Завтрак уже приевшийся – разогретые консервы, и все такое, но грех жаловаться – могло быть и хуже. А живому все хорошо! Сыты, и ладно. Только надо будет теперь подумать: как станем мыться? Откуда горячую воду брать? Раньше как-то и не задумывались, хотя знали – вот-вот электричество отключат! Все-таки раздолбаи мы, точно. Хотя… у нас и без этого дел было выше крыши. Главное – обеспечить безопасность, а как помыться, мы уже придумаем. Авось и холодной водой пока обойдемся, лето на дворе, в конце-то концов!

Собрались быстро – я, Митька, Лена и Никита. Мишку оставили дома – руководить защитой периметра. Кто-то ведь должен это делать? Да и чего толпой мотаться?.. Нет такой необходимости.

Впрочем, Мишка особо и не протестовал. Парень он ответственный и разумный, и вообще – славный парнишка. На удивление славный.

Даже немного странно – вот как так выходит, что ко мне липнут хорошие люди, а к тому же Гладу – одна пакость? А может, в каждом есть и хорошее, и плохое? И в определенных условиях берет верх та или иная сторона сущности человека? Ну вот рядом со мной, например, Миша хороший парень, а если бы попал к Гладу – стал бы отморозком. Могло такое быть?

Сложный вопрос. Думаю, все-таки нет, не стал бы Миша отморозком. Никита ведь не стал! Отказался стать каннибалом! Так почему Миша должен был бы им стать? Или я – что, я бы стал бы пить кровь и есть человечину? Не могло такого быть!

А вообще вопрос очень сложный. Невероятно сложный! Ни за кого нельзя ручаться, даже за самого себя.

Выехали мы около восьми утра, если бы точным – в семь сорок местного времени. Джип привычно катил по дороге, а я обдумывал, как нам жить дальше. Что еще делать Тирану, как не обдумывать будущее своего народа?

21 июля, утро.

Андрей Комаров

– Назад! – крикнул я, падая на землю и стягивая с шеи ремень автомата. – Засада!

Плохо. Очень плохо! Расслабились. Разболтались. Потеряли бдительность! Я же видел, что ворота приоткрыты! И ведь насторожился, понял, что здесь что-то неладно, и вот – сглупил!

Твари! Раскрашенные мерзкие твари! Все точно – почти голые и то ли в татуировках, то ли в краске, сразу и не поймешь. Есть и парни, и девки. Если бы не голые по пояс – сразу и не поймешь, где парень, а где девка. Да и сейчас особо не разберешь – под краской-то! Рожи размалеванные, как у самых настоящих дикарей! Нет, как у этих самых, киношных дикарей из «Безумного Макса». Не соврал Никита! Впрочем, зачем ему было врать?

Выстрелы ударили почти сразу после того, как я вошел в ворота. За мной шла Лена – шагах в десяти позади, а за ней Митька и Никита. Оружие на плече – у Митьки, пистолет в кобуре – у Никиты. Прогулка, да и только! Одна Лена с автоматом в руках, самая дисциплинированная и спокойная, как танк. Но не очень быстрая.

Ну вот не могут девчонки реагировать быстро, и все тут! Читал, еще давно – у женщин скорость реакции запаздывает секунды на полторы-две. А еще – у них есть такая особенность: при возникновении нестандартной ситуации они впадают в ступор. Множество роликов видел в Ютубе – женщина за рулем своей машины устраивает небольшое ДТП, цепляя чью-нибудь тачку, а потом бросает руль, закрывает лицо ладонями и давит на газ. Картинка получается эпичная!

Почему такое происходит? Да по объективным причинам – у женщины за два с половиной миллиона лет существования человека выработался особый инстинкт, особая реакция на опасность. Если мужчина при возникновении опасности должен либо бежать, либо сражаться, и сделать это надо как можно быстрее, то женщина просто затаивается и ждет, когда опасность исчезнет. Прячется, можно сказать. Забить противника у нее сил не хватит, убежать тоже не сможет. Значит, остается надеяться, что напавший на стойбище тигр или будет убит, или мужчина, побежав, выманит его от стойбища. Либо тигр сожрет этого мужчину, насытится, и до женщины очередь не дойдет. Главное – набраться терпения и ждать.

Вот и тут произошло нечто подобное: не сумела Лена сразу, быстро оценить ситуацию и, вместо того чтобы упасть или отпрыгнуть в сторону, просто осталась на месте и стала ждать, чем все дело закончится и как эти раскрашенные твари будут реагировать на наше появление. Нет у нее еще рефлекса: увидел потенциального врага – не жди нападения, стреляй! Вот Лена и попалась.

В нее попали дважды, и она при этом умудрилась остаться на ногах. Скорее всего расстояние было слишком велико для помпового ружья, потому заряд рассеялся, и в цель попали только лишь пять свинцовых шариков из всего заряда картечи. Два в грудь, два в живот и один в левое бедро. Лена подняла ствол автомата, прицелилась и выпустила весь магазин одной длинной очередью – скорее всего уже в полубессознательном состоянии, захлебываясь кровью, наполнившей ее легкие. А потом упала навзничь, ударившись головой об асфальт так, что я отчетливо услышал стук, будто в мостовую врезалась пластиковая кегля.

Я не побежал к ней, как это сделал бы герой дурацкого боевика. Не пал на колени возле бездыханного тела, не стал лихорадочно нащупывать пульс и кричать: «Ты о’кей?!» Нет, ничего такого я не сделал. Лежа на земле, я приподнял ствол автомата, нашел прицелом раскрашенные фигуры, мелькавшие по двору, и стал методично, очередями по два-три патрона давить эту толпу, сосредоточившись на тех целях, откуда бухали одиночные ружейные выстрелы. Как хорошо, что у них нет армейского оружия! Если бы не это…

Когда подоспели Митька и Никита и тоже начали стрелять, устроившись за створками стальных ворот, явившихся непреодолимой преградой для картечи, только тогда я прекратил огонь и бросился к Лене, под которой уже натекла небольшая лужица крови.

Лена была жива. Ее грудь незаметно поднималась и опускалась, сердце стучало – хотя и очень осторожно, тихо, будто боясь протолкнуть в сосуды больше чем надо крови. Ведь если сейчас поднять давление кровеносной системы – кровь выльется через раны, и тогда организм умрет. Сейчас тело Лены впало во что-то подобное коме, максимально затормозив свою жизнедеятельность.

Но это я понял уже потом. А пока – ужас, охвативший мое сознание, едва не заставил меня затрястись, как от холода. Неужели она умрет?! Неужели – все, смерть?!

Я схватил Лену на руки и побежал к джипу. Открыл дверцу, положил девушку на заднее сиденье. Быстро расстегнув на ней разгрузку и подняв майку, осмотрел ее раны. Раны казались совсем несерьезными – они уже не кровоточили и даже начали затягиваться. Но меня больше беспокоили внутренние разрушения – пробиты легкие, пробит кишечник. А если заражение? Как с этим справится организм?

– Нормально… – послышался тихий голос Лены, она легонько кашлянула, и на губах снова выступила кровь. – Иди… добивай гадов! Пистолет… дай мне в руку. Нет, не бойся – я что, дура, стреляться? Вдруг кто-то в машину сунется – я его и стрельну. Иди!

Я достал из ее кобуры пистолет, передернул затвор, загоняя патрон в патронник, и сунул рукоятку пистолета в руку Лены. Потом забросил на плечо свой автомат, предварительно сменив магазин, достал из багажника «СВД» и негромко бросил в рацию, нажав кнопку передачи: