– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

– Тем вечером… – Ему, казалось, было трудно об этом говорить. – Я не думал, что Райли так безудержно флиртовала и со мной, и с Престоном. Я думал, что между нами есть нечто большее. Я просто не понял этого.

Престон вздохнул и на мгновение закрыл глаза, прежде чем повернуться к Блейку. Выражение его лица было серьезным, и ему явно стоило немалых усилий произнести следующие слова.

– Между вами было нечто большее, Блейк, – сказал он. – Райли смотрела на тебя иначе, чем на меня. Для нее ты был лучшим Бофортом. Но мне так надоело, что все достается тебе, что после смерти мамы у тебя было все внимание папы, а потом еще и Райли. Вот почему я приложил все усилия, чтобы забрать ее в тот вечер. – Он глубоко вздохнул. – Черт, я просто не представлял, что вызвал этим. В моей памяти вечер тоже прошел совершенно иначе. По моим воспоминаниям, ты просто использовал свой дар, чтобы унизить меня. – Он сделал короткую паузу. – Но, черт возьми, ты был прав. Я виноват в ее смерти.

– Нет, ты не виноват, – возразил Блейк.

Престон покачал головой.

– Нет, я должен был остановиться, когда это было еще возможно. И я не должен был ей ничего рассказывать о наших дарах.

– Мы все слишком много выпили. И я тоже внес свою лепту. Я не должен был позволять тебе провоцировать меня. – Блейк сунул руки в карманы брюк и посмотрел на ночное небо. – Это был несчастный случай. Это был гребаный несчастный случай, с которым никто ничего не смог бы поделать. – Он глубоко вздохнул, прежде чем взглянуть на брата. – Ты не виноват в этом. Не больше и не меньше, чем я. – Блейк сделал шаг навстречу Престону. Его голубые глаза блестели в слабом свете наружного освещения, но примирительное выражение читалось в них безошибочно.

Престон беззвучно рассмеялся.

– Думаю, я, должно быть, только что ослышался. Ты пьян?

– Возможно.

– Тебе следует пить чаще.

Блейк приподнял брови.

– А тебе нужно научиться закрывать рот вовремя.

– Этому я никогда не научусь.

Мускул на лице Блейка дернулся.

– Я знаю. Не понимаю, как они могут все время терпеть твою болтовню.

Оба брата внезапно стали казаться более непринужденными, чем обычно. Я буквально чувствовала, как напряжение между ними постепенно стихло, а шутки помогали справиться с травматическим опытом.

– У них просто есть вкус, – сказал Престон.

Блейк кивнул.

– Точно, и чертовски плохой. Наверное, мне придется еще больше напиться, чтобы продержаться всю ночь.

Престон слегка улыбнулся.

– Значит, ты остаешься?

– Конечно. В конце концов, кто-то должен спустить тебя на землю, чтобы ты не задирал нос.

На лице Престона появилась усмешка.

– Ты просто хочешь искупаться в моей славе. Если хочешь, чтобы я дал тебе автограф, просто скажи.

– Никакого автографа, – сказал Блейк, похлопав брата по плечу, – я бы предпочел, чтобы ты потом купил мне выпить.

После пережитого в пабе остаток вечера прошел на удивление спокойно. Уже на следующий день я улетела обратно в Германию, чтобы провести Рождество с семьей. Как и ожидалось, было приятно снова оказаться дома, тем не менее мои мысли постоянно кружили вокруг Престона и Блейка. Нелегко было оставить этих двоих, и еще труднее было не думать постоянно о проклятии, которое, как тень, сопровождало меня на каждом шагу. Однако я инстинктивно знала, что Грейсон прав. Небольшое расстояние между мной и ребятами пошло на пользу. По крайней мере, таким образом мы смогли выяснить, действует ли проклятие за пределами национальных границ и за несколько тысяч километров друг от друга.

По этой причине Престон сел в машину и под каким-то предлогом поехал к другу, жившему на другом конце страны. Мы хотели посмотреть, улучшит ли пространственное расстояние между нами тремя настроение или погоду в Дарктрю.

Поэтому поначалу мне было трудно участвовать в домашнем празднике, хотя было приятно снова увидеть свою семью. Тео засыпал меня вопросами, а родители со слезами на глазах душили в объятиях.

Через некоторое время мне наконец-то удалось отпустить большинство гнетущих мыслей о Корнуолле и насладиться временем, проведенным во Франкфурте. Мама испекла свой знаменитый рождественский торт, а папа весь день ставил старые пластинки. Наша елка была немного кривой, но мы повесили на нее столько украшений и мишуры, что это почти не было заметно. Тео получил в подарок довольно крутой лабиринт с шариком, и я провела рождественские дни, воссоздавая все двадцать семь конструкторских решений вместе с ним, пока мы слушали детские песни на постоянном повторе.

Дни с семьей проходили невероятно быстро, только по ночам мне все еще снился Блейк, который смотрел на меня с нескрываемой грустью, прежде чем спрыгнуть со скалы. Проклятие Скарлетт, похоже, мало впечатлило наш тайм-аут, потому что, согласно кратким сообщениям Грейсона, ни погода, ни настроение в Дарктрю значительно не улучшились из-за отсутствия меня и Престона.

Об этом я и думала, когда через неделю снова сидела в такси и передо мной появилась зеленая усадьба с увитыми плющом серыми каменными стенами. Это было странное чувство возвращения. Немного похоже на возвращение домой, хотя я только что оттуда.

Расплатившись с таксистом, я на мгновение остановилась с чемоданом на изогнутой гравийной дорожке перед входом в дом. Воздух был прозрачным и холодным. Легкий туман висел над поместьем, усиливая таинственную атмосферу. С сегодняшнего дня пройдет еще ровно три недели, прежде чем проклятие должно будет сбыться. Мысль казалась сюрреалистической. В то же время страх за Блейка вернулся с полной силой, хотя я чувствовала, что уже лучше справляюсь с его отношениями с Грейс.

Действительно ли это так, я узнаю на сегодняшнем новогоднем ужине, на который ее пригласили. К моему облегчению, Лили и Грейсон согласились прийти, и я с нетерпением ждала встречи с ними снова.

– Джу-у-ун! Ты вернулась! – театральный приветственный крик Лили эхом разнесся по мраморному холлу и отразился от стен. Я как раз спускалась по изогнутой лестнице и просияла, когда снова увидела двух своих друзей. Лили была одета в элегантное темно-зеленое пальто и сиреневую шерстяную шапочку, которая на самом деле не особо шла ей, но выглядела так, будто ее вязали с большой любовью. Грейсон судорожно потирал ладони, видимо, радуясь, что попал в тепло. Несмотря на высоко поднятый воротник пальто, у него были красные уши, как будто он бежал всю дорогу.

– Боже мой, это дерево! Признайтесь, вы просто выпендриваетесь, – сказала Лили и в изумлении повернулась к четырехметровой елке, снизу доверху украшенной красными, серебряными и золотыми шарами. Благодаря своему размеру она занимала значительную площадь вестибюля.