Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возвышаясь над Фьорой во весь свой гигантский рост и скрестив руки на груди, Вираго наслаждалась победой, которую, как ей казалось, она одержала над этой красоткой. Но она плохо ее знала, а в сущности, не знала вовсе.
Фьора быстро поднялась и встала перед ней.
— Если все думают, что я колдунья, то разве ты не боишься прятать меня здесь? — спросила она ледяным голосом.
— Не думаю, чтобы риск был так уж велик. Кому придет в голову искать дочь Бельтрами в таком доме, как мое заведение?
Во всяком случае, игра стоит свеч. Я тебе уже сказала, что хочу на тебе сделать состояние…
— Продавая меня приходящим к тебе мужчинам? Ты забываешь одну вещь: во Флоренции многие знают меня в лицо.
Кто-нибудь может…
— ..Тебя узнать? Ты принимаешь меня за идиотку? Конечно, такое может произойти. Но ты думаешь, что, кроме того, кто тебя сейчас желает, я брошу тебя любому, рискуя, что какой-нибудь пьяница всадит тебе нож в живот? Ты — товар не для подвыпившего моряка. Если уж ты все хочешь знать, так скажу тебе, что те, кто тебя сюда приволок, желают, чтобы после всего я отправила бы тебя в Анкону и там тайно продала какому-нибудь турецкому пирату, выручив за тебя большие деньги.
— В Анкону? Во владения папы? Возможно ли это?!
— Еще как! Нашего святейшего отца не интересуют крестовые походы. Больше всего на свете он любит золото. Его не очень-то касается то, что происходит у него за спиной… Но успокойся, я тебя туда не отправлю. Зачем мне подвергаться риску и тайком продавать тебя какому-то турку? В Риме есть кардинал, который даст мне за тебя столько золота, сколько ты весишь сама…
— Кардинал? — воскликнула Фьора в ужасе.
— А почему бы и нет? Кардиналы такие же мужчины, как и все… А этот — мужчина из мужчин, стоит только ему показать красотку! Его зовут Родриго Борджиа — вице-канцлер, настоящий бык! Ты увидишь…
— Я не увижу абсолютно ничего! — крикнула Фьора. — Ты что думаешь: я действительно останусь здесь?
— У тебя нет выхода!
— Тогда я убью себя!
— Не удастся! За тобой будут следить, красавица моя! Но хватит болтать. Ты, кажется, хотела есть?
— После всего, что я услышала, аппетит у меня пропал, должна тебе признаться…
Внезапно Пиппа схватила Фьору за плечи и сжала их до боли.
— Ты издеваешься надо мной! Лучше бы тебя зажарили на костре!
— Что с тобой?! Ты решила испортить товар.
— Кроме розог, есть и другие средства. Например, можно тебе положить кое-куда перец… Иди ложись! Тебе принесут еду, а потом ты снова заснешь. Чтобы кожа была гладкой, надо много спать и хорошо есть. Завтра ты должна быть в хорошей форме, чтобы понравиться…
Но Фьоре больше не хотелось спать. Оставшись одна, она обследовала свою новую тюрьму в поисках какой-нибудь лазейки, прохода, через который можно было вырваться на свободу.
Пиппа ей ясно все втолковала: за пределами этого дома ее ждет тюрьма с еще худшими условиями, чем здесь, и ужасная смерть.
И все же Фьора решила во что бы то ни стало выбраться отсюда, чтобы не служить забавой какого-то незнакомца.
Увы, бежать отсюда было трудно или даже невозможно.
Нечего и думать взломать толстую дверь, окованную железом, с громадным замком. К тому же скрежет металлических петель обязательно привлечет внимание. Через дверь нельзя выйти, не столкнувшись с Вираго, а бороться с горой бесполезно…
Маленькое окошко, до которого Фьора добралась, встав на скамейку, выходило во внутренний двор, похожий на колодец, но оттуда должен был быть, конечно, какой-нибудь выход.
Фьора убедилась, что ее комната находится на нижнем этаже.
Окно было закрыто железными прутьями. Чтобы вылезти через него, надо было выломать хотя бы один из них. Фьора начала трясти прутья и обнаружила, что один из них укреплен не очень прочно.
В этот момент раздался скрежет открываемого замка.
Фьора прыгнула прямо в постель, страшно испугавшись, что ее намерения будут раскрыты.
Застав ее в постели, Пиппа широко улыбнулась.
— Ты, оказывается, можешь быть разумной? Тогда мы с тобой договоримся. Смотри-ка, я принесла тебе курицу с шафраном, белый хлеб и маринованные сливы! Завтра я дам тебе кьянти, чтобы согреть кровь и разрумянить щеки!
Она поставила миску на колени Фьоре и, к ее большому удивлению, бросила ей даже салфетку (салфетка была большой редкостью, ею пользовались в очень немногих домах), сказав, что это для того, чтобы не испачкать простыни. Потом Пиппа стала наблюдать, как Фьора изящно берет кусочки курицы кончиками пальцев, макая их в соус.
— Видно, что ты хорошо воспитана, — отметила она. — Ты настоящая принцесса, тебе место в самых роскошных дворцах. Жаль, что тебя не научили так же хорошо заниматься любовью. Но после завтрашнего вечера, который, возможно, не понравится тебе, я научу тебя, как доставить удовольствие мужчине, даже если он не имеет желания. Я уверена, что ты способная ученица.
Фьора заперла двери своей памяти, оставив там яркие воспоминания о своей первой и единственной брачной ночи. Филипп был прекрасным учителем, но она не хотела здесь вспоминать ни о чем. К тому же откуда-то донеслись крики, и Пиппа выскочила из комнаты, сетуя на то, что в "этом доме»невозможно иметь и пяти минут покоя.
Вскоре она вернулась и бросила на пол у кровати какое-то существо в лохмотьях, издававшее жалобные стоны.
— Это создание бродило вокруг дома. Ты не знаешь случайно, кто это?
Куча тряпок зашевелилась, и оттуда показалось перепуганное лицо Хатун. По лбу татарки текла кровь.
Фьора вскрикнула и тотчас же опустилась перед ней на колени. Лицо Хатун расплылось в счастливой улыбке.
— Хатун! Что с тобой случилось?
Она хотела обнять девушку, прижать к себе и вытереть кровь, которая все еще текла по ее лицу, но Пиппа грубо оттолкнула Фьору:
— Не трогай ее! Ответь-ка сначала на мой вопрос! Кто это?
— Ее зовут Хатун. Мой отец купил ее мать-татарку, когда та была беременна. Хатун родилась во дворце, она всегда со мной.
— Ха! Так это рабыня! — воскликнула Пиппа.
— Да, но я ее никогда не считала рабыней. Я… я люблю ее.
Надо поухаживать за ней. Видишь, она ранена!
— Сама виновата. Она дралась, как разъяренная кошка, когда Беппо, мой младший брат, схватил
