латексные перчатки, он внимательно осматривал тела, покачивал головой и, кажется, приговаривал что-то, но я не разбирала слов. Вспомнив обо мне, Логов произнес в полный голос:

– Видимых следов насильственной смерти нет. Ни огнестрельных, ни ножевых… Крови тоже нет.

– Может, он задушил их? – выкрикнула я, все еще не решаясь приблизиться.

– Был бы характерный цвет кожного покрова…

– А кто там?

Он с удивлением поднял голову:

– Да подойди, не бойся. Как раз покойники абсолютно безопасны.

Не могу сказать, что это подбодрило меня, но я заставила себя шагнуть в комнату. Подтолкнула мысль об оперативниках, которые вот-вот ворвутся в квартиру и заржут, увидев, как я сражаюсь с панической атакой. Хоть они оба и смирились с моим участием в расследованиях, я подозревала, что и Поливца, и даже Овчинникова до сих пор слегка ломает оттого, насколько мне доверяет Логов. Не понимали они наших отношений…

Ноги отчаянно сопротивлялись, но я все же добрела до вместительного ложа, которое можно было бы назвать супружеским, если б не мертвецы, занявшие его. Жутко хотелось зажмуриться, но я заставила себя посмотреть рыжеволосой женщине прямо в лицо.

Первым откликом стала растерянность: я никогда не видела раньше это широкое лицо с выступающими скулами и мягким ртом. Но рядом с ней, крепко держа за руку, лежал Виталий Сергеевич Харитонов, который практически не выходил из цирка. Где же он успел познакомиться с этой женщиной? И… зачем?! Ведь длинноногая Любаша выглядела моложе лет на двадцать, а то и больше, и готова была уединяться с ним в гримерке. Или старший Харитонов узнал о ее попытках найти мифического олигарха и успел с ней расстаться?

Странно, что я успела подумать обо всех этих незначительных вещах прежде, чем ужаснулась: Виталий Сергеевич мертв! Осознание и принятие смерти редко происходит мгновенно. Мозгу проще обрабатывать сигналы живого мира, к которому он и сам принадлежит, и даже мельчайшие из них заслоняют громадное, но абсолютно мертвое, как глаз порой выхватывает яркие цветы на фоне скалы, а не ее абрис.

– Почему его?! Как он мог убить отца? Своего отца… Он же так любил его…

– Погоди, – Артур осторожно взял конверт, лежавший сразу на подушках между головами мертвых людей.

Достал вручную исписанный листок, пробежал глазами написанное и задумался, опустив руку с письмом. Я не выдержала:

– Что там? Можно посмотреть?

– У тебя нет перчаток, – отозвался он автоматически. Потом спохватился: – Извини. Сейчас.

Пока он читал, произошло необъяснимое: его голос преобразовался в моем восприятии в голос старшего Харитонова, который я и слышала-то пару раз, но сейчас удивительным образом зазвучал именно он…

* * *

«Тому, кто найдет нас.

Уверен, это будете вы, Артур Александрович, ведь я пригласил вас приехать, и мне передали, что вы согласились. А такие люди, как вы, держат слово. И выполняют свою работу слишком добросовестно, чтобы у меня оставалась хоть малейшая надежда на то, что вы не раскроете это дело.

Но перспектива гнить в тюрьме за убийство меня нисколько не привлекает, равно как и Лизу, которую вы найдете рядом со мной. Поэтому мы с моей бывшей женой приняли решение вместе уйти из жизни, ведь мы уже потеряли ее, расставшись.

Это была первая страшная ошибка, которую мы совершили. Не уверен, считать ли второй убийство Михаила Венгровского, в наших кругах более известного как Миша Венгр… Он причинил нашему с Елизаветой сыну столько боли, что я готов был вырвать ему сердце своей же рукой. Думаю, вы уже выяснили, как именно он обошелся с Мирой. И то, как Денис любил ее, вам наверняка уже рассказали.

Но знаете ли вы, что Венгр убил нашего малыша?»

Дочитать Артур не успел – в квартиру Харитоновых черными ангелами ворвались оперативники, за которыми топали полицейские – тяжело, угрожающе.

Саша выскочила им навстречу, замахала руками:

– Тише вы! Здесь никого не убили… Они сами.

– Что сами? – не понял Антон.

Он первым возник на пороге, оттеснив Сашку, с обескураженным видом уставился на Логова, стоявшего возле трупов с письмом в руке. Из-за его плеча высунулся Овчинников, брови которого в такие минуты забавно вставали «домиком».

– В чем тут дело? – спросил он и протиснулся в комнату, сообразив, что Поливец завис надолго.

– Двойное самоубийство, – бесстрастно пояснил Артур и потряс листом бумаги. – Вот предсмертное письмо. Все в лучших традициях. Вызывайте криминалистов, хотя я уверен, что это не инсценировка.

– Это же дрессировщик!

– А ты кого рассчитывал увидеть в его квартире?

– Постой, – костлявое лицо Овчинникова мучительно искривилось. – Но ты же подозревал младшего Харитонова. А это старший, насколько я помню.

– Я ошибся, – просто сказал Логов. – Случается. Вместо Дениса с Венгром расправилась его мать, – он указал на тело женщины. – Насколько я понимаю, Елизавета Харитонова. Если только она не сменила фамилию после развода.

До него донесся еле слышный Сашкин голос:

– Они почти одного роста… Помнишь, Гоша говорил, что женщина с лазерной указкой была высокой?

– Так они в разводе? – вмешался Поливец, за спиной которого топтались полицейские. – А лежат рядышком, как Ромео и Джульетта… Малость постаревшие, правда.

Логов свернул письмо:

– Развод не лишает любви к ребенку. Как мне кажется… Соберите мне информацию о матери Дениса. Из этого письма следует, что это она направила лазерный луч Венгру в глаз. Но я допускаю, что родители попытались спасти сына, взяв его вину на себя.

– Тигрица, – тихо произнесла Саша. И, поймав вопросительный взгляд Артура, пояснила: – У нее рыжие волосы, и в лице есть что-то такое… Похожее. Любая тигрица порвет за своего малыша.

Антон присвистнул:

– Ни хрена себе, малыш! Да он с меня ростом.

Никто не возразил ему, даже не взглянули в его сторону, и Поливец сам смутился:

– Ну да, я понимаю. Для матери сын всегда остается маленьким… Она защищала его, да? Но от чего? Венгр угрожал ему?

На лице Логова заиграли желваки:

– Венгр пытался затащить Дениса в постель.

– Да ладно?! – ахнули оперативники в голос.

– Его прямо зациклило на Харитонове, хотя у него полно было любовников обоих полов, а Денис-то как раз не поддавался. И Венгр начал мстить ему.

Саша пробормотала:

– Типичный случай любви-ненависти…

– Которая всегда плачевно заканчивается.

– Чертов мажор, – буркнул Поливец. – Привык получать все что захочет.

Не одобрявший вынесения оценок, Володя спросил:

– А Тараскину, значит, устранил старший Харитонов?

– Напрашивается такой вывод, – согласился Артур. – Но вы не расслабляйтесь, расследование еще не закончено. Слова отца нельзя принимать на веру. Вдруг у него была четвертая стадия рака и он решил уйти прежде, чем начнутся мученья, а заодно сына от тюрьмы отмазать?

Овчинников