Темно серые, теплые бушлаты охранников, без знаков различия выглядели как обычные зимние куртки. Берцы, с напущенными на них штанами, походили на ботинки. Какарды с шапок ушанок звенели в карманах с другими побрякушками и нашивками, на всякий случай. Да, если бы и были эти знаки, редкие полуночные прохожие, кутающие красные, а иногда и побелевшие носы в шарфы, не обратили бы на них ровно никакого внимания – Город охраняет Мнемонет.

Схронов Витя наделал много. Ближайший оказался в получасе ходьбы. В одном из ветхих домов, как раз в хорошей тени, в шестом от угла, в восьмом ряду от асфальта кирпиче, нашлась заначка. А еще на память жалуется. Не густо, но на обещанное хватало. Выдав долю, Витя поинтересовался:

– Ну что, Крин, ты тут кого знаешь в округе?

– Ребята в интернете смотрели, но адресов не помню, – нахмурил напряженно бровь. – Да тут, каждая третья, если задуматься. Все от кошелька зависит.

– Давай, тогда, так. Вот, держи еще для шестерок своих. Выбирайте себе в нете погрудастее. А я этих щеглов к знакомой одной отведу. У ее дочки подруга есть. Идет?

– Мы же вместе договаривались!

– Да четверо многовато будет для тесной квартирки. Все, идем.

Витя подтолкнул молчаливых по его приказу спутников в сторону. Крин хотел было остановить, но троих, как остановишь? Голыми руками никак.

– Так, Витя! Схрон свой поделил – хорошо. Теперь, без шуток, возвращаемся в зону.

Ствол автомата аккуратно поглядывал из-под тряпки на собравшуюся своевольничать троицу. Витя распереживался. Жалостливо зачастил:

– Крин, я свою часть договора выполнил. Выходит, ты меня лохануть решил? Денежки взял и давай, Витя, обратно в зону!?

– Вместе тогда пойдем на хату. Я не хочу потом гадать: попался ты или нет. Тогда дыра уже спалена будет.

– Ну, что ты за людина такая? – возмутился Витя. – Если не вернусь – значит попался. Но я-то обязательно вернусь!

Скрип собственных извилин оказался последним звуком, что Крин услышал этой холодной звездной ночью. А возможно, даже и в этой сумрачной, подчиненной примитивным страстям жизни. Никон очень не хотел думать о нем плохо. Просто было страшно. Так же страшно, как тогда, на торгах перед камерой. Когда жизнь Никона хотели продать за мешки с провиантом. Но тогда, с Крином ничего страшного не произошло. Вероятно из-за серых коробочек-глушителей. Теперь же, он как и предшественники, пытавшиеся причинить вред, зашатался, поник головой и осел на утоптанный тысячью подошв скрипучий ледяной песок.

Глава 16.

Юля шмыгнула в скрипнувшую дверь быстро, мельком лишь взглянув на отворившего. Мрачный Михаил прикрыл дверь. Представился другом Маши.

– Я тебя раньше не видела. Какой-то ты странный, парень, – с порога заметила девушка, – что употребляешь?

Миша хитро ухмыльнулся:

– Кровь девственниц.

– А-ха-ха. Пошутил. Ну ладно, мне, тогда, бояться нечего. Где Машка-то?

– Там, в комнате.

Увидев потрепанную, связанную подругу, с перебинтованной в локте рукой, и ее незадачливую мамашу, Юля полезла в карман. Не успела. Витя с Мишей взяли ее под руки и резво привязали к третьему стулу. Когда в комнату вошел Никон, истерично девушка засмеялась:

– А-ха-ха. Как же быстро Никон Тенко, скатывается по наклонной? С сатанистами кровопийцами и убийцами связался. Женщин насилует. А был же приличный человек! Образованный. Интеллигентный. Образцовый работник Мнемонета. Я как чувствовала, что человек этот двуличный – под пристойной маской скрывается совершенно неожиданный маньяк.

Никон не нашелся, что ответить на быстрый поток страшных обличений. Встреча была неожиданной. Пугающей. Какова вероятность, что после побега из тюрьмы, на квартире у сдавшей Витю за тридцать монет женщины, он сам встретит юную особу, засадившую его за решетку? Тут даже считать не надо. И так понятно, что вероятность стремится к нулю. И тем не менее, вот, прямо перед ним, не во сне, а наяву, сидела комбинаторша. Докомбинировалась. Задал вопрос, давно уже крутившийся на языке:

– Как умер Мартин?

– Так же, как и ты умрешь! – зло ответила Юля.

– Эй, вы знакомы? – влез Витя. – Девочка, ты дядям не груби. Смирной будь. А то будешь жалеть, что про смерть заговорила.

Миша как-то болезненно усмехнулся. Неужели, снова захотелось девичьей крови?

– Я в программе защиты свидетелей. За мной следят. Если я начну бояться и нервничать, сюда быстро приедут большие дяди с автоматами, – огрызнулась девушка.

– Не успеешь испугаться, – облизнулся Миша.

– Да я как тебя, упыря, увидела, так и испугалась. Едут уже.

– Откуда ж, вы, такие стервы беретесь? Шо ж, вы, за людины такие!? – риторически поинтересовался Виктор. – Одна – человека сдала в тюрьму и спала спокойно. Вторая, сопля, огрызается. Вон, Машка только молчит. Поняла уже, куда попала. Ну, да ладно. Если едут, тогда нам пора. Земля вам, как говорится, пухом!

Поднял автомат. Задумчиво прицелился в Юлю.

– С тебя и начнем.

Почувствовав, что пахнет порохом и свинцом, Юля явила припрятанный до поры козырь:

– Эй! Стой! Ты Боряна знаешь?

Кодовая фраза из протокола поручительства заставила руку Виктора опуститься. В мире, где одинокий волк в поле долго не живет, знать сильных Града сего жизненно важно.

– Какого Боряна?

– Того самого.

– Его все знают. И шо?

– Я на него работаю.

– Да ладно. Школота, не сочиняй.

Юля махнула головкой в сторону Никона:

– Вон, этот мнемонетчик с Боряном общался уже. Пусть расскажет.

Никон, обрадовавшись возможности избежать кровопролития и насилия, быстро описал Вите ребят, тыкавших в него шилом.

– А-ха-ха, – опять рассмеялся Витя. – Психа малолетка построила, – посерьезнел, – Ладно. Боряну тогда передашь, что Витя из уважения и солидарности оставил жить трех стерв. И даже ту, – сделал ударение, зло покосившись в сторону предательницы, – что сдала его пентам. Все, Миха, согрелись, покушали, с бабами развлеклись. Бери, что там в холодильнике и из вещей полезного, и уходим. Пусть вон, псих, их потрепанные нервы теперь лечит и тараканов из котелков вытравливает. Ха-ха.

Никон остался. С уходом шумных и опасных гостей в квартиру вернулась тишина. Привязанные к стульям женщины, как только хлопнула дверь и удалились гулкие шаги, тяжело вздохнули – ночные кошмары для них закончились. На требование рассказать правду, в обмен на свободу, Юля выдала серию непечатных слов, включая в нее периодически угрозы и грозные имена их исполнителей. Не добившись ничего полезного, Никон натянул на буйную голову серую серебристую шапочку с изломанной надписью наподобие кроссворда «M(net)mo». Запустил сканирование энграмм. Ночь длинная. И день, возможно, будет. Что-нибудь, да найдется. И на воспитательную работу времени хватит.