– Да? – Высокий лоб яфата собрался морщинами. – Не знаю. Мне надо подумать.

– Я обещал, – упрямо напомнил Максуд. – А ты обещал мне. И потом…

– «Потом» бывает не то, что «сейчас», – ворчливо сказал яфат. – Впрочем, делай как знаешь.

Максуд приложил ладони к груди и глазами указал Бену на дверь. Рука Бенджамиля уже легла на дверную ручку, когда яфат сказал от окошка:

– Макс, задержись на пару слов.

– Подожди меня в коридоре, – тихо попросил Максуд.

Бенджамиль вышел в коридор и остановился, невольно прислушиваясь. Сквозь неплотно прикрытую дверь он слышал, как скрипит старый паркет под ботинками Максуда.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь? – негромко, но вполне отчетливо проговорил яфат. – Я не верю этому парню.

– А я за него ручаюсь головой, – тихо сказал Максуд. – И головой, и кишками, и дорогой по светлой радуге. Воля Яха указала его правоту. Разве нужны другие знаки?

– Я бы предпочел, чтобы Ях нажал курок его пальцем, а не твоим.

Бену послышался печальный смешок.

– Это не меняет дела, – почти сердито сказал Максуд.

– По закону – да.

– По Господнему закону, – уточнил Максуд.

– По Господнему, – согласился яфат.

Несколько секунд они молчали.

– Лети сам и проследи, чтобы все было нормально, – устало сказал яфат.

– Спасибо, отец, – совсем тихо сказал Максуд. – Я редко тебя прошу о чем-либо…

– Следи за языком, – сказал яфат строго. – Во время вылазки будешь подчиняться Рахибу.

Максуд ничего не ответил, наверное, кивнул.

– Группа уходит в два, советую не опаздывать к старту. Куда вы сейчас? – продолжал яфат.

– Ко мне. Пусть поспит пару часов перед дорогой.

– Зачем ходить? Спите здесь. В восточном крыле полно пустых комнат. А я пока отдам распоряжение Рахибу.

– Я буду обязан тебе… яфат, – прочувствованно сказал Максуд.

– Вали на х…, чирок! Ты и так мне всем обязан! – сердито ответил яфат. – И не святотатствуй впредь.

Бенджамиль едва успел отступить назад, уворачиваясь от высокой тяжелой створки. Глаза Максуда блестели, весь вид его выбражал крайнюю степень довольства.

– Пошли! – сказал он, плотно прикрыв за собою дверь, и добавил, упреждая расспросы: – Потом все расскажу.

Бенджамиль вздохнул и молча двинулся следом за фатаром.

Они миновали высокие, пропитанные странными запахами коридоры западного крыла и оказались в просторном зале, полукругом охватывавшем парадную лестницу. Когда они поднимались в кабинет яфата, Бен заметил ряды странных полок, сплошь закрывавших вогнутую стену, но был слишком потрясен недавними событиями, чтобы обратить на них внимание. Теперь Бен с удивлением заметил, что эти разнородные, местами весьма корявые полки не пусты. Ряд за рядом, касаясь друг дружки пыльными боками, на них лежали сотни бутылок. Нелепая и титаническая винная лавка.

– Макс! Что это? – с испугом спросил Бен, останавливаясь посреди загадочного стеклохранилища. Неприятные мысли вдруг завертелись вокруг храма Господнего, вокруг изрисованных крестами стен и черного страшного лица в банке.

– Комната славы, брат, – не сразу ответил Максуд.

Подойдя к кривобокой полке, он взял одну из бутылок с выцветшей от времени этикеткой и показал Бену:

– Останки героев.

– Где? – Бенджамиль приблизил лицо к бутылке, пытаясь разглядеть ее содержимое.

И тут до него дошло: бутылка была на три четверти заполнена темным сыпучим порошком, из которого торчал высохший, заскорузлый ремешок какого-то амулета.

– Здесь хранится прах лучших из Чероки, – сказал Максуд, возвращая пыльную склянку на место. – Я очень надеюсь, что и для моей бутылки когда-нибудь найдется место на этих полках.

Восточное крыло дворца оказалось освещено еще хуже, чем западное. Света маленьких люминофорных пластинок, повешенных через каждые двадцать шагов, едва хватало на то, чтобы посетитель не вытягивал вперед рук, опасаясь налететь на колонну или врезаться в стену. Максуд зажег фонарик под стволом своего пистолета и шарил лучом по рассохшимся темным фигареям. Найдя дверь, отчего-то приглянувшуюся ему больше других, он потянул за резную ручку и поманил за собой Бена.

Кабинет, в котором они оказались, был не слишком просторен, но и не мал. Луч фонаря пробежал по расставленным возле стен шкафам, в дверцах которых не хватало половины стекол, выхватил из темноты письменный стол и остановился на высокой кушетке с толстым подголовником.

– Располагайся. – Максуд кивнул на кушетку, а сам двинулся к столу.

Огонек фонаря мигнул и исчез за массивной тумбой. Бенджамиль, с трудом ориентируясь в ультрамариновом сумраке, почти на ощупь нашел край кушетки и сел на жесткую поверхность. Максуд молча возился около стола. Взбалмошный пучок света то выскакивал, играя, из-под тяжелой столешницы, то прятался в тени, и глаза Бенджамиля никак не могли привыкнуть к меняющемуся освещению. Так продолжалось две или три минуты. Наконец Максуд перестал мигать, выдвигать и задвигать ящики. Издав удовлетворенный возглас, он погасил фонарь и поднялся на ноги, держа за обод шарик ночного светильника. Поставив неяркий желтоватый огонек на пол возле кушетки, Максуд присел рядом с Беном и слегка толкнул того кулаком в плечо.

– Ну что, фатар! – сказал он тихо и радостно. – Вот какое дело у нас вырисовывается: сегодня в два часа ночи отсюда стартует прыгун. Я сказал яфату, что тебе по делам семьи нужно срочно попасть в аутсайд. Короче, в два часа мы грузимся с тобой на аппарат, чпок! – и ты уже в своем аутсайде.

– Не знаю, как и благодарить тебя, Макс, – пробормотал Бенджамиль.

Несмотря на уверенный тон Максуда, он чувствовал, что уже не верит в свое возвращение.

– Какая фигня! Мы ведь братья! – Максуд еще раз ткнул Бена в плечо. – Я же говорил: не мельтеши. А теперь тебе надо поспать, – добавил он серьезно. – Время еще есть.

– Я не усну, Макс. – Бенджамиль покрутил головой. – Столько всего… Я просто не смогу.

– Сможешь, – убежденно сказал Максуд. – Дай-ка сюда руку!

Бен послушно протянул ладонь. Максуд вытащил маленькую коробку вроде той, в которых продают дезодоранты для рта, и выщелкнул в подставленные ему пальцы маленькую таблетку.

– Что это? – спросил Бен, разглядывая белеющий в ладони шарик. – Опять наркотики?

– Упаси Ях! – Максуд потрепал Бена по плечу. – Очень полезное и вполне безобидное средство. Положи таблетку под язык, через пару минут уснешь, через пару часов проснешься как новенький. Действует надежней, чем молитва преподобного.

Бенджамиль с сомнением поглядел на таблетку и положил ее под язык.