Она жестом предлагает мне занять табурет и сама усаживается рядом. Мы поворачиваемся лицом друг к другу. Обычно мы не сидим так близко, и я чуть меняю позу, отодвигаясь от нее на несколько дюймов, чтобы видеть всю комнату. Чтобы никто не мог подкрасться ко мне незаметно.

Глаза доктора Шилдс обрамляют едва видимые сине-лиловые круги. Вероятно, она тоже плохо спала этой ночью.

– И в чем же, Джессика? Надеюсь, теперь вы знаете, что от меня у вас не может быть секретов.

Она берет свой бокал с вином и… вот это да! Ее рука чуть дрожит. Впервые она демонстрирует передо мной свою уязвимость.

– Я не была абсолютно честна с вами, – говорю я.

Я вижу, как на шее у нее перекатываются мышцы: она сглатывает комок в горле. Но меня она не торопит. Ждет, когда я сама продолжу.

– Тот мужчина из кафе… – произношу я. В ее глазах что-то меняется, они чуть сужаются. Я тщательно подбираю слова: – В ответном сообщении он написал, что хотел бы встретиться со мной. Попросил назвать день и время.

Доктор Шилдс не сводит с меня взгляд. И сидит, как изваяние.

У меня мелькает мысль, что она остекленела, превратилась в скульптуру из муранского стекла, из которого сделан тот сокол – ее подарок мужу. Томасу.

– Но я не ответила, – добавляю я.

На этот раз паузу выдерживаю я. Отвожу от нее глаза – под тем предлогом, что мне нужно глотнуть вина.

– Почему? – наконец осведомляется доктор Шилдс.

– Я думаю, что Томас – ваш муж, – шепотом произношу я. У меня так громко стучит сердце, что она, вне сомнения, слышит его биение.

Она резко втягивает в себя воздух, мурлычет:

– Ммм. – И затем: – Почему вы так решили?

Я не уверена, что избрала верный путь. Продвигаюсь вперед по минному полю.

– Когда я пришла в кафе «У Теда» и увидела там Томаса, мне сразу вспомнилось, что я встречала его раньше, – объясняю я, понимая, что балансирую на краю пропасти. Пытаюсь побороть головокружение. – Столкнулась с ним у музея. Он был в толпе, собравшейся вокруг женщины, которую сбило такси. Я тогда всех разглядывала, думая, что, возможно, эти люди – тоже участники эксперимента. Только поэтому его заметила. Правда, он, я уверена, не обратил на меня внимания.

Доктор Шилдс не отвечает. Лицо ее непроницаемо. Я не могу определить, как она реагирует на мои слова.

– Когда я рассказывала вам про мужчину, с которым разговорилась на фотовыставке, меня смутило, что вы подумали, будто у него русые волосы. Тогда мне и в голову не пришло увязать ваш вопрос с мужчиной, который встретился мне у музея. Но потом в кафе я снова увидела его – Томаса.

– И вы сделали этот вывод на основании таких простых вещей? – наконец открывает она рот.

Я качаю головой. Днем я репетировала свою речь, и тогда следующая часть моего объяснения звучала вполне правдоподобно. Но сейчас я не уверена, что сумею ее убедить.

– Мужские куртки, что висят у вас в прихожей… Они очень большие. Сразу видно, что их хозяин – рослый широкоплечий мужчина. А мужчина на фотографии в вашей столовой совсем не такой. Я еще в прошлый раз, когда была здесь, обратила на это внимание, а сегодня снова проверила.

– Да вы прямо настоящий детектив, а, Джессика? – Пальцами она поглаживает ножку бокала с вином. Подносит его ко рту, отпивает глоток. Потом: – И вы это сами все вычислили?

– В принципе, да, сама. – Не знаю, поверила она мне или нет, поэтому я выдаю ей очередную заготовку: – Лиззи недавно сетовала, что ей пришлось заказывать новый костюм для дублера, потому что тот гораздо крупнее основного актера. Это и натолкнуло меня на мысль.

Доктор Шилдс вдруг резко подается ко мне всем телом. Я вздрагиваю, но изо всех сил стараюсь выдержать ее взгляд.

В следующее мгновение она без лишних слов встает с табурета, берет со стола бутылку и идет к холодильнику. Когда она открывает дверцу, я успеваю заметить в нем только выставленные в ряд бутылки с водой «Перье» и упаковку яиц. Такого пустого холодильника я еще в жизни не видела.

– Кстати о Лиззи… Сегодня после вас я встречаюсь с ней, – продолжаю я. – Мы хотим посидеть где-нибудь. Может, посоветуете какое-то приличное заведение неподалеку? Я обещала написать ей, когда освобожусь.

Это еще одна мера безопасности. Собираясь сюда, я положила в сумку газовый баллончик, ну а здесь стараюсь стоять или сидеть так, чтобы видеть все, что меня окружает.

Доктор Шилдс закрывает холодильник, но к столу не возвращается.

– Так Лиззи еще в городе? – уточняет она.

Я чуть не охнула. Лиззи вчера уехала – но откуда это известно доктору Шилдс? Хотя… если она добралась до моих родителей, может, и до Лиззи тоже.

Я ведь даже не помню, чтобы говорила ей что-то про планы Лиззи на праздники. Доктор Шилдс записывала все наши беседы. А я – нет.

– Да, она собиралась уехать раньше, – лепечу я, – но ей пришлось задержаться, и она пробудет здесь еще пару дней.

Я заставляю себя умолкнуть. Доктор Шилдс стоит по другую сторону стойки и пытливо смотрит на меня. Словно пришпиливает взглядом.

За моей спиной еще четыре комнаты, включая ванную. Поскольку доктор Шилдс перешла на другое место, я лишена возможности одновременно смотреть на нее и следить за дверными проемами.

Теперь все, что я вижу, – это твердые сияющие поверхности ее кухни: столешницы из серого мрамора, кухонная техника из нержавеющей стали, металлическая спираль штопора, который она положила возле раковины.

– Я рада, что вы честны со мной, Джессика, – говорит доктор Шилдс. – И я тоже буду с вами откровенна. Вы правы: Томас – мой муж. А на фотографии – человек, который был моим куратором во время учебы в аспирантуре.

Я делаю выдох, только теперь осознав, что все это время сидела, затаив дыхание. По крайней мере, хоть какая-то информация нашла подтверждение тому, что говорили мне Томас и доктор Шилдс, а также моя интуиция.

– Мы женаты семь лет, – продолжает она. – Раньше работали в одном здании. Так и познакомились. Он тоже психотерапевт.

– О, – роняю я, надеясь своей односложной репликой подстрекнуть доктора Шилдс к большей откровенности.

– Вы, должно быть, недоумеваете, почему я толкаю вас к нему, – предполагает она.

Теперь молчу я. Боюсь сказать что-то такое, что может ее разозлить.

– Он мне изменил, – объясняет доктор Шилдс. Мне кажется, что в ее глазах блеснули слезы, блеснули и исчезли, – возможно, это просто оптический обман. – Только один раз. Но все равно это очень больно, тем более что мне известны подробности. Он поклялся, что это не повторится. И я хочу ему верить.

Доктор Шилдс столь точна и осторожна в выборе слов; чувствуется, что в кои-то веки она не лжет.

Видела ли она то откровенное фото с Томасом в постели Эйприл, где он спит под цветастым одеялом, которое укрывает нижнюю часть его тела, а голые плечи оставляет напоказ? Представляю, каково ей было.