– Что произошло? Как ты здесь оказалась? Почему?

Узнав голос Эщин, Хаман с трудом открыла глаза. Для нее это был последний шанс увидеть лицо Эщин. На пороге смерти все остальное словно перестало существовать, поэтому она ласково улыбалась девушке.

– Вы все должны были быть на базе. Ты должна была быть с остальными! – кричала Эщин.

– Госпожа… – спокойно позвала ее Хаман.

Люди были удивлены, услышав такое обращение, так как они давно ничего не слышали о ней, к тому же сейчас молодая госпожа Ко была одета хоть и в мужской, но вполне добротный костюм. Обычно члены «Армии справедливости» носили потрепанную одежду.

– Я хотела, чтобы вы и те люди жили. Вы должны выжить. Я хочу, чтобы все выжили.

Кровь хлынула изо рта Хаман, которая с трудом могла говорить. Эщин сняла маску и приложила ее к кровоточащей ране Хаман.

– Нет. Ничего не говори.

Жизнь Хаман угасала и все же она нашла в себе силы сказать последние слова:

– Малышка, которая плакала, когда шел дождь, была у меня на руках. Я видела, как она сделала свои первые шаги и мило улыбалась. Смысл моей жизни был в том, чтобы всегда быть рядом с вами. И ради вас я готова умереть. Я повидалась с вами и теперь могу взмахнуть своими крыльями и станцевать, словно…

Голова Хаман запрокинулась, она так и не успела договорить. Эщин рыдала на бездыханной груди Хаман. Если для женщины ее молодая госпожа была смыслом жизни, то Эщин, борясь за Чосон, боролась за Хаман и Хэнрана, с которыми росла с детства. Именно они побуждали ее сражаться. Девушка не верила, что потеряла их вот так, в одну секунду.

Послышался топот сапог. Японские солдаты снова бежали сюда с оружием в руках. Эщин смотрела на приближающуюся толпу японцев. Ее рука, обагренная кровью Хаман, потянулась к винтовке. Сидевшая рядом старуха тронула ее за плечо и покачала головой. Хаман пожертвовала собой не для того, чтобы Эщин умерла здесь и сейчас.

Люди, которые стояли вокруг, вышли вперед и выстроились плотной стеной между Эщин и японцами. Даже когда Хасэгава достал пистолет и выстрелил в воздух, люди не сдвинулись с места. Чосон, ради защиты которого Эщин рисковала жизнью, теперь защищал ее.

Простые люди, которые рано или поздно погибнут, преграждали японцам путь. Чосонцы смотрели на них гордо, отчаянно защищая Эщин, чем смутили японских солдат, не заметивших девушку. Хасэгава отдал приказ отступить, так как посчитал, что нет смысла убивать этих убогих сейчас. Солдаты побежали прочь, а Юджин с Донмэ отправились на поиски лошади.

Эщин посмотрела на лошадь, которую привел Юджин.

– Давай я отвезу тебя, – сказал он.

– Я поеду одна.

– На пути могут быть кордоны.

– Именно поэтому ты должен остаться. Здесь ты в безопасности как американец.

Девушка снова внимательно посмотрела на Юджина. Ей было еще печальнее, оттого что сейчас было не время горевать.

– Быть рядом со мной опасно. Они не должны были умирать за меня. Я так боюсь увидеть, что это повторится, поэтому…

– Ты должна всегда быть готовой к такому. Именно так и выглядит война.

Юджин пытался поддержать Эщин, которая, кажется, вдруг пала духом. Она серьезно посмотрела на мужчину. Вероятно, настало время стать еще сильнее. Девушка должна была выжить, чтобы все эти смерти не были напрасными.

– Ты знаешь, куда ехать? Скорее всего, они перенесли базу.

– У нас есть место встречи.

– В таком случае, доберись туда в целости и сохранности. Мы похороним твоих друзей. Желающих помочь очень много. Мы достойно проводим их в последний путь.

– Позаботься о них.

Они спокойно попрощались, но их взгляды выражали смятение.

Спустя какое-то время Эщин прибыла на место. Повстанцы, которые благополучно добрались до долины, сейчас отдыхали. Ынсан и дозорные услышали шорох и вскинули ружья, целясь в сторону леса. Поняв, что сквозь деревья к ним пробирается Эщин, они опустили оружие. Девушка спешилась, привязала лошадь к дереву и пошла к остальным. Увидев, что ее костюм запачкан кровью, все мгновенно замолчали.

Через какое-то время после того, как все прошли через горы, Ынсан понял, что из отряда исчезло несколько стариков. Он не мог бросить товарищей и отправиться на их поиски. Впрочем, все догадывались, что те свернули на другую тропу намеренно, и уважали их благородное решение.

– Я выполнила задание. Раз вы все живы, значит, их последняя воля выполнена. – Эщин сглотнула ком в горле, глядя на женщин и детей, стоявших за Ынсаном. – Никто из них не выжил.

– Ты должна взять себя в руки. Ценой своей жизни они спасли всех этих людей. Теперь наша очередь их защищать.

– Да, господин.

Эщин кивнула. К ней подошла женщина, чтобы как-то утешить ее, другая женщина, которая приглядывала за детьми в долине, помолилась за души умерших.

Благодаря фотокамере, которую три года назад Юджин прислал Хисону из Токио, он стал фотографом. Ему нравилось это занятие, оно казалось ему важным. Сегодня перед его фотоаппаратом выстроились министры, одетые в парадную форму и с медалями на груди: Джесун, Ли Джиён, Ли Гынтхэк, Квон Джунхён, Сон Бёнджу, Ли Бёнму, Ли Ванён и еще несколько человек, которые продали свою страну, подписав японо-корейский договор о протекторате, и служили японцам. Всего их было одиннадцать человек.

– Сегодня наш фотограф – потомок Кима Хёнсока, который в прошлом был министром.

– Министр Хёнсок? Тогда почему его потомок занимается подобным?

– В наше время мужчина должен работать на свое имя. Таким ремеслом ты своего прадедушку не порадуешь.

Хисон улыбнулся тем, кто притворялся, что беспокоится о нем.

– Сегодня я фотографирую людей, которые переписали историю. Так разве это не великая честь? Следующие поколения чосонцев увидят эти фотографии, поэтому я сделаю свою работу как можно лучше.

Ли Ванён поправил свой мундир и кивнул.

– Конечно, ведь снимок войдет и в книги по истории, так что уж постарайся. Давайте начнем.

Печальное лицо Хисона было скрыто камерой. На фотографии будут запечатлены лица одиннадцати национальных предателей. Чем более напряженную борьбу вела «Армия справедливости», тем больше старался сделать и сам Хисон.