по сей день, завела полезные знакомства с обитательницами всего этажа, подругами их не считала, скорее приятельницами. Слишком уж разнились их взгляды на жизнь. Соня всегда казалась себе самодостаточной и не испытывала потребности в тесном приятельстве, а если уж быть до конца честной, в юности цинично использовала людей, манипулировала и притворялась милой. Умело и намеренно вызывала симпатию, дружила с теми, кто был ей выгоден. Единственным человеком, с которым она ощущала родство без всякой выгоды и полезности, была Надя, оттого так больно оказалось рвать эту связь.

Соня вынырнула из воспоминаний и встряхнулась. Не время впадать в унылое настроение. Сегодня ей нужно накрыть стол и встретить гостей. Ожидались крестные детей и родители Кирилла. А перед ними ей меньше всего хотелось ударить в грязь лицом.

Купив подарки, она отправила несколько фотографий Марку, может, выберет что-то для своих крестников. На выходе из детского магазина она застыла и печально ухмыльнулась: все реже она заглядывала в подобные места. Для Юли тут давно ничего не было, да и Тимур с каждым годом отдалялся от страны больших деревьев и сказочных колыбельных. Её дети как-то незаметно выросли из кукол, машинок и конструкторов.

Марк ответил ей фотографией разрушенных колон и подписал: «Руины Патары».

Соня попросила прислать видео. Ответа ждала почти час. В итоге Марк отправил довольно длинный ролик. Снял почти всю экскурсию, прерываясь на переходы между достопримечательностями. Камера несколько раз выхватывала его ноги или руки, попутно он рассказывал о том, что видел, делился впечатлениями, иногда замолкал, тогда отчётливо слышалось его дыхание и неравномерные шаги. Соня снова с горечью убедилась в том, что он хромает.

За праздничным столом Соня то и дело отвлекалась, поглядывала на телефон, перевернутый экраном вниз. Юля отсидела за столом положенные двадцать минут, съела две оливки, выпила бокал шампанского, выслушала от родителей Кирилла сетования по поводу ее вызывающего внешнего вида и сбежала на волю. На ножке бокала остались явственные аметистовые следы, пятнышки такого же цвета оставили её пальцы в том месте, где она дробно постукивала ими от нетерпения. Юля объявила, что ей срочно нужно идти на репетицию, на самом деле взяла чехол с гитарой и удрала.

Кирилл пожал плечами.

– Ей с нами уже неинтересно.

Его мама покачала головой.

– Слишком много свободы. Ты в ее возрасте не маялся от безделья, работал, помогал семье.

Соня сдержанно улыбнулась.

– Не нужно забирать у нее детство. Еще успеет поработать.

– Какое детство, София? – возмутился свекор. – Ей семнадцать! Да ты ее родила почти в этом возрасте.

Соня залилась краской, сжала пальцы на краю юбки. Осталось еще напомнить, что она испортила жизнь их сыну, охомутала, женила на себе, рано забеременела и не позволила сделать карьеру. Его «шаурмячный» бизнес они воспринимали как временную забаву, надеялись, что он одумается и все же использует образование по назначению. Соня и Кирилл учились в Анапе в одном институте, но на разных факультетах, ему пророчили будущее в туристической сфере, видели его как минимум хозяином сети отелей.

Соня однозначно не вписывалась в эти грандиозные планы. Несколько лет они вообще не разговаривали. В самые сложные годы, когда ей была необходима поддержка и помощь, они не признавали её женой Кирилла, открыто и цинично надеялись на развод. Кирилл встал на сторону Сони. Звонил родителям по необходимости, приезжал, если они просили, помогал деньгами, но теплоты между ними не было. Теперь это осталось в прошлом, но осадок остался. Соня не могла забыть их бойкот, не простила холодность по отношению к Юле и Тимуру, каждый раз, когда они приезжали, терпеливо играла роль хорошей хозяйки и снова носила маску.

Виделись они несколько раз в год, обычно на нейтральной территории, но на Рождество всегда приезжали в «дворянскую усадьбу». На этой традиции настаивала Вера Андреевна. Семья должна собираться вместе и отмечать важный праздник в близком кругу. Соня только посмеивалась. Бабушка была протестанткой и Рождество справляла еще в декабре, а мама в пику ей создала собственную традицию. Так и бодались, чье Рождество важнее и правильнее.

Уже вечером, выпроводив гостей, Соня лежала в кровати и листала ленту в инстаграме. Марк прислал сообщение с поздравлением и очередное фото. В этот раз закатное море, почти пурпурное в свете заходящего солнца и гладкое, как ледяная корка. На грани сна и яви Соня припомнила, что сегодня Юля опять везде оставляла сиреневые следы лжи, и пора бы разобраться, что это значит.

Как только закончились каникулы, Соня позвонила учительнице Юли и назначила встречу. Весь день волновалась, придумала тысячу причин, почему та настаивала на встрече, а когда наконец пришла, растерялась.

Мария Степановна осуждающе покачала головой.

– Я ведь еще осенью хотела с вами поговорить.

Соня вздохнула.

– Я забыла, вылетело из головы. Так о чем вы хотели побеседовать? Что Юлька опять натворила? Это из-за Игната?

Мария Степановна удивилась, не ожидала, что Соня знает об этой проблеме, считала её полностью оторванной от дел дочери, зацикленной на себе и своей внешности. Не плохим человеком, но плохой матерью. Излишне красивые люди вызывали в ней недоверие и казались поверхностными.

– Нет. Дело не в Игнате. Тут, я думаю, они сами разберутся. Его родители против Юли, если уж честно, я их понимаю. Недавно они столкнулись с ней на ступеньках, посоветовали держаться подальше от их сына, и она их послала. По известному адресу.

Соня хмыкнула. Это была ожидаемая реакция Юльки.

– А что вы думаете насчет Игната? Он её достоин? – не удержалась Соня от сарказма.

Мария Степановна задумалась.

– Он хороший мальчик, но младше Юли, хоть и выглядит для своего возраста очень уж взрослым. В их классе я веду литературу. Игнат сообразительный, но последнее время нервный и забывчивый. Юля – непростой объект для первой нежности.

Соня вздохнула.

– Да уж.

– Ладно, я не об этом. Юля сильно похудела. Я бы даже сказала, исхудала. В столовой она ничего не ест, не ходит в буфет. Полагаю, вы понимаете, что тут недалеко и до анорексии.

Соня хотела возмутиться, сказать, что в столовой отвратительно готовят, и Юлька ест дома, но поняла, что не помнит, когда видела дочку жующей хоть что-то, кроме оливок и кофе.

– Я заметила, – нехотя согласилась Соня.

Мария Степановна протянула визитку.

– Это номер телефона детского психолога. Проверенный специалист. Если ничего не изменится, обратитесь к ней. У Юли явные проблемы с едой. Связано ли это с Игнатом, с учебой или еще с чем-то. Думаю, вам нужна помощь.

Соня заторможено кивнула.

– Спасибо, уверена, мы справимся сами.

Уже на