Я слонялась по дому, держась за голову и бормоча: «Что же делать? Что делать?», когда на мой мобильный позвонила Марина. Я долго не хотела отвечать, но телефон все звонил. Я нажала кнопку:

— Алло?

— Вы дома? — спросила Марина не здороваясь.

Я ответила:

— Нет, сижу на поляне в лесу.

— Вы еще в «Святояре»? Мне говорили, там связи нет.

Мне стало стыдно:

— Извините, это я так пошутила. Я дома.

Мы помолчали. Марина не решалась спрашивать, а мне не хотелось ни о чем говорить.

— За вами заехать? Сегодня у нас танцы, — наконец предложила скрипачка.

— Заезжайте.

— Вам хватит на сборы сорока минут?

— Хватит.

Очень хорошо! Очень вовремя. Буду танцевать, чтобы не сойти с ума. Вино не помогает; может, движение подействует умиротворяюще?

Когда мы встретились, Марина посмотрела на меня тревожно.

— Может, вам надо было отдохнуть после дороги? Вы сегодня вернулись?

— Почему вы знаете? — опять ощетинилась я.

— Я звонила все эти дни, надеялась, что вы не поехали.

Я махнула рукой:

— Да, сегодня вернулась, но ничего, так даже лучше.

Мы ехали в танцевальную студию на Тверской и молчали. Марина искоса поглядывала на меня, наконец произнесла:

— Наверное, сейчас этого не следовало бы говорить, но мне кажется, вы должны знать…

Казалось, что еще может меня потрясти, причинить боль? Но услышанное вновь заставило упасть мое сердце.

— Ребята мне рассказали, что Николай продюсирует молодую певицу. Она поет в этнической группе. Готовится ее первый альбом.

— Бог в помощь, — пробормотала я, стискивая руки.

По счастью, Марина меня не услышала. В этот момент она искала парковку на забитом машинами пятачке. Что ж, думала я, твоя нимфа поет чудесно, она талантлива. Ведь никакие чувства не заставили бы тебя продвигать бездарь.

Когда мы отзанимались, Марина предложила, как всегда, выпить кофе, и мы сели за столик в нашем кафе. Скрипачка по-прежнему не задавала мне вопросов, а я не считала нужным отчитываться перед ней. Она видела и так, что мне нехорошо. Мы обменивались ничего не значащими фразами, а я с ужасом думала, что надо возвращаться в пустую квартиру. С тех пор как я узнала о ней, наша квартира сделалась мне ненавистной.

— Вы едете в этом году на море? — спросила я вдруг собеседницу.

Марина встрепенулась:

— Да, еду. В сентябре. Хотите со мной поехать?

Я подумала, что не доживу до сентября.

— Коля предлагает ехать на Мальдивы. Но мне одной не хочется, — пробормотала я.

— Вот и замечательно! Съездим вместе наконец, — обрадовалась Марина.

— На Мальдивы?

Скрипачка поколебалась:

— Нет, Мальдивы я не потяну. Но в Туапсе море не хуже! У меня там своя квартира, нам никто не будет мешать. До моря рукой подать.

Она смотрела с таким ожиданием, что я согласилась:

— Да, вы правы. Море, оно и в Африке море…

С того момента у меня появилась призрачная цель, которая, как ни странно, удерживала меня от крайностей. Внешне я стала жить прежней жизнью. Даже Лида не догадывалась, что я перенесла в своем маленьком путешествии. Я ждала тебя, готовая ко всему.

Но время шло, фестиваль давно закончился, а ты все не звонил. Я предполагала, что ты еще в лесу, где нет связи. Ничего не могла с собой поделать: воображение подсовывало мне мучительные сцены вашей с нимфой любви. Я уходила из дома, бродила по бульварам в каком-то сомнамбулизме, мысленно ведя с тобой бесконечные страстные споры. Иной раз заговаривала вслух, пугая прохожих. Они шарахались от меня, принимая за городскую сумасшедшую.

Я лежала в ванне и пыталась читать дурацкий детектив, когда ты позвонил в первый раз после фестиваля. Услышав знакомую мелодию телефона, я уронила книжку в воду. Выловив ее, дрожащими руками схватила мобильник и с трудом нащупала кнопку.

— Хельга, привет! — услышала я твой голос, и сильный спазм перехватил мне горло. Слезы горохом посыпались из глаз.

— Алло! Ты меня слышишь? — звонко кричал ты.

— Да, — сдавленно выговорила я.

— Что с тобой? — тотчас встревожился ты.

— Все хорошо, родной. Я в ванне лежу, — справилась я наконец со своим голосом.

— Одна?

Я опять поперхнулась.

— Ну прости, по-дурацки пошутил.

Ты звонил, чтобы сказать, что приглашен в областной центр выступить на Дне города, поэтому, не заезжая домой, отправляешься на торжества. «Один?» — хотелось мне теперь «пошутить»…

— Еще несколько приглашений имеется, но я подумаю, ехать или нет, — заключил ты.

— Тебе надо отдыхать, — привычно завела я. — Впереди осенние гастроли…

— Ничего, — бодро ответил ты, — поеду в Индию, там отдохну. Уже скоро.

Ты ничего не спросил обо Мне, не поинтересовался, как мне живется без тебя, что делаю, как проходит мое лето.

— Я хочу съездить на море в сентябре, — сообщила я сама.

— Отлично. Давно пора, — с легкостью согласился ты.

— Я с Мариной поеду.

Обычно ты настороженно относился к нашей дружбе со скрипачкой, но теперь и это сообщение принял вполне добродушно. Если не сказать равнодушно.

— Как хочешь, малыш.

Интересно, а как ее ты называешь? Если я — «малыш», то кто же она для тебя? «Детка»? «Крошка»? Она ведь моложе твоей дочери.

Мы условились, что ты позвонишь, когда поймешь, возвращаешься домой или снова принимаешь приглашение выступать. Когда я положила телефон, то почувствовала, как вся дрожу мелкой дрожью. Вода в ванне казалась мне холодной, хотя это было не так.

Опять неизвестность! Я так и не решилась сказать тебе, что все знаю. Да и надо ли говорить об этом по телефону? Ложь, ложь невыносима! Однако если мы объяснимся, тебе придется выбирать. Пока еще остается надежда, что ты не уйдешь и не выгонишь меня. Потом я поставлю тебя перед жестким выбором. Надо ли это делать? Но как жить? Ждать твоего возвращения нету сил. Ожидание казни страшнее самой казни. Надо же что-то делать!

За несколько дней я так измучилась этим вопросом, что решилась на отчаянный шаг. Я поехала к отцу Александру и Насте.

Заранее подготовилась: купила подарки всему семейству, договорилась со знакомым водителем, что забираю его на весь день, попостилась перед исповедью и причастием. И тут накануне поездки позвонила Катя.

— Тебе не кажется, что нам пора собраться? — спросила она.