Постоянное внимание уделялосъ также формированию небольшой по численности структуры офицеров-аналитиков Информационной службы ГРУ. Туда отбирались специалисты высокого класса, имевшие до этого опыт работы в различных органах военной разведки и обязательно обладавшие творческими и аналитическими способностями. Особое место в этой системе стало отводиться в 1970-х годах командному пункту ГРУ. Силами его четырех дежурных смен в круглосуточном режиме для доклада наверх, а точнее, в Политбюро ЦК КПСС и военно-политическому руководству, обрабатывался большой поток поступавшей со всего мира информации, особенно из «горячих точек» планеты.

Предыдущий опыт работы Леонида Медведко, военного и литературного переводчика, корреспондента ТАСС, а в последующем обозревателя «Правды», автора ряда научно-популярных книг и степенного востоковеда, здесь оказался особенно востребованным. Этому непросто ремеслу и одновременно науке нас, молодых офицеров, терпеливо учил Леонид Иванович — наш начальник и наставник».

Однако Медведко, разумеется, не сразу стал начальником смены КП. Сначала он сам набирался опыта. Тут ведь тоже была своя специфика. Поначалу справки по обстановке в «горячих точках» готовили только Министру обороны. Но как-то одну из них маршал Гречко показал Генсеку Брежневу. Она понравилась Леониду Ильичу своей ясностью и четкостью, и, конечно же, краткостью. Брежнев попросил присылать ему справки в будние дни, и даже в выходные и праздники. Такой порядок оставался и при следующих Генсеках — Андропове, Черненко, Горбачеве.

Важно подчеркнуть, что на КП также была создана оперативно-аналитическая группа. В эту группу, как свидетельствует сам Медведко, «народ подбирался, в основном, из тертых калачей».

Начальник ГРУ генерал Ивашутин приезжал на службу рано и уезжал достаточно поздно. Начальник смены КП докладывал ему о важнейших событиях. Случалось, что поднимал руководителя и поздно ночью, в особенности, когда сообщал о начале войны, вспыхнувшей в той или иной точке Земли. А уж полковнику Медведко на войны «везло». Трудно сказать, почему, но большинство их выпадало именно на его дежурство. Начало боевых действий в Сомали, Эритрее, в Ливане, Бангладеш, в Ираке и Иране озвучивать приходилось именно ему. Как правило, тут же следовал приказ срочно подготовить справку, указав в ней силы воюющих сторон, а также прогноз — сколько продлиться это противостояние. Леонид Иванович и через много лет с гордостью вспоминает, что в оценке продолжительности войны в Бангладеш он не ошибся. Она шла две недели, Ирано-иракская война, считал Медведко, продлится не один год и вряд ли завершится победой какой-либо из сторон.

Случалось, что Ивашутин приказывал доложить о том или ином событии напрямую начальнику Генерального штаба. И Медведко звонил маршалу Агаркову.

Командный пункт ГРУ и аналитическая группа старались всегда идти в ногу со временем. Так, в 70-е годы, когда в Советской Армии шло бурное техническое перевооружение, внедрялись передовые технологии, было решено включать в документы, которые готовили офицеры КП, материалы о военно-технических новинках. Признаться, начальников обуревали сомнения. В руководстве партии и страны тогда находились люди весьма солидных возрастов, естественно, возникал вопрос: смогут ли они осилить военно-техническую тематику?

Оказалось, зря сомневались. Брежнев, прочитав сообщение о развитии в США стратегических систем управления в вооруженных силах, задал Устинову вполне резонный вопрос: «А как обстоит с этим у нас?» Так что КП ГРУ и аналитики военной разведки умело поставляли ценные знания и передовые идеи в «верхние эшелоны власти».

30 лет прослужил полковник Леонид Медведко на командном пункте ГРУ.

Все эти годы он не просто работал, но передавал богатый и во многом уникальный опыт, воспитывал молодых офицеров. Достаточно сказать, что четверо его заместителей стали генералами.

Один из них, Владимир Онищенко, так здорово сказал о своем бывшем начальнике — полковнике Медведко, что я решил этот очерк закончить его прекрасными словами: «Продолжая встречаться с Леонидом Ивановичем, я убеждаюсъ, что он, судя по всему, ни в запас, ни в отставкууходитъ не собирается. Наверное, такого склада люди приходят в «умную службу» без плаща и кинжала, раз и на всю жизнь. Теперь я окончательно уверен, что он из нее и не уходил».

Первый день войны Валерка Калинин встретил в пионерском лагере под Ленинградом. день как день. Ничем особенным не запомнился. Летний, теплый, беззаботный. Слово «война» ему, четырнадцатилетнему пареньку, ровным счетом ничего не говорило. разве что неожиданно закрылся пионерлагерь, да детей отправили в город.

В городе тоже как прежде — сонно и тихо. В пустой квартире Валерка бродил из угла в угол, не зная чем заняться. Мать с младшим братишкой уехали к родственникам в Магнитогорск, отец допоздна на работе.

Дом их стоял в самом центре Питера, на бывшей Почтамтской, теперь улица Союза связи. Если выбежать из подъезда, через несколько минут ты уже на площади Исаакиевского собора, у Медного всадника. Рукой подать до набережной Невы, до Адмиралтейства. Школа, где учился Валерка, располагалась как раз напротив Мариинского театра, а во дворе консерватории, что по-соседству, они с мальчишками играли в лапту.

Однако долго гонять в лапту не пришлось. Как-то вечером, придя с работы, отец устало сказал:

— Собирайся Валерка, завтра в дорогу.

— Это куда?

— В Магнитогорск, к матери.

Валерка ничего не понимал. Зачем ему ехать в какой-то далекий, неведомый Магнитогорск? Он знал: там живет его бабушка, тетя. Но здесь у него школа, друзья. Скоро вернутся мама со Стасиком. Он ждал, что папа все объяснит. Но отец в последние дни был угрюм и скуп на слова. Сказал только, что сформирован эшелон с эвакуированными из Питера и его знакомый присмотрит за Валеркой в дороге. А в Магнитогорске его встретит мама.

Валерка хотел что-то возразить, но отец только вздохнул:

— Делай, как я сказал. Потом все поймешь. Война, сынок.

Правоту отцовских слов он испытал уже на следующий день. Эшелон едва успел выехать за город, как от страшного воя немецких бомбардировщиков раскололось небо над головой, и народ с криком и плачем бросился из вагонов. Валерка помнит, как лежал в придорожных кустах, закрывая голову руками.

А самолеты все пикировали на эшелон. Когда они улетели, стало тихо-тихо, и только потом в эту тишь начали вплетаться приглушенные всхлипы женщин, плачь детей, какие-то далекие и непонятные команды, гудок тепловоза.

К счастью, вагоны оказались целы хоть и пробиты пулями, осколками, и уже через полчаса, погрузившись в них, эвакуированные продолжили путь.

Забравшись на верхнюю полку, Валерка долго смотрел в окно. Мелькали перелески, деревни, реки. Но он не замечал их. Он думал о своем. Кажется, теперь только понял, что означает еще недавно ничего не значащее слово «война». Хотя Валерка и предположить не мог, это только самое начало тяжкого, долгого, четырехлетнего пути. И на этом пути война у него будет своя, мальчишеская, юношеская. Она не будет свистеть пулями у виска. Но встретит голодом, уральскими лютыми морозами, заводским выстуженным цехом, пайкой стылого хлеба.