В любом случае, имеющихся фактов недостаточно. Гипотеза о том, что Томас – неисправимый ловелас, не была должным образом проверена на практике.

Вам будет позволено на один вечер снова стать той податливой угодливой молодой женщиной, какой вы были, когда первый раз пришли на тестирование в качестве респондента № 52.

Вы проговорились, что собирались покинуть Нью-Йорк. А значит, вы утрясли свой рабочий график с «БьютиБазз» и в период вашего запланированного отсутствия клиентов у вас не будет.

Ваша подруга Лиззи праздновать Рождество будет в кругу семьи, за тысячи миль от вас.

Ваши родные будут лакомиться морепродуктами и плескаться в бассейне с теплой морской водой.

Вы будете полностью в моем распоряжении.

19 декабря, среда

– Твоя жена – сумасшедшая! – тихо, но с жаром говорю я в трубку.

Я нахожусь за четыре дома от коттеджа доктора Шилдс, но на этот раз я удостоверилась, что она не последовала за мной. Съежившись, я стою у входа в магазин одежды с объявлением во всю витрину: «Ликвидация». Теперь уже тучи рассеялись, но зимнее небо окрашено в фиолетово-черноватый цвет. Редкие прохожие кутаются в свои пальто и, опустив головы, подбородками зарываются в шарфы.

– Знаю, – вздыхает Томас. – Что случилось?

Я дрожу, но не от холода. Доктор Шилдс опутывает меня незримыми сетями. Это как китайские наручники: чем упорнее пытаешься вытащить пальцы из трубочки, тем плотнее они в ней увязают.

– Я просто хочу, чтобы она оставила меня в покое. Ты обещал помочь. Нам нужно встретиться.

– Сегодня выбраться никак не могу, – не сразу отвечает он.

– Я сама к тебе приеду. Ты где сейчас?

– Вообще-то, сейчас я иду на встречу с ней.

У меня глаза лезут на лоб, спина деревенеет.

– Что? Два дня назад ты был у нее дома. И еще предлагаешь мне поверить, что ты с ней расстался? Вы же постоянно вместе!

– Это не совсем так. Мы встречаемся с адвокатом по бракоразводным процессам, – объясняет Томас увещевающим тоном. – Давай завтра все обсудим?

Я настолько напряжена, что просто не в состоянии продолжать разговор.

– Отлично! – наконец произношу я и кладу трубку.

С минуту стою на месте.

Нужно как-то попытаться хоть немного подчинить себе ход своей растрепанной жизни. На ум приходит только одно.

Я покидаю укрытие у магазина и возвращаюсь по своим стопам. В тридцати метрах от дома доктора Шилдс перехожу через дорогу и прячусь в темноте на другой стороне улицы.

Спустя пятнадцать минут, когда я уже думаю, что, возможно, упустила ее, она выходит из дома.

Я следую за ней на безопасном расстоянии. Через два квартала она сворачивает за угол, проходит еще три квартала.

Мы приближаемся к торговому району, толпа густеет, но я не боюсь потерять ее из виду. На ней длинное белоснежное пальто, распущенные рыжевато-золотистые волосы рассыпаны по плечам.

Она подобна фарфоровому ангелу на макушке рождественской елки.

Вдалеке я вижу Томаса. Он ждет ее под маркизой.

Меня, я абсолютно уверена, он не приметил: на мне капюшон, и я успеваю нырнуть за автобусную остановку.

Но доктора Шилдс он замечает.

Его лицо расплывается в улыбке, в которой отражаются одновременно предвкушение и восторг.

Он не похож на человека, который хочет развестись с женщиной, что сейчас приближается к нему. Напротив, видно, он искренне рад встрече с ней.

Ни он, ни она не догадываются, что я наблюдаю за ними. Не знаю, долго ли они пробудут в моем поле зрения, прежде чем скроются в здании, где их ждет адвокат. Но, возможно, мне удастся что-нибудь выяснить.

Он делает шаг ей навстречу, протягивает руку.

Она вкладывает в нее свою ладонь.

Он в элегантном черном пальто, она – в белом. Нечто подобное где-то я уже видела. На фотографии. Их свадьба.

Томас наклоняет голову, берет ее сзади за шею и целует.

Мужчина так не целует женщину, от которой хочет избавиться.

Я это знаю, потому что пять дней назад, в баре, где мы с ним встретились, он целовал меня точно так же.

* * *

Я иду домой и думаю, что нас троих связывает сплошная ложь.

Теперь я знаю, что Томас и меня пытается обмануть.

После того, как они с доктором Шилдс вдоволь нацеловались под красной маркизой, он одной рукой обнял ее за плечи и снова привлек к себе. Потом открыл высокую деревянную дверь – не адвокатской конторы, а романтического итальянского ресторана – и отступил на шаг, пропуская ее вперед.

По крайней мере, наконец-то я выяснила хоть что-то конкретное: ни ему, ни ей доверять нельзя.

Почему? Не знаю. Но не это меня сейчас тревожит.

Мне нужно получить ответ на один-единственный вопрос: кто из них опаснее?

Зачастую наиболее строго мы судим самих себя. Ежедневно критикуем свои решения, поступки, даже сокровенные мысли. Переживаем, что коллега, которому направлено письмо по электронной почте, может неверно истолковать его тон. Опустошив контейнер с мороженым, ругаем себя за утрату самоконтроля. Раскаиваемся, что не выслушали по телефону друга или подругу, которые пытались поделиться с нами своими бедами, а, проявив нетерпение, быстро положили трубку. Сокрушаемся, что при жизни кого-то из родных не успели сказать ему или ей, как много они для нас значат.

Мы все несем на себе бремя тайных сожалений – по отношению к незнакомым людям, с которыми сталкиваемся на улице, к своим соседям, коллегам, друзьям, даже любимым. И мы все вынуждены постоянно делать тот или иной нравственный выбор. Какие-то из наших решений ни на что не влияют, другие – переворачивают всю жизнь.

Эти суждения так легко сформулировать на бумаге: поставил галочку и пошел дальше. В жизни все гораздо сложнее.

Принятые решения не отпускают. Днями, неделями, даже годами вы думаете о людях, на которых так или иначе отразились ваши поступки. Вы подвергаете сомнению свой выбор.

И задаетесь вопросом: когда – а не что если – это вам аукнется?

19 декабря, среда

Последний подарок доктора Шилдс еще опаснее, чем флирт с женатым мужчиной, выбалтывание мучительных секретов или квартира наркомана, в которой мне случилось оказаться.

Плохо уже то, что я поставила под угрозу свою жизнь, когда связалась с доктором Шилдс, дав согласие на участие в ее экспериментах. Так теперь она еще добралась и до моих родных. Они, наверно, не помнят себя от счастья – как будто в лотерею выиграли эту поездку. Я так и слышу ликующий вопль Бекки: «Мы едем к океану!»