чуть прибавил газу и мы медленно покатили по мирному вечернему городу. Вряд ли меня сейчас захочет тормознуть еще один служивый в серой шинели, а если тормознет какой-нибудь гаишник, то увидев в салоне коллегу, откозыряет и отпустит. А если не отпустит, будет еще хуже. Не, лучше не останавливаться, пока ситуация не прояснится.

— Ехай до Круговой, а там — налево! — продолжал командовать мент.

Скосив глаза, я увидев знакомую ряху. Как это я сразу его не узнал! От неожиданности, наверное. Это же Мишаня Гришин! Правда, погоны у него на широких плечах были теперь младшего сержанта. Отпустили, видать, и даже из органов не поперли, только в звании понизили. Неужто развалилось дело, которое вел старший лейтенант Свиридов? Ну если Рогоносец подсуетился, могло и развалиться. Тогда понятно, к какому боссу меня везут. Вернее — я сам себя везу. А заодно и трех козлов.

Достигнув Круговой, я как и было велено, повернул налево. А через пару километров, Мишаня приказал сворачивать с Круговой на Садовую. Смутное подозрение закралось мне в душу и вскоре оно полностью подтвердилось. Оборотень в погонах сказал: «Тормози!», когда моя замечательная машинка поравнялась с домом номер 17.

Ну, точно! Здесь жила когда-то Эсмеральда Робертовна Кривошеина и здесь должен до сих спиваться ее муженек. Выходит, теперь здесь окопался Сильва? Ну-ну…

— Выходи! — скомандовал Гришин, снова вынимая пистолет.

Пока я, нарочито неторопливо, вылезал из салона, мои «попутчики» повыскакивали. Этих типов я прежде не видел, но судя по нежному пушку на щеках — молокососы. Киреев верен себе. Опять втягивает в свои сомнительные делишки молодняк. Ему бы только за одно это рога поотшибать! Ничего, сопляки, если что, не противники так себе. Правда, одному из них доверили ствол. Как бы и впрямь не пальнул с перепугу. Ладно, будем действовать по обстановке.

— Руки за спину! — распорядился младший сержант.

Я завел руки за поясницу, и Мишаня тут же нацепил на них наручники. Конечно, в случае надобности, я могу драться и ногами, но вот при двух нацеленных на меня пушках это мое умение может не сработать должным образом. Подталкиваемый в спину, я побрел к калитке. В свое первое посещение этого дома, я дошел только до крыльца. Что ж, теперь, выходит, придется продвинуться дальше. Даже затрудняюсь предположить — насколько далеко я зайду сегодня.

Меня втолкнули на крыльцо. Потом — в дом. Переступив порог, я сразу увидел босса. Он сидел, развалясь, на диване перед большим цветным телевизором, на экране которого кривлялись полуголые девицы, а из динамиков вырывалась разухабистая музычка. И сидел на диванчике, перед столиком с импортной выпивкой и высококачественной отечественной закуской, капитан из ОБХСС не один, а в обнимку с блондинкой, в блузке с широким декольте и в юбке, почти не прикрывающей налитые ляжки.

Услышав стук двери, блондинка оглянулась. И это был второй сюрприз. Не то, что бы я не ожидал ничего подобного, но все же не предполагал, что скромная и невинная бывшая старшая пионервожатая нашей школы все-таки станет любовницей Рогоносца! А как же принцип — близко к себе мужиков не подпускать? Или они тут обжимаются исключительно на высокоморальной основе? И вискарик Егорова кушает на той же основе? Вон в ее стаканчике, который она подносит к пухлым губкам, льдинки побрякивают в коричневой жиже. Или — это «Кола»?

— Сильверстик, ты зачем к нам позвал в гости этого грубияна? — капризно надув губки, осведомилась Симочка.

— Да так, разговор у меня с ним будет, — пробурчал тот. — Ты пока иди, лапонька, в спаленку, а мы с ним тут потолкуем.

— Вот еще! — взъерепенилась она. — Сам с ним иди в спаленку… Тут у тебя концерт хороший и вкуснятины много.

— Тащите его в холодную! — приказал Киреев. — Пусть там посидит, подумает о своих преступлениях, а я чуть позже подойду.

Мишаня и один из пухлощеких подхватили меня под локотки и вытащили из жилой части дома на веранду. Здесь и впрямь было не жарко, хорошо хоть с меня дубленку не сняли. На веранде тоже имелся стол и длинная, вдоль всей остекленной стены скамья. На нее-то меня и усадили. Из скованных за спиной рук, сидеть было не слишком удобно. К тому же один из уродов, меня захвативших, видать, чтобы согреться, принялся дымить. В стылом воздухе дым не улетучивался, а скапливался, как назло, примерно на высоте моего роста.

— Да перестань же смолить, придурок, — не выдержал я.

— Ты чё хвост подымаешь! — заверещал курящий, разбрызгивая слюни. — По рылу захотел!

— А ты попробуй!

Слюнявый шагнул ко мне, замахнулся, но Гришин лениво двинул его локтем поддых и тот отлетел в угол.

— Босс не велел трогать, — объяснил младший сержант свой поступок. — Тронете, закопаю!.. А ты цигарку брось!

Сбитый с ног захныкал, поднялся, затоптал свой окурок, но и этим не угодил Мишане.

— Ты совсем охренел, что ли! — рявкнул тот. — Ты где гадишь! Подобрал и вылизал!

Юнец подобрал окурок и все, что из него высыпалось, до последней крошки табака. Второй шкет, тот самый, у которого был пистолет, смотрел на это действо с угрюмым презрением. Та-ак, интересно. Значит не все они здесь в едином порыве… Похоже, этому, с пестиком, не слишком нравится, что Гришин командует, а этот, с окурком, так унижается. Ладно, запомним. Авось еще пригодится… Что-то не торопится Сильвестр Индустриевич. Неужто все-таки уговорил Серафиму Терентьевну посетить спаленку? И не в одиночестве…

Легок на помине! Распахнулась дверь, ведущая в дом. И из нее вывалился укутанный в шубу до ушей «босс». Шуба ему была велика. Видать, досталась в наследство от Дмитрия Дмитриевича. А кстати, где сам хозяин дома? Может, его уже закопали, где-нибудь в садочке? Рогоносец взгромоздился на стол и начал меня разглядывать, будто впервые увидел. Взгляд его мне не понравился. В нем не было ни угрозы, ни самодовольства, как обычно, а только любопытство, вернее — чисто практический интерес, словно он взвешивал — пристрелить меня сразу или помучить?

— Я вот никак понять не могу, физрук, — заговорил Киреев, — ты совсем отмороженный или просто идиот?

— Если я тут еще с часик посижу, то буду совсем отмороженный, — ответил я. — А что касается почетного звания «идиот», то здесь мы можем с тобой посоревноваться.

— Ты на кого хвост поднимаешь, гаденыш! — зашипел Мишаня.

— Заткнись! —