– Послушай, Рокси, не кипятись, – остановила ее Мэгги. – Все равно это ничего не даст. Неужели ты не понимаешь, Кендис? Мы пришли повидаться с тобой и друг с другом. И присутствие посторонних…

– Ага, значит мы трое – это такой закрытый клуб для избранных, да? – запальчиво возразила Кендис. – Вроде масонов или каких-то немыслимых аристократов, которые не принимают к себе тех, кто не может похвастаться богатством или благородным происхождением? А вы сами-то кто такие?! Герцогини? Принцессы?!

– Да нет же, Кен! Мы просто…

– Вы просто решили, что она вам не подходит, не так ли? – Кендис почувствовала, что у нее начинают дрожать губы. – Не знаю, зачем тогда нам вообще встречаться! Моих друзей вы презираете, мое мнение…

– Я тоже не знаю, зачем мы встречаемся, – перебила Мэгги, в свою очередь начиная закипать. – Мне, во всяком случае, вовсе неинтересно слушать, как вы вспоминаете школу и какую-то Анну Стейплз, которая вытатуировала себе на заднице розу или что там у нее было. Я с таким трудом вырвалась сюда, я… Мне даже пришлось кое-чем пожертвовать ради сегодняшней встречи, а в результате я с тобой даже словом не перемолвилась.

– Мы могли бы встретиться в другой раз, – возразила Кендис. – И вообще…

– Да не могу я в другой раз! – воскликнула Мэгги. – Как ты не понимаешь – у меня нет ни минуты свободной! Я еле выкроила несколько часов, унижалась перед свекровью, перед Джайлсом, и вот – на тебе!..

– Может быть, я бы поговорила с тобой побольше, если бы ты поменьше распространялась о своем ребенке! – отрезала Кендис. – Я пришла развлекаться, и я хочу развлекаться, а не слушать – Люсия то, Люсия се…

Несколько мгновений все потрясенно молчали, потом Роксана тронула Мэгги за плечо.

– Идем, Мэг. До встречи, Кен… – бросила она и величественно поплыла к выходу, таща за собой Мэгги. Ни та ни другая ни разу не оглянулись на Кендис, которая осталась стоять возле стола. От стыда ей хотелось провалиться сквозь землю. «Проклятье! – думала она. – Как я могла сказать Мэгги такое?! Как вообще случилось, что мы трое кричали друг на друга?!»

Колени у Кендис внезапно задрожали, и она поспешно опустилась на стул, с несчастным видом глядя на засыпанный колотым льдом мокрый стол и на счет, лежавший на единственном сухом уголке в зеленой кожаной папочке.

– Эй, мисс, вы платите, или вы еще не закончили? – осведомилась у нее официантка, одетая как Дороти из «Волшебника из страны Оз».

– Нет, я сейчас ухожу, – ответила Кендис. – Подождите минуточку… – Она достала из сумочки кошелек и отсчитала три банкноты. – Вот, этого должно хватить.

– Ну, вот и я… А где остальные? Ушли?

Кендис подняла голову. Волосы Хизер все еще были чуточку влажными, но глаза заново подкрашены, а щеки – нарумянены.

– Да, – машинально ответила Кендис. – Они… В общем, оказалось, что им уже пора.

Хизер внимательно посмотрела на нее.

– Значит, вы все-таки поссорились… – расстроенно проговорила она.

– Что-то вроде того, – ответила Кендис и попыталась улыбнуться.

– Мне очень жаль, Кен, – сказала Хизер, кладя руку на плечо Кендис. – Честное слово – жаль. – Она несильно сжала руку, потом посмотрела на часы. – Прости, но боюсь, что мне тоже надо бежать, иначе я опоздаю.

– Конечно, иди, – согласилась Кендис. – Желаю приятно провести время. И передай привет Эду, – добавила она, но Хизер уже шагала прочь и не услышала.

– Ваш счет, пожалуйста, – сказала официантка, возвращая Кендис счет.

– Благодарю.

Кендис рассеянно кивнула, спрятала счет в карман и встала. Она не испытывала ничего, кроме усталости и разочарования. Как могло случиться, что вечер, которого она так ждала, закончился столь плачевно?

– Желаю вам благополучно добраться домой, – заученно сказала Дороти. – Приходите еще. Мы всегда рады видеть вас в нашем баре.

– Да… – ответила Кендис упавшим голосом. – Да, конечно, мы еще придем.

Но на самом деле ей не очень-то в это верилось.

Проснувшись на следующее утро, Кендис сразу вспомнила о том, что произошло вчера, и почувствовала, как сердце ее болезненно сжалось. Сначала она старалась не обращать на это внимание и долго лежала неподвижно, глядя в потолок. Но острое чувство потери не проходило, и Кендис, повернувшись на живот, зарылась головой в подушку, словно надеясь спрятаться от собственного горя. Однако это не помогло. Постоянно Кендис возвращалась к событиям вчерашнего вечера; безжалостная память снова и снова подсказывала ей, что она поссорилась с Мэгги и Роксаной – своими лучшими подругами. И не просто поссорилась, а разорвала отношения, ибо ее не покидало ощущение, что Роксана и Мэгги больше не захотят иметь с ней никаких дел.

При мысли об этом Кендис едва не завыла от горя и отчаяния. Больше всего ей хотелось забыть о том, что произошло, но как бы крепко она ни зажмуривалась, как ни затыкала уши, перед ней словно наяву вставало холодное лицо Роксаны и потрясенное – Мэгги, звучали их голоса – осуждающие, презрительные.

«Как я могла допустить такое? – снова и снова спрашивала себя Кендис. – Как могла позволить им уйти, не объяснившись с ними, не извинившись?»

Но, по мере того как в памяти всплывали подробности вчерашней ссоры, Кендис чувствовала, как вместе с отчаянием в ней нарастает обида. В самом деле, какое преступление она совершила, что Мэгги и Роксана так с ней обошлись? Да, она пригласила в «Манхэттен» подругу – ну так что с того? Разве это запрещено? Кендис допускала, что Мэгги и Роксане хотелось поболтать и повеселиться в своем кругу, без посторонних, но разве она виновата в том, что у них такие эгоистические желания? Откуда она могла знать, что Мэгги и Роксана – такие умные, милые, добрые – встретят Хизер в штыки? Зная своих подруг, Кендис имела право предполагать совершенно иное отношение. Она была на сто процентов уверена, что Хизер им понравится, и вовсе не виновата, что из ее затеи ничего не вышло. Конечно, ей не стоило оскорблять Мэгги, но и она в свою очередь не должна была называть Хизер стервой!

Почувствовав острый приступ раздражения, Кендис села на кровати, гадая, приняла уже Хизер душ или нет. И тут ее как будто ударило. В квартире стояла полная тишина, хотя в это время Хизер обычно уже хозяйничала на кухне.

На цыпочках подкравшись к двери, Кендис выглянула в коридор и снова прислушалась. Ничего. Дверь спальни Хизер была приоткрыта, и по пути на кухню Кендис увидела, что в комнате никого нет, и что кровать Хизер аккуратно заправлена. В ванной тоже никого не оказалось. Кендис была в квартире одна.

Часы на кухне показывали половину восьмого. «Должно быть, Хизер встала очень рано и куда-то вышла, – подумала Кендис, ставя на огонь чайник. – Но почему? Может быть, у нее разыгралась бессонница? А может, она решила установить для себе новый, спартанский режим? Кроме того, Хизер могла остаться на ночь у Эда…»