— Кажется, здесь, — вдруг прошептал кто-то совсем рядом, и я вовремя закрыла рот руками, чтобы не закричать.

— Надо у Вальки спросить. — Это уже другой голос.

— Жди, скажет она! — Третий!

С громко бьющимся сердцем я замерла на месте.

— Да пойдем спросим!

Я услышала шуршание и удаляющиеся шаги. Кажется, все ушли. Не чувствуя под собой ног, я взлетела на крыльцо и закрыла за собой дверь. Постояла, переводя дух и прислушиваясь. Мое убежище показалось мне слишком хрупким, ненадежным. Залезть на чердак? Я направилась к чердачной лестнице, но тут по лицу меня что-то мазнуло и пронесся легкий ветерок. Летучая мышь! Я затряслась от ужаса и не нашла ничего лучшего, как нырнуть под покрывало и там затаиться. Я чувствовала себя одинокой во всей вселенной и абсолютно беззащитной.

Ну почему со мной так, думала я, глотая слезы. Почему я трясусь от страха в заброшенном доме, а ты наслаждаешься жизнью со своей юной красавицей? Да, я сама себя наказала. Пусть бы ничего не знала! Ждала бы тебя дома и думала о хорошем. Захотела все знать и видеть? Вот и получай!

А может, между вами и нет ничего? Так, увлечение, родство душ, обоюдное восхищение талантом? Ну бывает же всякое! Хотелось, как хотелось в это верить! Все, еду завтра домой и жду. Жду тебя и делаю вид, что ничего не происходит. Если уж ты сам решишь меня прогнать, ну что ж… Я плакала, забыв об опасности, и незаметно для себя уснула.

Проснулась от стука в дверь. Долго не могла понять, где я. Стук повторился. Я вскочила, расправила юбку, пригладила волосы и открыла задвижку. На пороге стояла Валя.

— Жива? А я уж было испугалась. Идем чай пить.

— Который час? — спросила я, еще не осознав происходящее.

— Да уж одиннадцать.

Она повернулась и пошла к своему дому, я послушно зашагала следом. Мы пили чай с пышными оладьями и дешевыми конфетами, я ничего вкуснее этого не едала! Валя рассказала, как среди ночи ее разбудили работники и велели показать дом, где спала я.

— Зачем? — запоздало испугалась я.

— В гости рвались.

— Ночью?

— Так им, пьяным, что день, что ночь. Наверное, хотели добавиться, а нечем было. Вот и решили тебя потрясти. Они всегда так. Как кто свежий появляется, скорее попрошайничать. В лагере-то не разживешься, там не пьют. А тебя они днем на озере приметили.

Да-а… Валя подлила мне чаю, я поблагодарила. Кажется, голова прояснилась, пора домой.

— Как мне уехать отсюда в Вологду? — спросила я.

Валя сунула в рот карамельку, подумав, ответила:

— Да никак. Надо идти в Колоколушу, там искать, кому по дороге.

Я поднялась с табуретки, собираясь уходить. Валя посмотрела на меня с сочувствием и вдруг спросила:

— Не зря, значит, приезжала?

— В каком смысле? — растерялась я.

— Да меня можешь не стесняться. Много тут вас, горемычных, побывало.

— Я не понимаю…

Валя стянула с волос белую косынку.

— А что тут понимать? Искала своего небось? Эти кобели каждое лето здесь оргии устраивают. Все неженатые, все свободные, девок сманивают. А там, глядишь, то одна баба приедет за своим муженьком, то другая… — И спросила: — Нашла ли?

— Нашла, — горько вздохнув, призналась я. — Только не хочу мешать ему, уеду.

Слезы сами собой полились так некстати.

— Я б им всем обрезание сделала! — ругнулась Валя. — Полное обрезание!

— А вы не замужем? — спросила я, утирая слезы.

Валя опустила руки и тихо сказала:

— Была. Погиб в Афганистане в восемьдесят первом. И погулять не успел, только поженились. Да что уж, давно это было.

Она отошла к печке, погремела чугунками.

— Будешь разводиться? — спросила немного погодя.

— Не знаю, — честно ответила я.

— Дурак он, коль от такой жены гуляет. Ты прости его, непутевого. И… люби, пока живой…

Я подошла к ней, обняла и поцеловала. Она посмотрела на меня и молча перекрестила. Я ушла к себе.

Принесла воду из колодца, умылась, почистила зубы. Подкрасилась, переоделась, причесалась, заколола волосы шпильками, собрала сумку и направилась в «Святояр». Другого пути в Колоколушу я не знала. Сумка значительно затрудняла движение. Я часто останавливалась отдохнуть, посидеть на пеньке или упавшем дереве. В лагерь явилась, когда звонили к обеду. Есть не хотелось, но я решила отыскать Мирослава, чтобы попрощаться. Под навесом его не было. Пришлось вспоминать, где висит знак «стоп». Это оказалось мне не по силам. С сумкой, растерянная, я, наверное, глупо выглядела среди беззаботных полуобнаженных людей.

— Хельга!

Я вздрогнула и уронила свою ношу. Мирослав опять напугал меня этим обращением. Ведь до него никто меня так не называл, кроме тебя.

— Почему ты не пришла вчера? — спросил юноша.

Я махнула рукой:

— Не до того было. Скажи, как мне отсюда выбраться?

— Зачем? — удивился Мирослав. — Сегодня ночью будет самое интересное!

— То есть? — напряглась я.

— Ночь накануне Ивана Купалы.

— Ну да, знаю, читала у Гоголя. Вы будете искать цветущий папоротник, который показывает клады!

— Нет, не совсем. Оставайся обязательно, это надо видеть. Иначе просто зря приезжала в лагерь!

— Не зря, — пробормотала я. — Мне надо уехать. Скажи, как вы добираетесь до Вологды?

Мирослав схватился за мою сумку.

— Завтра будет автобус, все просто. А сейчас идем обедать.

— Куда ты? — воскликнула я.

— Положу вещи в свою палатку.

Его обиталище оказалось рядом. Я заглянула в палатку — там лежала полуголая девица с распущенными волосами. Она привстала, когда увидела нас.

— Ты чего валяешься, к обеду зовут! — обратился к ней Мирослав.

Положив сумку, он кивнул девице:

— Догоняй! — и потянул меня в сторону навеса. Нам вслед понеслось капризное:

— Славенок, подожди!

Мирослав не обратил на этот зов никакого внимания. Занятая своими мыслями и горестями, я ничему не удивлялась. Мирослав раздобыл для меня миску супа, усадил возле себя на скамье. Я ела, не чувствуя вкуса. Спросила:

— А что за автобус завтра идет на Вологду? Ваш, лагерный?

Молодой арий что-то промычал с набитым ртом, как мне показалось, утвердительно. После обеда святоярцы разбрелись по лесу и занялись странными приготовлениями. Они стаскивали на пустую поляну рядом с озером сухие ветки, сучья. Скоро выросла огромная гора хвороста. Мы тоже на славу потрудились. Мирослав никуда меня не отпускал, опасаясь, что сбегу. Он решил показать мне все музыкальные инструменты, которые были в лагере. За нами увязалась девица из палатки Мирослава. Слава Богу, она накинула на себя кофточку. Весьма условную.