руках и предплечьях сильно потрескалась. К тому же далеко не каждое парирование, получалось идеальным, так что количество фаланг пальцев на руках снизилось практически на треть, что весьма сильно мешало удерживать оружие достаточно крепко. Шрапнель из осколков также не добавляла здоровья, и пусть ни один из них не мог добраться до жизненно важных органов, от кровопотери я страдал лишь немногим меньше самого рыцаря.

Ножей становилось всё меньше и меньше, а металлических колечек в руках всё больше и больше.

Во время очередного парирования лезвие ножа слегка повело, и он сломался чуть раньше, чем должен был. Так что вместо обуха мой кулак встретился с криво идущим лезвием, которое вошло аккурат между средним и безымянным пальцами левой руки, разрубив вначале мою кисть, а затем и предплечье вплоть до локтя.

Половина нижней части руки еще только начала отлетать в сторону, когда я рванул вперёд, дабы подставиться под древко вместо лезвия, не дав рыцарю разрубить меня на две половинки. От удара чёрного шеста одна из длинных, узких пластин, прикрывающих мою талию, разбилась на множество небольших кусочков, она уже была повреждена шрапнелью осколков и удар алебарды стал последней каплей. Древко вошло на несколько сантиметров в мой бок, а затем рыцарь отскочил назад, увлекая своё оружие за собой.

Уже в момент удара я начал смещаться влево, пытаясь минимизировать урон, но мне решительно не хватало скорости. Гладкая рукоять легко проскользнула внутри раны, после чего закрепленное на ней лезвие вонзилось в мою спину, дернув вперёд вслед за рыцарем, прямо на его уже подготовленный к атаке кулак. От наблюдения его приближения меня отвлекло движение внизу. Если точнее на восемнадцать этажей ниже уровня крыши, на которой рыцарь был очень близок к тому, чтобы дать мне по зубастой морде. Тогда же когда я летел лицом на бронированное возмездие, в дверь подъезда влетел обладатель небольшой, но при этом весьма яркой души.

От чудовищного по мощи удара череп жалобно хрустнул, а голова сильно дёрнулась назад. Сила была такая, что практически двухсоткилограммового меня сорвало с крючка алебарды и отшвырнуло на несколько метров назад.

Тело кренило вправо из-за огромного разрыва в левом боку, отделившего мышцы стабилизаторы пресса от таза. Одно из крыльев оказалось практически ополовинено. От температуры поверхности брони, ленты, удерживающие ножи, уже начали тлеть. И в дополнение ко всему по лестнице к крыше быстро приближался некто с весьма знакомой для меня душой. А это значит, что исход боя должен решиться очень и очень скоро.

В то время как я восстанавливал равновесие после приземления, рыцарь попытался сократить дистанцию, чтобы добить меня, но вместо молниеносного рыка он лишь слегка дернулся вперед, споткнулся и чуть не растянулся на земле, удержавшись от падения лишь за счёт упертой в бетон рукояти алебарды. После чего наклонил голову, бросив удивленный взгляд на свой живот.

По всей видимости, он только сейчас заметил нож, всаженный на всю длину лезвия точно в солнечное сплетение, который оказался там тогда же когда его кулак отколол половину от одного из моих клыков. Правда, надолго задержать моего противника это не смогло, равно как и сотни мелких осколков, торчащих из его тела. За секунду потребовавшая мне на усмирение начавшего отказывать организма, он вновь встал в боевую стойку, отставив одну ногу назад и нацелив алебарду точно в моё горло.

Пригибаюсь к земле и упираюсь руками в поверхность крыши, становясь в низкую стойку для бега и готовясь к финальному рывку. Ноги напряжены до предела и готовы выстрелить меня вперёд, к рыцарю, занявшему оборонительную стойку. Время танцев закончилось, пришла пора наносить последний удар, мы оба понимаем это, ведь оба находимся на пределе собственных возможностей.

Толчок. Плита под ногами трескается и начинает складываться внутрь чердака, в то время как сам я на огромной скорости лечу на острие алебарды противника. Одновременно с этим мои руки продолжают скользить по поверхности крыши, сгребая с неё левой рукой рассыпанные секунду назад кольца.

Достигнув наконечника отбиваю его в сторону и тут же отклоняюсь влево, пропуская мимо головы удар обратной от лезвия стороной древка. В этот же момент рыцарь отскакивает вправо пропуская, всё еще движущегося по инерции меня, мимо и занося алебарду, чтобы снести мою голову, ещё до того, как я успею приземлиться.

Я же просто разворачиваюсь в воздухе лицом к противнику, ведь одно из моих крыльев перерублено, и я не могу больше ничего предпринять. Сейчас рыцарь находится прямо между мной и поляной, усеянной осколками ножей так, что лучшего момента для козыря просто не придумать.

Уже несколько десятков миллисекунд ничего не происходит, мой полёт, на деле являющийся неконтролируемым прыжком, всё продолжается. Рыцарь делает рывок к своей жертве, допустившей непростительную ошибку. Ещё чуть, чуть и он будет на эффективной для удара дистанции. Ещё чуть, чуть и он наконец сможет одним четко выверенным ударом снести мою голову. ХА!

На кольцах наконец появляется напряжение, настолько сильное, что оставшихся пальцев с трудом хватает, чтобы удержать их в руке. Когда оно достигает апогея, я резко дёргаю рукой назад. От рывка мой полёт полностью останавливается, ноги вновь касаются крыши, а из бетона за спиной Рыцаря вырывает сразу несколько сотен бритвенно острых осколков. Словно выпущенные из лука, они летят ко мне, не обращая внимания на стоящее между нами препятствие, влекомые тончайшими практически невидимыми нитями.

В это время мой противник уже оказался достаточно близко для того, чтобы дотянуться до меня. Лезвие алебарды вновь летит в мою голову. Шрапнель осколков наконец достигает своей цели, разрывая колено опорной ноги рыцаря на куски, из-за чего он теряет опору и начинает заваливаться вперёд.

Но удар алебарды к этому моменту уже не остановить и не заблокировать. Я ещё только тянусь к креплениям, чтобы выхватить последние оставшиеся у меня ножи, а смертоносное лезвие уже находится всего в паре сантиметров от моего виска.

Атака Героя наконец настигла монстра.

Алебарда рассекает прочнейшую броню моего черепа, так же легко, как рассекала снег несколькими минутами ранее. Она входит в мою голову всё глубже и глубже, даже не замечая множество перегородок разбивающие все пространство черепа на десятки практически изолированных друг от друга сот. Лезвие идет по диагонали, разрезая на своём пути всё от левой скулы, до правого края затылочной кости. Большая часть черепа отделяется и, повинуясь инерции удара, улетает в сторону, оставив со мной лишь основание и челюсти. Внутри ровного среза бешено пульсирует что-то красное, выделяющее с каждой секундой всё