всякие документы – новые водительские права, чеки, денежные переводы и так далее. Когда выдавалась свободная минутка, Кейн раз за разом пробовал воспроизвести подпись человека, которого замещал, пока не получалось идеально ее подделать. За годы он стал в этом деле настоящим мастером. Развил в себе уровень владения пишущими предметами и зрительно-моторную координацию, которым позавидовал бы и маститый художник.

Наконец удовлетворенный результатом своих попыток воспроизвести почерк Спенсера, Кейн откинулся на спинку кресла, устроившись на нем чуть пониже, отлистал страницы в блокноте обратно до своих заметок и сложил руки на груди.

Прайор уже закончил прямой допрос, и Кейн с удивлением узрел, как из дверей в зал вливается целая вереница людей, нагруженных какими-то пакетами, коробками и даже матрасом. Увидел, как Прайор о чем-то спорит с Флинном.

– Ваша честь, я хотел бы внести ходатайство о разрешении провести в ходе моего допроса данного свидетеля небольшую наглядную демонстрацию, – объявил Флинн.

– Давайте заслушаем ее, но прежде нам нужно удалить присяжных, – ответил судья.

Соседи Кейна по трибуне встали и потянулись к выходу. Он последовал за ними, засунув блокнот в карман. На суде присяжных частенько гоняют туда-сюда по двадцать раз на дню, отправляя в совещательную комнату, пока адвокаты сторон обсуждают юридические тонкости. Кейн уже привык к этому.

На выходе из зала стояла женщина-пристав, придерживая дверь. Подойдя к ней, Кейн спросил:

– Простите, а ничего, если я загляну в туалет?

– Конечно. Чуть дальше по коридору, вторая дверь слева, – отозвалась она.

Кейн поблагодарил ее и направился по коридору к указанной двери. Туалет был маленький, темный, и пахло в нем, как и в большинстве мужских туалетов. Одна из лампочек не горела. На белых плитках – два писсуара. Кейн же сразу направился к единственной кабинке, закрыл и запер за собой дверь.

Действовал он быстро.

Первым делом вытащил из кармана упаковку жевательной резинки – той, что продается в виде кубиков. Она была уже открыта, и одного из кубиков в ней не хватало. Кейн вытряхнул ее содержимое на ладонь – вместе с маленьким пакетиком примерно того же размера, что кубики жевательной резинки. Удалил с него целлофановую обертку, скрывающую пару невероятно тонких латексных перчаток. Быстро натянул их. Вынул из кармана блокнот и вырвал из него страничку с надписью «Виновен». Скомкал ее в плотный шарик, но постарался сделать это так, чтобы на виду оставались как минимум три-четыре буквы этого слова. Убрал бумажный комок в карман куртки, стащил перчатки, засунул в них несколько монеток для тяжести, завернул в туалетную бумагу, бросил в унитаз и спустил воду.

* * *

Ожидать присяжным пришлось недолго – минут десять. Но и этого хватило, чтобы Спенсер не сумел удержать свои соображения при себе, наплевав на все, что им говорилось на инструктаже.

– Послушайте, я понимаю, что для подсудимого все это выглядит не слишком-то хорошо, но дело-то еще не закрыто! И как хотите: не верю я этому копу, – во всеуслышание объявил он.

– Я тоже. И у этого хитрюги-обвинителя нож был с самого начала. Просто он решил придержать эту улику от защиты, – подхватил Мануэль.

– Откуда нам это знать? Все, что я могу сказать, – для Соломона это и вправду выглядит не лучшим образом, – вступила в разговор Кассандра.

Кейн заметил, что она то и дело украдкой поглядывает на молодого симпатичного Спенсера. Кассандра пока не набралась духу заговорить с ним, но то, что она на него запала, было очевидно даже Кейну.

– Давайте не будем делать скоропалительные выводы. И нам нельзя обсуждать доказательства до окончания суда, – рассудительно произнес Кейн.

Кое-кто из присяжных согласно кивнул, а Бетси сказала:

– Он прав. Нам нельзя это обсуждать.

– Дык вот и я про то же! – воскликнул Спенсер. – Не стоит безоговорочно верить всему сказанному только потому, что он коп. Имейте свои головы на плечах, народ!

* * *

Присяжные вновь устроились на трибуне, а Кейн немного замешкался, снимая с себя пиджак, после чего занял свое место во втором ряду, сразу за Спенсером. Сложенный пиджак он перекинул через правое колено. Судья возобновил слушания.

– Благодарю вас, дамы и господа. Я только что разрешил мистеру Флинну провести запрошенную им наглядную демонстрацию. Вам следует помнить, что обвинение вправе повторно допросить данного свидетеля по любому вопросу, могущему возникнуть в ходе данной реконструкции. Прошу вас, мистер Флинн, – сказал он.

Кейн позволил пиджаку соскользнуть на пол – так, чтобы тот упал левым рукавом к нему. Наклонился, чтобы подобрать его, убедившись, что внимание остальных присяжных сосредоточено на Эдди Флинне, который как раз задавал свидетелю свой первый вопрос. И Терри, и Рита не сводили глаз с адвоката. Ухватившись за пиджак, Кейн нащупал через прокладку лежащий в кармане скомканный листок и незаметно вытолкнул его. В итоге тот оказался на полу, прикрытый пиджаком. Поднимая пиджак, Кейн махнул им, как метлой, и в этот короткий миг заметил, как бумажный комок укатывается под скамью перед ним.

Потом коротко глянул по сторонам – на лица присяжных в первом ряду и на Риту справа. Вроде как никто ничего не заметил.

Едва только Флинн приступил к встречному допросу Андерсона, как от внимания Кейна не ускользнуло повисшее между ними напряжение. Особенно когда коп начал объяснять, почему у него сломана рука. Детектив сказал, что просто поскользнулся и упал.

Интересно, подумал Кейн, и вправду ли Андерсон просто упал, а не пытался врезать адвокату защиты да промахнулся.

Флинн явно испытывал боль. Двигался он заметно медленней и осторожней, чем вчера. И Кейн заметил, как адвокат каждый раз невольно кривится, поднимаясь из-за стола.

Кейн практически не сомневался, что накануне у Андерсона с Флинном произошла какого-то рода стычка. Больно уже тяжелым взглядом смотрел этот коп на Флинна. Ненависть, которая исходила от Андерсона словно пар, явно объяснялась чем-то бо́льшим, чем обычное отвращение детектива к адвокату защиты.

Нет, за всем этим явно крылась какая-то история. Причем совсем недавняя.

Сам же Кейн ничего не имел против копов. У него