– Ты… Ты прощаешь меня? – В горле запершило, в глазах снова закипели слезы. – Ты… Ты не бросишь меня, Ладка?

– Нет, – последовал краткий ответ. Лада прошла мимо него в кухню. – Иди, мой руки, умойся, буду тебя кормить.

Он послушался. Стащил с себя все тряпки, влез под душ. Тщательно вымылся, побрился, обернулся полотенцем, выходя на кухню.

В глубокой тарелке суп без единого жирного пятнышка. Овощное пюре серо-зеленого цвета. И кусок паровой рыбы.

– Ешь. Потом поговорим о том, что случилось.

Он, как послушный ребенок, схватил ложку. Съел все до последней крошки, находя диетический обед невероятно вкусным.

– Спасибо.

– Итак, милый, что стряслось в заказнике? Кто тебя хотел убить? Лоркин муж оказался не таким тюфяком? И обыграл вас всех в этой дуэли? Это он тебя столкнул с тропы в болото? – ровным спокойным голосом задавала Лада вопросы, попутно убирая со стола грязную посуду.

Он так ей был благодарен! За все, за все! За прощение, за то, что уложила свою истерику в кратчайшие сроки. За то, что сделалась деловитой и собранной, а не металась по квартире с заломленными от горя руками.

До спазма в горле был ей благодарен.

– Лоркин муж жив, значит? – спросил он безо всякого интереса. – Витька собирался от него избавиться. Сам говорил.

– Жив и здоров. И спал в своей кроватке, когда я к ним наведалась, разыскивая тебя.

– Надо же… – протянул он задумчиво. – Дуэль. Витька устроил дуэль, чтобы избавиться от соперника. А в результате чуть не погиб я. Странно.

– Что странно, Стасик? Что? Что Лоркин муж, спасая собственную шкуру, спасался как мог? Ему надо было выжить. Вас было трое, а он один. И…

– Знаешь, что я вдруг вспомнил.

Он почувствовал, как на затылке шевельнулись волосы. Всегда считал это литературным вымыслом. Считал, что так не бывает. А тут вдруг, будто ветер прядей коснулся.

– Что?

– Что Лешка был в кедах. Стареньких таких, с намечающимися дырочками на месте большого пальца, – и задрав ногу, Стас ткнул себя в большой палец ноги. – Вот в этом месте. В кедах Лешка-то был, Ладочка.

– И что?

– А тот, кто столкнул меня… Тот, кто стоял за моей спиной в тот момент, когда я оступился и слетел с тропы в болото, был обут в высокие ботинки. Екатерина Семеновна точно вспомнила, что видела в свете фонаря две пары одинаковых ботинок на тропе. И… – Кожа на лице натянулась, бледнея, он уставил на жену страшные глаза. – И это был Витька, Ладочка. Это был он. Только у нас с ним были одинаковые ботинки. У Сереги были другие. Лешка был в кедах. Это Витька! Он устроил эту дуэль не для того, чтобы избавиться от соперника. Он устроил эту дуэль, чтобы убить меня, Лада! А потом списать все это на несчастный случай. Он не знал. Он даже предположить не мог, что у его черного замысла будут свидетели. А у меня появится шанс на спасение. Он не мог этого знать. Он действовал наверняка.

– Зачем ему это, Стас? – Лада не поверила, замотала головой. – Десять лет прошло. Вашей тайне десять лет. И убить ему тогда бы пришлось многих людей. Сергея. Лесника. Может, были и еще люди, которые знали.

– Кузьминский отвал, – перебил ее Стас. – Он забрал из моего офиса бумаги на Кузьминский отвал.

– Оп-па! – симпатичное лицо Лады вытянулось, сделавшись неузнаваемым.

– Только зачем ему эта земля? Она же бесперспективная. Я уже пожалел, что купил ее. Столько денег вбухал! Решил, видимо, еще один клуб там открыть. Только уже без соучредителей. Один, – бормотал Стас, не замечая, какими глазами смотрит на него жена. Наконец глянул на Ладу с вопросом: – Что?

– Голубая глина, – произнесла она громким шепотом.

– Что-что? – не понял он.

– В понедельник вечером, когда ты отправился в клуб, мне на «мыло» прислали заключение из лаборатории.

– Какое заключение?

– Помнишь, мы заказали независимую экспертизу почвы? – Лада покусала губы и призналась: – Ну хорошо, я заказала. Ты ныл и ныл без конца, что земля пустая. Что не знаешь, что с ней делать. Строительство невозможно, грунт слабый. Ну и все в этом роде. И я заказала независимую экспертизу. И результаты пришли в понедельник вечером. Там, Стас, просто залежи голубой огнеупорной глины. Она очень, очень дорогая. Может, ее там и не очень много, требуются дополнительные экспертизы, но она есть. И это принесет хорошую прибыль. Так написали мне из лаборатории. Вот.

– И Витька каким-то образом об этом узнал. И решил меня устранить, и воспользоваться бумагами, хитро составленными нашим юристом. И отжать землю. Пока ты пребывала бы в печали, он бы быстро прибрал Кузьминский отвал к рукам. Видимо, там и правда жи́ла, раз он решился на убийство друга из-за этого клока земли.

– Либо он в отчаянии, Стас. Мне тут разведка донесла месяц назад, что Витенька в пух проигрался на скачках и ему срочно нужны деньги. Хорошие деньги.

– При чем тогда Лора? Ее семья? Туда-то он зачем полез?

– Не знаю, милый. Но не из любви к ней, это точно. Он не может любить. Так не может любить, чтобы находясь на грани банкротства, вешать на себя еще заботы и о Ларкиных детях. Не-ет, тут что-то другое…

Он сидел в кухне на неудобном пластиковом стуле, сиденье которого холодило его зад. Сидел в весьма неестественной позе – спина его была выпрямлена так, что лопатки почти сходились. Он почти не шевелился. Он ждал. Ждал, отсчитывая минуты, часы. Сколько он так просидел? Два часа, три? Ему обещали, что это не затянется, что все произойдет очень быстро. Что он просто должен вести себя естественно и не вызывать подозрений. Но не выходило.

Дыхание сбивалось, лоб покрывался испариной, руки тряслись. И очень… хотелось выпить. Бутылка водки, купленная для важного дела, стояла в холодильнике. Там же, на полках, расставлена была в тарелках закуска. Он купил все самое лучшее. Он подготовился.

Мобильник на столе дернулся и заверещал противной современной мелодией. Он ее не устанавливал. Она уже была в телефоне, когда он его покупал.

– Да, – поднес он телефон к уху, хотя сомневался, что способность слышать у него сохранилась.

– Привет, сосед. Слышала, тебя выпустили. – Соседка Вера интимно хохотнула. – И ты сейчас дома один. Совсем один?

– Так точно. То есть да. – Он судорожно сглотнул, сухой язык царапнул по нёбу. – А ты? Тоже одна?

– Почти.

– Как это?

– Да брат ко мне должен вот-вот подъехать. А что-то задерживается. А я уже и заскучала.

– И я. И я заскучал. Приходи ко мне, Верунь, – пробормотал он.

– Зачем? – отозвалась она как будто настороженно.

– Давно не виделись. Я один, и ты одна. Может, чего-нибудь сообразим.