Должно быть, когда-то оно было красивым, но теперь белые балки покрыты светло-серой пленкой и темными подпалинами. Некоторые окна разбиты, и сквозь неровные трещины видна лишь темнота. Почти все панели на крыше изогнуты и готовы в любой момент упасть на землю, а обугленная входная дверь повисла на покрытых инеем петлях.

– Что это за место? – спрашиваю я, выдыхая белый пар. Клянусь кровью Като, здесь так холодно, словно мы оказались в самом разгаре зимы.

Бастиан смотрит на здание, а затем переводит взгляд на бесконечный песок. Он хмурит брови, и на его лбу образуются глубокие беспокойные морщины.

– Здесь была мастерская, – отвечает он так тихо, что его подрагивающего голоса почти не слышно. – Мы изготавливали лекарства, защитные чары, работали над новыми материалами, такими, как наша древесина… – Бастиан вскидывает голову, как будто хочет что-то нам показать, но резко замолкает. Здесь почти нет деревьев, а те, что остались, наполовину обуглены.

Он резко поворачивается к пустынной пристани. Доски, которые не были сожжены, прогнили, и многие из них рухнули в воду. С каждым дуновением ветра лес издает отчаянный стон, который эхом срывается с губ Бастиана.

– Все не так, как должно быть.

Песок Зудо не белый или желтовато-коричневый, а серый. Чем ближе к воде – тем чернее он становится. Вода у берега покрыта чем-то похожим на смолу, а гнилые водоросли заполонили все вокруг. Они зеленые и высохшие, как запекшаяся кровь, и я морщусь, понимая, что точно такие же водоросли запутались у меня в волосах и прилипли к моей одежде.

Я стараюсь не смотреть на кости, разбросанные по земле: они слишком большие, чтобы принадлежать известному мне животному. На костях не видно никаких следов кожи или мышц, так как за это время они явно были обглоданы личинками и падальщиками. Рядом валяются деревянные щепки и потрепанные куски веревки.

– Каким это место было раньше? – тихо спрашиваю я.

Повисшая вокруг тишина еще не означает, что здесь мы в безопасности.

– Здесь было красиво, – отвечает Бастиан. – Белый песок. Шум и суета, как на Икае. Люди были счастливы. Деревья росли повсюду, даже на песке.

Я приглядываюсь к серой земле и понимаю, что это не просто песок. Это пепел.

Эта часть Зудо сгорела дотла.

Бастиан опускается на колено. Пират набирает в руку немного песка, изучает его, а затем сжимает ладонь в кулак. Я не следую за ним, потому что понимаю его чувства. Он родился здесь, и хотя его странствия длились много лет, Зудо – все еще его дом. Если бы за время моего отсутствия с Аридой случилось что-то ужасное – я бы никогда себе этого не простила.

Даже море затихло, превратившись в далекий шепот, который с трудом достигает моих ушей. Впервые в жизни штиль не приносит мне облегчения. Тишина пробирает меня до самых костей, заставляя волосы на затылке вставать дыбом, и я никак не могу избавиться от навязчивого чувства паранойи.

Куда делись все люди? Животные? Жизнь?

– В воде почти не осталось живой рыбы, – говорит Ватея. Я вздрагиваю, вспоминая ощущение липкой чешуи и гниющих рыб, через которых нам пришлось проплыть. – Наверное, поэтому Луска и напал на нас. Легенды говорят, что он любит плавать в холодных водах Зудо, но теперь ему совсем нечего есть…

– Тогда ему придется поискать другое место, – вздыхает Бастиан. – Мои люди не смогут вечно жить в изоляции и разрухе. Мы должны это исправить.

– Обязательно, – говорю я. Мне не нужно трогать эту землю, чтобы понять ее страдания. – Ты сказал, что раньше здесь были деревья?

– Сотни деревьев, – отвечает Бастиан. – Но все они… сгорели.

– Не все, – Феррик подходит к нам и указывает на южную часть острова. Я прослеживаю его взгляд и удивленно моргаю, убеждаясь, что мне не привиделось. Примерно в миле от нас виднеется роща ослепительно белых берез, тянущихся вдоль острова, словно стена.

– Там опасно, – говорит Ватея. – Я чувствую еще больше проклятых чар.

– Значит, это путь к Кавену, – Бастиан поднимается на ноги, и его глаза горят решимостью. – Нам лучше поторопиться.

Что-то в этих лесах заставляет мою магию встрепенуться от любопытства. Оно подталкивает меня вперед, маня в сторону деревьев. Но Ватея остается неподвижна. С абсолютно каменным лицом русалка поворачивается к скалистым известняковым горам: туда, где на самом краю пляжа образовалась пещера. Она молча кивает головой, намекая, чтобы я следовала за ней. Ее взгляд – острый как кинжал – исследует пространство, но это всего лишь несколько валунов, расположенных на краю горы.

Я оглядываюсь назад. Хотя солнце наконец появилось на горизонте – день уже подходит к концу. Мы не знаем, где находится Кавен, и сколько времени займет путь через Зудо. Последнее, что нам нужно, – это ночное путешествие по незнакомой территории. Особенно учитывая то, что все мы вымокли и замерзли. К тому же среди нас есть пират, которому становится все хуже и хуже, если он слишком далеко отходит от своего корабля.

– Нам нужно идти, – осторожно говорю я, взяв Ватею за руку.

Она колеблется, все еще сосредоточенно вглядываясь в сторону пещеры, но в конце концов отступает. Но стоит нам отвернуться, как в воздухе позади нас разносится странный пронзительный крик. Я резко оборачиваюсь, выхватив оружие, но там нет ничего, кроме гравия и огромных камней.

– Кто здесь? – спрашиваю я, стараясь заглянуть за камни.

После клуба «Барракуда» меня уже ничто не удивит.

Зудо отвечает тревожной тишиной. Остров словно затаил дыхание и просто ждет, когда мы уйдем. Меня охватывает беспокойство, и я чувствую, как по моим рукам бегут мурашки.

Звук не повторяется, и, нерешительно повернувшись обратно, я снова делаю несколько шагов в сторону леса, уверенная, что это была всего лишь какая-то странная птица. И все же я держу свой кинжал наготове.

Как только мы отходим еще на шаг, крик снова пронзает тишину. Только вот это совсем не крик, а странные, искаженные слова.

– Не ходите туда! – с трудом говорит кто-то незримый, и его немедленно затыкают.

– Закрой рот, недоумок! – недовольный возглас явно принадлежит женщине.

Голоса привлекают мое внимание к краю пещеры, где тонкие колонны из зубчатого известняка образуют заднюю стенку. В самом дальнем углу, между валунами и сталагмитами, из-за камня выглядывает лицо мальчика. Оно торчит там всего секунду, прежде чем бледная рука дергает его за волосы.

– Я вас вижу, – говорю я, но мои слова встречены безмолвной тишиной.

Ватея закатывает глаза. Не теряя времени, она в два счета преодолевает пространство между нами и детьми, забирается на мокрые камни и растягивается на животе, чтобы заглянуть между сталагмитами.

– Где ваше поселение? – строго спрашивает она.

Поняв, что прятаться бесполезно, девочка поднимается на ноги и смотрит русалке прямо в лицо. На вид ей всего около тринадцати лет, но ее бледное веснушчатое лицо закалено невзгодами, а взгляд слишком озлобленный для маленького ребенка.