Когда Клоистер на секунду представил себе такую картину, ему стало не по себе.

— Что должно произойти с человеком, чтобы он такое сказал?

— Ну это же элементарно. Достаточно хоть раз очутиться в его шкуре. Бедняга страдал от запоров…. Ну ладно, вернемся к нашим баранам.

— У меня есть запись, сделанная домашней видеокамерой. Я выделил звук в отдельный файл. Слышны крики и шум, но мне нужно прослушать один фрагмент. Человека, говорящего шепотом, заслоняет другой человек. Поэтому я решил обратиться к тебе. Думаешь, у тебя получится?

— Как я понимаю, тебе нужно удалить громкие звуки и усилить шепот. Речь идет о каком-то из твоих исследований, иезуит? Ты опять пытаешься найти то, во что я не верю, хотя допускаю, что существует немало вещей, не поддающихся объяснению. Судя по всему, это запись экзорцизма, я угадал?

Эксцентричный Гаррингтон Дюран попал не в бровь, а в глаз.

— Да. Это экзорцизм. Как ты догадался?

— Женская интуиция. Хотя, по правде говоря, я — человек рациональный… Так что оставим интуицию в покое. Поскольку ты мне кажешься слишком вялым, предлагаю подзарядиться. Виски, джин?

— Нет, спасибо. Я не пью алкоголь.

— Тогда кока-кола, «Доктор Пеппер», сок?

— Нет-нет, ничего не нужно, в самом деле.

— А я, пожалуй, выпью немного алкоголя. Он усиливает эффект таблетки, которую я только что принял.

Плеснув в стакан виски и бросив туда кубик льда, Гаррингтон возвратился к разговору о фильтре:

— Необходимо разложить звук на частоты. Без проблем. Как сейчас помню фильм, который я смотрел пару лет назад…

— Гаррингтон, пожалуйста! У меня нет времени.

— Извини. Ты же меня знаешь. Я многофункционален, как компьютер. Хотя он тупой, а я — нет.

— Гаррингтон!

— Фильтр, фильтр, фильтр. Да запросто. Если ты притащил аудиофайл, я могу написать код приложения для фильтра прямо сейчас, за пять минут. Следуй за мной.

Клоистер достал из портфеля ноутбук и отправился вслед за Гаррингтоном. Из салона в классическом стиле — кресла «Честер», шкафы из красного дерева, чудесный персидский ковер, копии (может быть, и подлинники, кто его знает) фламандских мастеров на стенах, часы с ходиками «Эрвин Саттлер» — они словно перенеслись в капитанскую рубку космического корабля. Сейчас их окружали цветные пластиковые панели, плазменные мониторы компьютеров и множество других приборов.

— Мой тронный зал, — торжественно произнес Гаррингтон. — Садись куда хочешь, но не в черное кресло.

Клоистер опустился в кресло с темно-зеленой кожаной обивкой. Гаррингтон, заняв место за «штурвалом», разместил на столе компьютер иезуита, включил его и, дождавшись загрузки системы, застрекотал клавишами, как заядлый пианист. Все это время Клоистер не произнес ни слова, боясь его потревожить, но Гаррингтон, не отрывая взгляд от монитора, сказал:

— Можешь говорить, если хочешь. Напоминаю: я могу делать сто дел одновременно. Не думай, что ты меня собьешь. Я никогда не ошибаюсь. Это как религиозный экстаз. Берется неизвестно откуда.

Он снова принялся болтать, демонстрируя своеобразное чувство юмора. Но разумом он находился там, где решалась проблема.

— Нам нужно, чтобы фильтр отсеял не только шумы, но и все посторонние звуки. Иначе будет трудно хоть что-нибудь разобрать. Будет лучше, если мы установим несколько уровней фильтрации.

— Разве это возможно? Я не эксперт, но и не невежда. Ты сможешь отфильтровать похожие звуки?

— Обижаешь, маловерный. Ясное дело, могу. Это военная тайна, но я, так и быть, поделюсь ею с тобой. Такой тип фильтров используется в армии. Военные постоянно переговариваются на разных частотах, а на выходе звук получается чистым как слеза младенца. Это элементарно.

— Элементарно для тебя.

— Ничего подобного. Я могу назвать, по крайней мере, с десяток инженеров, которые способны проделать то же самое. Ну, пять-шесть, делая поправку на виртуозность исполнения… Так что это сущий пустяк. А сейчас, будь так добр, займи себя чем-нибудь и не отвлекай меня, когда я начну программировать.

Через несколько минут, к изумлению Альберта, гениальный сумасшедший завершил работу, с торжествующим видом поместил курсор мыши на окне «сохранить» и щелкнул левой клавишей мыши. Повернувшись в кресле, он взглянул на Клоистера, изобразил неуклюжее воинское приветствие и объявил:

— Вот и все. Сейчас я выключу твой компьютер. Считай, программа у тебя в кармане. Делай с ней, что хочешь.

— Мы не будем проверять? — удивился Клоистер.

— Я никогда не проверяю мои коды. Зачем? Это для лузеров. Надеюсь, ты не хочешь обвинить меня в том, что я впарил тебе неработающую программу. Кроме того, звук полностью соответствует записи обряда, и для меня этого вполне достаточно. А сейчас, с твоего позволения, я вернусь в постель. Я сделал то, о чем ты меня просил, и не хочу иметь с этим ничего общего.

Этот странный тип остался таким же, как и пятнадцать лет назад, когда Альберт впервые увидел его в аудитории университета. Однокурсники не доверяли Дюрану, смеялись над ним и не допускали в свой круг. Но Альберт сразу разглядел в нем нечто особенное. Несмотря на непростой характер Дюрана, между ними завязалась дружба, и они многому друг у друга научились. Да, славное было время. Альберт пожал ему руку, попросил поберечь себя хоть немного, а потом ушел.

Он взял напрокат машину, маленький «Додж-Неон». Его дух на несколько часов удалился с поля битвы, но теперь Альберт снова бросился в гущу сражения, и у него было секретное оружие. Вернувшись в Бостон, Клоистер включил ноутбук и запустил программу Гаррингтона. С ее помощью он открыл аудиофайл обряда и переместил датчик на то место, которое предшествовало внезапному бегству доктора Барретт. Приложение заработало. Рычаг показывал процентное содержание звука. Клоистер подключил наушники и нажал на воспроизведение. Он никогда бы не поверил, что такое возможно, если бы сам этого не услышал. Все громкие звуки исчезли, как будто их никогда и не существовало. Шепот, напротив, стал громче. До него донеслось прерывистое дыхание больных легких Дэниела. Свистящий звук, за которым последовал крик, был стерт, и Клоистер услышал слова старика. Он сказал «желтые шары», а еще «клоун с желтыми шарами», потом «Фишерс-Айленд», «Нью-Лондон», «ты и сама знаешь». И в самом деле, доктор Барретт знала, где находится Нью-Лондон: она провела там большую часть своего детства. За этим последовал какой-то шепот, который Клоистер не смог разобрать. Как раз в этот момент голова доктора Барретт закрыла губы Дэниела. Что-то похожее на «эойейм» или «эойайм». В конце концов Клоистеру удалось разобрать «дом», «озеро» и «сокровище» — бессвязный набор слов. Когда шепот прекратился, священник увеличил звук до максимума и снова прослушал весь фрагмент, останавливаясь на основных моментах. Больше он ничего не понял. Но теперь, по крайней мере, он смог дать объяснение звукам, которые показались ему бессмысленными. На самом деле старик произнес: «Юджин». Имя, в переводе с греческого означающее «рожденное добро». Кто такой Юджин? Может быть, это сын доктора Барретт?