— И войну принес Медведь!

— Эта война могла произойти в любом случае, — парировал Морозко. — Война назревала годами.

Она прижала ладонь к щеке, где был шрам от камня, брошенного, когда ее вели на смерть.

— Знаю, — сказала она. — Но я — русская, это мой народ.

— Они сожгут тебя, — сказал Морозко. — Ты ничего им не должна. Идем со мной.

— Но… кем я буду, если пойду с тобой? — осведомилась она. — Просто снежной девицей, невестой зимнего короля, забытой всем миром, как ты!

Он вздрогнул от слов. Кусая губы, она спросила уже спокойнее:

— Кто я, если не могу помочь своему народу?

— Твой народ — не только одна плохо продуманная война.

— Ты освободил своего брата, потому что думал, что я помогу чертям не угаснуть в мире. Может, я могу. Но другая Русь — Русь мужчин и женщин — заплатила цену, и я собираюсь все исправить. Медведь повлиял не только на Москву, мое задание еще не завершено.

— А если ты погибнешь? Думаешь, я хочу уносить тебя во тьму, чтобы больше не увидеть?

— Я знаю, что ты не хочешь, — она глубоко вдохнула. — Но я все еще должна попробовать.

Морозко ради нее выпустил брата, попросил прощения у ее сестры, пришел в Москву летом, сковал Медведя. Но она исчерпала его силу и волю. Он не будет биться в войне Дмитрия.

А она будет. Потому что хотела быть не просто снежной девой. Она хотела доверие Дмитрия, его ладонь на своей голове. Она хотела победу, принесенную ее смелостью.

Но она хотела и зимнего короля. В дыму и пыли Москвы он был глотком холодной воды, спокойствием и запахом сосен. Она не могла отказаться от него.

Он видел, как она колебалась. Их взгляды встретились во тьме, он приблизился.

Он не был нежным. Он злился, как и она, сбитая с толку, и их руки грубо двигались по коже друг друга. Когда она целовала его, он казался плотью под ее ладонями, притянутый в это место и время реальности ее страстью. Тишина затянулась, их ладони говорили то, что не могли они, и Вася чуть не ответила ему да. Чуть не позволила унести ее на белой лошади в ночь. Она больше не хотела думать.

Но должна была. Тамара дала своему демону заманить ее мечтами о любви так, что она все потеряла.

Она не была Тамарой. Вася отпрянула, тяжело дыша, и он отпустил ее.

— Возвращайся в зиму, — услышала она свой хриплый голос. — Я пойду сквозь Полночь искать мужа сестры, если он жив. Я помогу Дмитрию Ивановичу победить в войне.

Морозко замер. Гнев, смятение и желание медленно пропали с его лица.

— Владимир Андреевич жив, — только и сказал он. — Но я не знаю, где он. Вася… я не могу идти по этой дороге рядом с тобой.

— Я найду его, — сказала Вася.

— Ты найдешь его, — сказал Морозко с утомленной уверенностью. Он поклонился, заперев чувства глубоко во взгляде. — Ищи меня с первыми заморозками.

Он выскользнул из купальни, как дух. Она поспешила следом, еще злясь, но не желая, чтобы он уходил так, чтобы рана оставалась между ними. Она заставляла его идти против своей сущности, это было слишком.

Он вышел во двор, поднял лицо к ночи. На миг ветер зимы проник в ноздри, замораживая дыхание.

Вдруг он повернулся к ней, на его лице снова были чувства, словно он не мог сдержаться.

— Береги себя и не забывай, Снегурочка, — сказал он.

— Не забуду, Морозко…

Он был наполовину там, ветер дул сквозь него.

— Как могла, я тоже любила тебя, — прошептала она.

Их взгляды пересеклись, и он пропал с порывом ветра, улетел с диким воздухом.

25

Путь сквозь тьму

Саша и Вася ушли до полуночи.

— Прости, — сказал Саша Ольге перед отбытием. — За все, что я сказал при нашем прошлом расставании.

Ольга почти улыбнулась, но уголки ее рта опустились.

— Я тоже злилась. Можно подумать, я привыкла к прощаниям, брат.

— Если все на юге пройдет плохо, — сказал Саша, — не оставайся в Москве. Забери детей в Лесную Землю.

— Знаю, — сказала княгиня Серпухова, и брат с сестрой мрачно переглянулись. Ольга пережила три осады, Саша бился в сражениях Дмитрия, когда оба еще были подростками.

Глядя на них, Вася вспомнила, что, хоть видела многое, ни разу не видела войны.

— Господь с вами, — сказала им Ольга.

Вася и Саша выскользнули из Москвы. Внизу спал посад. Быстрый холодный ветер унес вонь болезни. Мертвые хотя бы уже не ходили тут.

Вася вела брата в лес, в то место, где Варвара отправила ее в Полночь — как давно это было? Два времени года прошли на Руси с той ночи, но Вася потеряла счет дням, которые прожила.

Где — то в Москве звенел колокол. Стены города возвышались белизной за деревьями. Вася взяла брата за руку. Полночь. Тьма стала дикой, глубже и красивее. Она шагнула вперед, потянула брата за собой.

— Думай о нем, — сказала она. Один шаг, другой, и Саша потрясенно выдохнул.

Москва пропала. Они стояли в большой еловой роще, сухой и теплой. Там была пыль вместо грязи под босыми ногами Васи, и большие летние звезды низко висели над головой. Другая полночь.

— Матерь Божья, — прошептал Саша. — Это лес возле Серпухова.

— Я же говорила, — сказала Вася. — Это быстрая дорога, но… — она замолкла.

Черный конь Ворон появился из — за двух деревьев. Глаза его всадницы сияли во тьме, как звезды.

Саша потянулся к рукояти меча. Может, Полночь пробудила что — то в его крови, ведь он видел коня и всадницу.

— Это Полуночница, — сказала Вася, не сводя с нее взгляда. — Это ее царство, — она склонила голову.

Саша перекрестился. Полуночница улыбнулась ему, насмехаясь, и слезла со спины лошади.

— Господь с тобой, — осторожно сказал Саша.

— Надеюсь, нет, — ответила Полуночница. Ворон вскинул голову, недовольно навострив уши. Полуночница сказала Васе. — Снова в моем царстве? Гордишься победой?

— Мы победили, — с опаской сказала Вася.

— Нет, — сказала Полночь. — Чем была настоящая битва, дурочка? Ты так и не поняла, да?

Вася молчала.

Полуночница процедила:

— Мы надеялись — я надеялась — что ты была другой. Что ты сломала бы их круг мести и плена. Но ты поддержала войну близнецов — дураков.

— О чем ты? — осведомилась Вася. — Мы спасли Москву от мертвых. Я не знаю, почему ты злишься. Он — зло, Медведь. Зло. Он скован. Русь в безопасности.

— Да? — спросила Полуночница. — Ты не понимаешь, — ярость и отвращение… и разочарование вспыхнули в ее глазах. — Ты не можешь править чертями, сохранить домик у озера или спасти нас от угасания. Ты провалилась. Путь к озеру тебе закрыт. Я закрываю его, рискуя гневом старухи. Она не получит наследницу. Прощай, Василиса Петровна.