Огонь сменился холодом почти мгновенно. И боль прошла.

«Не молчать. Отвлекать»

Вот спасибо.

Макар скрипел зубами и корчился, старательно приходя в себя. Вроде бы удалось.

– Посадите обратно.

– Щас, щас. Эй, тютя, садис.

Почему так странно говорят?

– Убавьте свет.

Макар перестал щуриться сразу, как перестали слепить. Так…

Двое мужиков, одетых кто во что горазд, от заношенного тулупа с обрезанными рукавами до куртки из тюленьей шкуры, мехом наружу. И то существо, наверное, все же та, взявшая в плен.

Медвежья шкура, капюшон, маска, целиком резаная из чьей-то некислой кости, прямо лицо лицом и даже глаза закрыты мембранами, черными и выпуклыми, совсем как…

– Это стекла от защитных солнечных очков. Хорошие, поляризованные, меняют цвет. Держатся на клею.

А голос у нее приятный.

– Откуда ты тут взялся, как звать и что забыл на Острове.

Острове?!

– Ты хочешь еще немного попробовать самого себя на боль?

Нет, этого Макар совершенно не хотел. Что сказать? Врать не стоит, но и правду говорить нельзя. Скажи, что погибли все из-за паразитов, так его же и того самого, уконтрапупят. А ему вдруг сильно захотелось жить.

– Архипелаг Земля Франца-Иосифа, опытная заполярная станция Треугольник Министерства Обороны Российской Федерации, член команды станции Макар Северов. Бежал со станции в связи с нападением мутантов, предварительно уничтожив саму станцию. Оставшийся личный состав погиб ранее. Катер утоплен ледоколом.

– Оу! Жиль, слишаль, чтьо говорит?! А…

– Выйдите.

Белая женщина мотнула копьем, показывая куда-то вбок. Двое, странно говорящие, одного из которых звали Жиль, вышли. Она подвинула к себе ящик, тяжелый, при качке не катающийся во все стороны, и села напротив Макара. Прислонила копье к стене, скинула шкуру.

«Напасть»

Макар вдруг ощутил странное. Увидел, почувствовал всем телом странную дугу, которую могло описать связанное тело, если ударить ногами, начав движение от плеч. Небыстрое с виду, но такое мощное и неудержимое движение, что…

Она стащила маску, развязав ремешки на затылке. Глянула такими странно знакомыми глазами и повернулась левой стороной лица. Электрический свет мазнул по нему, ухватился за шрам и вернулся обратно, когда она уставилась на Макара на самом деле знакомыми глазами. Машиными глазами.

– Аня?!

Макар сглотнул.

– Аня?

– Да, – она протянула руку и провела пальцами по его лицу. – Ты наврал?

Макар мотнул головой.

– Я сам похоронил их. Ивана Сергеевича, Машу, Пашку с Колей.

– Кого?

Аня недоуменно уставилась на него. Странно спокойная, странно чужая и странно опасная. Говорила с ним, как с неживым, так, хотела услышать ответы на вопросы.

– Братья твои, близнецы. Павел и Николай. Иван Сергеевич хотел назвать Петром и Павлом, но Маша… мама твоя, сказала, мол не хочет. Отец ей – договаривались же, а та – передумала. Настроение такое было, ну и, вот.

– Ты не врешь?

– Нет. Ань, ты развяжешь меня?

«Опасно»

Аня не ответила. Глядела перед собой, словно вдруг оказавшись где-то далеко. А Макар, а что Макар? Внутри успокоилась почти проснувшаяся радость. Такая неожиданная и сильная, да и как еще? Вот Аня, сидит напротив, живая, увезенная так давно, сидит, и он хотя бы может ей рассказать что-то. Хотя «что-то» ее точно не радует.

– Нет, Макар, развязать тебя я пока не смогу. Ты говоришь, что на станцию напали мутанты?

– Да.

– Какие?

Макар пожал плечами.

– Странные, похожие на людей. Никогда таких не видели, может, знали бы, подготовились. Я уходил, поджег станцию, чтобы точно с ней спалить хотя бы нескольких.

– Мама с отцом погибли?

– Да, говорю же. И братья.

Аня мотнула головой.

– Не было у меня братьев.

– Аня?

– Что?

– Где мы?

– Стальной остров. Моя новая родина.

– Ледокол?

Она глянула на него и усмехнулась.

– И ледокол тоже. Помнишь Бьярна?

– Кого?

А…

– Тот норвежец?

Аня кивнула.

– Он здесь шкипер, ярл и суд в одном лице.

– А ты ему кто?

Аня усмехнулась.

– Я его женщина. И разведчик.

– Ясно… Почему вы не вернулись на остров, когда ледокол стал вашим?

Аня усмехнулась еще шире.

– Когда Бьярн стал шкипером, прошло уже много времени. Лет пять, не меньше. И ему очень сильно хотелось, чтобы я никуда от него не ушла и никогда не перестала принадлежать ему. Условие было простое – не соваться туда, оставить моих в покое и не трогать. Мужчины готовы много платить женщине, если есть за что.

Макар понимающе кивнул. Вот так, значит.

– Ты хотел пить?

– Если можно. И поесть бы.

– Воду я тебе дам свою. Еду получишь в долг, как и все. И еще одну порцию воды, если не напьешься. Здесь тяжело, а давать тебе какие-то привилегии просто так не смогу. Да и не знаю, надо ли оно мне и тебе. Ты пока не поймешь, но это будет правильно. Рот открой.

Макар в ответ пожал плечами и встретил губами поднятую флягу. Из твердой выделанной кожи, прячущей под собой каркас, круглую и кажущуюся плоской. Прямо как декоративная индейская, даже с узором.

Пить нужно, внутри тяжело скрипела сушь, выматывая и заставляя злиться. Паразит притих и терпеливо ждал, пока Макар напьется. Аня емкость не убрала, пока Макар не подтолкнул ее вперед и вверх.

– Так лучше?

– Да. Спасибо. Мы поменялись.

– Куда без этого? Как твое зрение?

Макар поморщился, дернул щекой. Не хотелось ему говорить о случившемся с ним чуде, даже больше, чем о чем-либо. Опасно это, да еще как. Главное теперь не забывать о том, что якобы слеп как крот.

– На Острове просто так никто не ест. Каждый отвечает за что-то и все заняты. Кроме…

– Кроме элиты.

– Можно и так, – кивнула Аня, – и да, Макар, меня следует называть Энн.

– А почему так странно говорили эти двое и имя у одного какое-то совсем не русское?

– Француз, Жиль. Люди разных национальностей, так уж вышло. Большинство моряки, запертые в войну на Северном морском пути. Тут кого только нет, даже еще осталась парочка негров.